Выдуманная история

– Только думали, что это кто-то из наших старших, не ты, – запнулся третий.

Дюк не особо понял происходящее, но быстро сообразив, он подумал, что это его шанс:

– Да. Это я сделал. Ещё и портсигар у этой гниды забрал. О, смотрите!

Он достал из нагрудного кармана тот самый серебряный портсигар. Все восхищённо нагнулись посмотреть на эту вещь.

История

Начальство потребовало подробностей случившегося от Дюка. Чтобы защитить себя, он и дальше продолжил говорить ложь. История совсем исказилась, однако полностью делала Дюка невиновным в глазах своего штаба.

Он говорил, что его и тех двух разведчиков нашли и захватили в плен. Затем их немедленно подвергли пыткам. Те двое опытных ребят погибли в результате нанесённых увечий во время допросов. От тел избавились. Допытывал лично обер. Без охраны. И дверь камеры оставлял открытой, чтобы больше мучать людей тем, что вот, человек связан и избит, но так близко от него маячит свобода, стоит только перейти дверь.

Когда очередь дошла до него, солдата повели в кабинет обера. Там оказал сопротивление, выстрелил в обера и забрал портсигар в качестве доказательства, чтобы не подумали, что сдал товарищей и отправлен на свободу.

Рассказ штабу понравился. Но и руководство штаба решило внести свою лепту перед отчётом о небывалом героизме, чтобы повесить и себе медаль на грудь. В конечном итоге до более высокого начальства дошла такая история:

Дюк и двое товарищей намеренно шли в плен, чтобы разведать обстановку изнутри. Они быстро сдались в руки врагам, чтобы те захватили их.

Ребят подвергли пыткам. Руководил процессом допроса главнокомандующий охраны. Он принимал всевозможные бесчеловечные способы пыток, чтобы выудить информацию и передать оберу. Двое солдат погибли в муках, однако ничего не рассказали.

Следующий был Дюк. Однако солдат проявил небывалую стойкость, вспомнив все трюки, которым он обучился в штабе. Главнокомандующий охраны удивился мужественности, что вызвал обера, с целью показать Дюка.

Обер взглянул на Дюка и приказал привести его к себе в кабинет. Несмотря на увечья, израненный солдат стоял перед обером, который сидел и распивал алкоголь. Тот пригласил солдата присесть. Однако Дюк не принял приглашения. Его силой посадили.

Обер попросил охрану уйти, чтобы поговорить с Дюком наедине. Солдату предлагали и алкоголь, и еду, и деньги, и доктора, чтобы вылечить все раны, и даже свободу, если покажет свой штаб. Но Дюк твёрдо отказывался. Наконец обер встал, подошёл к стулу, где сидел Дюк и всучил ему в карман свой серебряный портсигар в знак твёрдости своих слов.

Солдат уличил в этом прекрасный момент, чтобы достать из кармана обера оружие и выстрелить в него. Далее он сбежал из штаба, замотав свои раны всевозможными тряпками, которые удалось ему найти, чтобы враги не нашли его по каплям крови.

***

Реакция последовало моментально. Эта история попала в оппозиционные газеты. Некоторые работники газет приезжали в штаб, чтобы сфотографировать героя и провести с ним интервью.

Начальство заранее поговорило с Дюком о его немножко приукрашенной истории и приказало лечь в больницу, перемотав себя бинтами. Интервью Дюк давал в неохотно. Все фото с ним были сделаны в койке местного лазарета.

Вскоре солдат получил медаль, а штаб – благодарность за хорошую подготовку солдат. Контракт Дюка подходил к концу, его провожали с почестями.

Газета

Чуть ранее. За день до печати истории.

В конторе полуразрушенной типографии сидели двое мужчин. Один мужчина, который сидел ближе к двери, был одет в тёмно-синий с тонкими белыми полосками костюм. Шляпа съехала на бок. Тёмные усы, постриженные по моде, придавали и без того солидный вид. За письменным столом сидел другой мужчина: напомаженные волосы зачесаны назад, светло- жёлтая рубашка измята, в зубах примятая сигарета. Жесты его были размашистые и нервные:

– Ну так дело не пойдёт! Ну как я могу это печатать? Где же героизм?

