Слишком старая

– Твою ж мать, Роберт! Срочно вызываем помощь! – закричал один из приятелей, который стоял неподалёку и видел всё это.

Я не помню, что было дальше, но, когда подоспела помощь, в помещении были только я и Роберт. Я его сопровождала в госпиталь, там я достала из сумочки его телефон (я даже не помню, как он оказался у меня в сумочке), нашла номер отца и набрала ему, рассказав о случившемся.

Отец Роберта приехал к рассвету. Синяки под глазами, помятая одежда и щетина говорили о том, что он был в дороге. Откуда он приехал или прилетел я не знала. Неужели из России?

Это был тот же Роберт, только солидный, пропитанный мужской энергетикой, с очаровательным вкраплением зрелости. В глазах не было сладостного ребячества. Жесткость и властность – вот что читалось в его глазах моим воспалённым сонным сознанием:

– Как он? – спросил он меня, будто знал меня уже много лет. Ни приветствия, ни учтивого знакомства. Откуда он знал, что это именно я звонила ему?

– В порядке. Откачали, – сказала я, задыхаясь от страха, что вселяла в себя эта фигура.

– То, что ты вовремя помогла ему, спасает тебя. Я замажу эту историю. Но больше я не хочу видеть рядом с ним ни тебя, ни кого-то из вашей компании. Ты же явно была не одна с ним, – процедил он сквозь зубы.

– Н-нет, – сказала я запинаясь, всё сильнее сжимаясь.

– Расскажи подробно, что произошло.

– Я не помню. Я испугалась.

– Меньше дряни надо употреблять.

– Я вообще-то не принимала! – возмутилась я наконец. Но голос протеста был так слаб, что был похож на писк. Его это развеселило. По крайне мере я заметила, как дрогнул уголок рта.

– Ладно – ладно, он говорил, что его сестрёнка не особо любит это дело, так что, может быть, ты не врёшь.

– Он говорил обо мне?

– Ну ты же Оксана?

– Да. Ещё он меня Рокси-фокси зовёт.

– Ну да, я видел тебя на фотографиях. Поменьше бы посещала таких как мой сын. С него брать нечего, – я молчала, однако лицо, видимо, выдавал откровенный шок. – Ну я же вижу, что ты не так просто с ним общаешься. В жизни ты даже симпатичнее.

Я думал, что ты очередная пустая охотница легкой жизни. Но нет, не совсем пустая. Первую помощь знаешь как оказать. Сына спасла. Я благодарен, но всё же зол. Прошу тебя, уезжай к себе и не приезжай. Я сейчас вызову такси. Об инциденте забудь, я всё улажу. Но больше никаких встреч.

Я молча уехала к себе в номер. Однако спустя неделю в мой номер пришёл букет с запиской. Я узнала почерк Роберта. Он просил меня встретиться в этот же день вечером в нашем излюбленном месте, где мы часто обедали:

«Сестрёнка, приходи сегодня в наше любимое местечко в 18.00. Меня отпустили на пару часов. Неважно, при встрече всё расскажу. Отец разрешил».

Прочитав записку, я подумала, а почему он просто не мог передать письмо? Зачем цветы? Такой жест на него не похож от слова «совсем». Это ещё больше раззадорило моё любопытство. Может отец Роберта с помощью него передаст какую-нибудь сумму за молчание? Вполне возможно. А цветы, чтобы наладить разговор на дружеский тон? Логично.

Но я не угадала.

Когда я пришла в назначенное время, за столиком меня ожидал похудевший, но улыбающийся Роберт. Однако его улыбку выдавало какое-то волнение. Рядом с ним сидел его отец. При виде меня отец встал и учтиво поцеловал мою руку:

– Мы тогда не совсем хорошо познакомились. Виноват, не был в настроении. Сейчас уже успокоился и понял, что немного погорячился со своими выводами. Оксана, меня зовут Михаил. Я отец Роберта. Он много говорил о вас.

– Приятно познакомиться…вновь, – я была озадачена таким внезапным поворотом. Для чего я ему нужна?

Глава 6

У Михаила и Роберта были весьма странные отношения – отнюдь не такие, как приняты между отцом и сыном. Скорее они были коллегами, партнерами в плане удовольствий. Роберт был всегда в кругу молодости, красоты и живого веселья, в то время как Михаил не мог себе позволить этого в силу своего статуса, потому сын иногда преподносил своему отцу «подарки» в виде своих приближённых, которым мог доверять.

