Страница 10 из 10
— Нет, этот лайнер из Буэнос-Айрес отправится в круиз через Атлантику в Индийский океан вдоль восточного побережья Африки. Пройдёт Суэцкий канал, затем Гибралтар и далее в Гамбург вдоль берегов Европы. Жируют капиталисты и с того жира бесятся. Не знают уж, как и потешить себя! А ты вернёшься в Нью-Йорк на любом попутном судне, которое тебе подвернётся. Только не шикуй там! Командировочные тебе сейчас выдадут, и никто в дороге тебе в рот заглядывать не станет, но вот чаевые и первый класс оплачивать не станем, заруби это себе на носу! Отчитаешься после командировки. — хм… и где-то я уже это слышал?
А как у консула по ходу разговора тон изменился-то? Начал на «Вы», но поняв, что отказываться не стану (а куда мне деваться-то?), так и «тыкать» начал. И во что же это меня втравить хотят? Ясно же, что это не «дипломатическая почта», для этого есть свои доверенные курьеры. Только там всё документируется. А тут явно «левую посылку» хотят через меня пропихнуть и не засветить перед НКИДом.
Если «спалюсь» на передаче «посылки», так вряд ли хоть кто-то и пальцем пошевелит. Мол, Лапин? Не, и знать не знаем такого! Хотя может, зря себя накручиваю? Возможно и правда безвыходная ситуация, раз решились на такой экспромт? Наверняка это с подачи Довгалевского, он же считает, что я «сотрудник» и значит человек «проверенный». Вот и доигрался Миша… Блин!
— Леонид Михайлович, мне понадобятся визы. Не только в Бразилию и Аргентину, но и во все прибрежные страны вдоль западного и восточного побережья южной Америки, да и северной тоже, вплоть до США. — и предупреждая возможные вопросы и возражения, поясняю: — скорее всего возвращаться придётся на каботажных судах, и кто знает через какие порты и каким путём. Возможно, что через Чили и западное побережье окажется быстрее, чем огибать эту «жопу мира» по восточному берегу.
— Как ты сказал? «Жопу мира»? — Толоконский замирает и прикрывает глаза, видимо пытаясь представить карту южной Америки и затем начинает хихикать. Ему вторит Довгалевский и наконец они оба откровенно ржут. — Мишка, стервец, а ведь точно подметил! — консул снимает трубку телефона и набирает номер: — Гусев? Пётр Давыдович, зайди ко мне, это срочно. Да, по нашему вопросу.
— У нас очень мало времени. Курьера нашли, человек надёжный и проверенный. Нужны твои инструкции. — затем кладёт трубку и насмешливо смотрит на меня: — Михаил, какие визы? Куда? В «Жопу мира»? Заграничный паспорт покажешь и этого будет достаточно, он у тебя не просрочен. Только в руки его не давай… а то подотрутся! — и снова ржут как кони. «Безвиз»? А что, разве так было? Нихренасе! Я и не знал.
Пипец! Товарищ «Гусев» оказался «из той же стаи пернатых», что и вся троица до него. Это что, поветрие такое? Интересно, а где тут другие нации в дипломаты принимают? Или это тяжкий удел только «богоизбранных»? Но специалистом Пётр Давыдович оказался отменным. За пятнадцать минут «явки-пароли-отзывы» вдолбил в мою голову так лихо, что растолкай меня посреди ночи и оттарабаню заученный текст даже не открывая глаз и не просыпаясь.
Остальное время я только изредка киваю «инструктору», мучительно борясь с сонливостью. Явно товарищ не только на НКИД работает, наверняка и в ИНО ОГПУ «подрабатывает», но это меня и успокаивает. Не станут так инструктировать «одноразовый передатчик», чтоб потом «слить и забыть». Два часа плотного инструктажа прошли не зря, но чуть было не уснул позорно.
А затем уже Толоконский пододвигает ко мне стопку фотографий и «на всякий случай» начинает знакомить с «фигурантами», плывущими на лайнере и представляющими интерес для «советских дипломатов», к которым в пути следования мне рекомендовано «ненавязчиво подобрать ключики и случайно познакомится». Ага, как же!
Интересно, каким это образом «скромный советский музыкант», которого неизвестно каким ветром занесло на этот фешенебельный и быстроходный лайнер сумеет втереться в доверие к этим прожжённым интриганам. Да меня даже на палубу первого класса не пустят, не говоря уж о более близком «случайном знакомстве» в ресторане, куда мне тем более нет хода.
И тут я выпадаю в осадок и вообще из «ознакомительного процесса». Нахрен мне все эти «финансовые тузы и промышленные короли», если на лайнере плывёт сама Марлен Дитрих! Держу в руках фото и пытаюсь вспомнить всё, что мне о ней известно «из моего прошлого». В общем-то, не так уж и много. О том, что у Вертинского и Дитрих был страстный роман мне известно хорошо. Александр Николаевич даже посвятил ей одну из своих песен.
О том, что Вертинский в середине января этого года отбыл из Германии на гастроли в Америку мне тоже известно из парижских белоэмигрантских газет. Но вот успели они уже встретиться или нет? В этом я не уверен. Возможно в этой реальности они вообще пройдут мимо друг друга? Хотя сомневаюсь, что такой «ювелир» упустит свой шанс и не попытается «огранить очередной алмаз».
— Миша, ты чего задумался? — Довгалевский забирает из моих рук фото и восхищённо восклицает: — О! Какая красотка! Но эта кинодива «не твоего поля ягодка», она и на пушечный выстрел тебя к себе не подпустит! Хотя да, такую куколку любой мужчина хочет… да не всякий получит. Так что забудь про неё. — Довгалевский с видимым удовольствием разглядывает фотографию Марлен. Вот же стручок старый, ничему его жизнь не учит! Хотя какой он старый? В самом соку, только запустил себя.
— Леонид Михайлович, — поднимаю на Толоконского задумчивый взгляд. — А Вы гляньте в списки пассажиров, там случайно Александр Николаевич Вертинский не отмечен?
— Кто? Вертинский? А при чём тут этот певец? — Толоконский удивлён моим вопросом, но быстро просматривает список пассажиров палубы первого класса, так как отдельной палубы «люкс» на лайнере нет, и вдруг изумлённо присвистывает:
— Есть! И его каюта рядом с каютой Дитрих! — консул в недоумении смотрит то на меня, то на свой список пассажиров.
— Рупь за сто, что у них смежная ванная комната, чтоб не бегать голышом по коридору! — облегчённо выдыхаю и ухмыляясь поясняю свою мысль: — Я в такой каюте на «Иль де Франс» плыл. У меня с Маркусом тоже были каюты с общей ванной. Это специальные каюты для семейных пассажиров, или для любовников не афиширующих своих связей.
Поняв, что пояснение вышло какое-то двусмысленное, торопливо поправляюсь: — Я в том смысле, что мы с Маркусом просто близкие друзья! — багровею от сдавленных мужских смешков. — В общем, Вы меня поняли! — в ответ слышу громовой хохот из четырёх мужских глоток. Гады! Решительно отодвигаю в сторону «колоду карт с краплёными тузами и королями»:
Конец ознакомительного фрагмента.