– Неужели тебе этого мало? Солдат жертвовал собой, чтобы проникнуть во вражеский штаб!

– Да, но с ним было ещё двое ребят. Как-то они мешают. Народу нужен герой, чтобы обсуждать и надеется на лучшее! Трое героев как-то многовато. Дюк рядом с ними немного меркнет. Я бы немножко подправил бы эту историю так, – и мужчина выплюнул сигарету, чтобы кончиком языка намочить карандаш. После проделанной операции он принялся им чёркать по листу с напечатанным текстом.

– Что ты там делаешь? – нагнулся поближе мужчина в шляпе.

– Я делаю историю. Речь же идёт о Дюке, верно? Так давай немного исправим положение. Вооот тааак, – мужчина что-то зачёркивал и писал сверху.

– Ты же понимаешь, что так делать нельзя? Это же ложь, – возмутился его собеседник.

– Я немного акцентирую внимание на нашем герое. Вот. В истории, которую ты мне принёс, сказано, что с ним было двое опытных ребят. Но как-то не сходится с тем, что опытные ребята погибли под пытками, а какому-то неказистому солдату удалось выжить, да ещё и гордо стоять перед лицом опасности. Что же это за опытные ребята? Давай их сделаем новичками. Будто это были добровольцы под руководством Дюка. Видишь, как заиграло по-новому!

– Но это всё равно ложь! Те ребята…

– Их не забудем. Напишем их имена, но исправим, что они были неопытны. Поверь, я знаю, что делаю. Никому не нужны мёртвые люди, которые ничего не сделали героического. Людям это не интересно. Нечего перегружать статьи.

– Но как же родные погибших? Они возмутятся такой формулировке!

Мужчина с карандашом взял исправленный текст и направился к выходу:

– Никто не схватится. Их сейчас беспокоят совсем другие проблемы. У них погиб человек: чей-то сын, отец, муж. Естественно мы напишем, что они не сдались, но уменьшим их значение. Никто не будет жаловаться. Это война. А хлеб нам нужно зарабатывать прямо сейчас, несмотря на положение.

Я бы советовал тебе ещё раз к нему съездить, чтобы узнать подробности его личной жизни. Откуда он, его семья, детство, как он оказался в этом штабе. Ну ты понял.

***

Газета вышла с окончательной правкой. Остальные подхватили эту эстафету и печатали историю, ссылаясь на газету как первоисточник.

Новость распространилась и, казалось бы, такое незначительное вмешательство в историю со стороны типографии, изменило ход действий. Дюк стал народным любимцем, а имена двух разведчиков так и канули в небытие.

Мать

От внезапно свалившейся славы Дюка стали преследовать вполне разумные мысли: а что если обман раскроется? Что будет тогда? Его отправят в тюрьму? Или хуже?

Но судьба была благосклонна. Как только юноша начал подвергаться атакам своих страхов, так скоро пришла весть о том, что война окончена. Радостное ликование и вздох облегчения – вот что испытал Дюк.

Дома Дюка встречали как героя, как писали в газетах: мать, сестра и её годовалый сын.

Мать была вполне ещё молодой, цветущей женщиной с светло-русыми волнистыми волосами, украшенные серебряными нитями начинающей седины. Дюк унаследовал схожие черты с матерью и, честно говоря, имел с ней более тесную связь, нежели остальные дети этой женщины. В глубине души, женщина признавала, что Дюк был её любимцем.

Сестра, немного младше Дюка, однако уже успела выйти замуж и родить ребёнка. Она временно переехала к матери, чтобы пережить ожидание – её муж ушёл воевать, иногда, правда, их навещал. Оттого и появился племянник Дюка. Как сообщало недавнее письмо, скоро и муж сестры должен был вернуться домой – целым и невредимым, но без особых почестей.

Сестра была совершенной копией отца: и внешне, и характером. Прямолинейна, практична, строга. Но несмотря на свою холодность от природы, она побежала вслед за матерью навстречу Дюку, чтобы обнять его. От бега и встречного ветра слетела шляпка, и, к своему удивлению, Дюк увидел, что некогда чёрные, как плоды белладонны, волосы сестры тоже покрылись сединой, как и у его матери.