Вся эта ситуация в клинике была наиграна – Михаил никогда не был суров ни к сыну, ни к его друзьям, особенно девушкам. Конечно, ему явно не понравилось случившееся с Робертом, однако его тон я всё же неправильно поняла.

Михаил вынужденно женился второй раз, чтобы поддерживать статус примерного семьянина, однако от всех, кроме Роберта, он скрывал своё истинное «я» – он очень любил молодых и красивых женщин. Роберт ему стал помогать в утолении своих желаний с пятнадцати лет, ведя вседозволенный образ жизни.

Мальчик ни во что не ставил мачеху, однако Михаил иногда требовал следить за своим языком и вести себя иногда более-менее прилично при ней, дабы не давать повода для подозрений. Чтобы себя никак не связывать более крепкими узами со своей новоиспеченной женой, он втайне сделал себе вазэктомию, ибо ребёнок обременил бы свободолюбивого Михаила к нежелательным обязанностям. О мачехе я вскользь узнала от Роберта на третий год нашего общения – она была тенью, которая жила сама по себе и, казалось, не волновалась ни о чём на свете.

Всё это я вспомнила в надежде найти связь между сценой в больнице и встречей в ресторане. Об этом я лихорадочно быстро думала, пытаясь соединить звенья, пока дожидалась своего вина.

Как потом оказалось, Роберт предложил своему отцу меня в качестве очередной молодой игрушки, потому меня весьма вежливо пригласили в ресторан, чтобы предложить эту мысль. В целом, Михаил меня не привлекал, однако перспектива выплатить свои долги и избавиться от истории с передозировкой Роберта была соблазнительна. Я согласилась.

Лицо Роберта сразу расслабилось, напряжение спало. Отужинав, мы сели в автомобиль. Личный водитель Михаила отвёз Роберта вновь в клинику на лечение. На прощание Роберт многозначительно кивнул. Я не поняла, кому был послан этот жест. Как только ворота клиники закрылись за спиной юноши, а машина тронулась с места, Михаил нагло задрал моё платье и прильнул всем телом ко мне…

Я жила в квартире, которую Михаил снимал лично для меня. Он мог приехать ко мне в любое время, и я не смела ему устраивать недовольные сцены. А поводы были. Он не умел предупреждать. И не терпел отказов.

Речь была далеко не про секс. Если ему не нравилась моя внешность, он не говорил поступательно с намёками, он просто говорил, что в течение трёх дней я сдаю анализы и ложусь под нож делать грудь – он уже всё оплатил, решил, я не должна ничего планировать.

Так мне пришлось однажды отменить рейс к маме только из-за того, что ему пришло в голову в этот день сделать мне липосакцию. Я не управляла своей жизнью, но в то же время я забыла о нужде.

Подарки были шикарными, однако дарились они мне безо всякого благоговения – просто небрежно брошенная коробочка с серьгами на стол, слова «Это тебе. Я пошёл» и всё.

Однако я занимала положение. Меня водили на частные вечеринки, доверяли вести показы, я заводила знакомства. Ради забавы я предлагала некоторым моделям прийти на частные вечеринки в компании меня, чтобы познакомить их с некоторыми гостями, которым я хотела угодить.

Иногда это получалось очень даже хорошо. Михаил был доволен мной. Несмотря на его властные странности, я чувствовала к нему привязанность, потому, когда на десятый год нашего общения он познакомился с восемнадцатилетней моделью, меня неприятно кольнуло. Обиднее было то, что эту модель я привела для знакомства с другом Михаила. Тот ей попользовался и передал Михаилу.

Всё чаще и чаще Михаил проводил время с ней, а ко мне приходил раз в два месяца. Деньги, соответственно, стали поступать реже. Всё чаще и чаще наши встречи сопровождала неловкая тишина и недовольство по поводу моих бровей/ушей или ещё чего-нибудь, что нуждалось, по мнению Михаила, подправки.

Своё внутреннее напряжение я срывала на горничных и официантах, устраивая скандалы с криками, указывая им на место, бросая посуду и вазы. После парочки таких выходок я стала нежеланным гостем на некоторых встречах. Михаил был недоволен этим. А я была недовольна тем, что, совершив такие ошибки, сама прочищала дорогу этой молодой выскочке, которая прекрасно заменяла меня на этих встречах.