Серафим

А теперь у меня есть Мими.

Поднимаясь на лифте в пентхаус на двадцать первом этаже, который Мюриэль купила на деньги, оставленные Джаредом на ее имя, я вспоминала тот день, когда согласилась остаться с ней. Мне некуда было идти, я решила, что больше никогда не переступлю порог гильдии, но не хотела обременять Мими. Цвет ее лица мог соперничать с белым мраморным надгробием, мимо которого мы проезжали по дороге с кладбища Монпарнас, где похоронили тела Лей и Джареда.

«Ждет ли тебя семья, Селеста?»

«Лей была моей единственной семьей».

«А Джаред — моей».

Так что я осталась, и мы стали друг для друга семьей. И наша выкованная горем связь превратилась в связь, порожденную любовью. Я обрела в лице Мюриэль мать, которая, как я думала, мне больше не нужна. В конце концов, мне уже исполнилось пятнадцать, и пять лет я ориентировалась в мире людей без особой помощи офанимов, которые считали нас самостоятельными с того дня, как у нас сформировались кости крыльев.

Мюриэль взяла на себя мое образование и наполнила мой разум знаниями, которым не учили в гильдиях. Больше всего, как ни странно, меня восхищала человеческая система правосудия. Я поглощала книги о ней, изучала лазейки, проглатывала истории о незаконном способе взыскания Адлерами, которыми делилась Мими, пока готовила на нашей просторной кухне. Когда мне исполнилось восемнадцать, я призналась, что мечтаю стать адвокатом или судьей, но для этого требовалось высшее образование, а у меня нет ни одного школьного аттестата.

Через неделю я получила три приглашения в колледжи.

«Я даже не знала, что колледжи высылают приглашения на учебу!»

Мими подарила мне мягкую улыбку, за которой скрывалось так много всего.

«Они этого не делают, да? Обычно, я имею в виду. Это все ты. Ты меня записала».

«Важно не то, как ты туда попадешь, а то, что ты сделаешь, когда окажешься там. – Она разрезала теплый бисквит, который я помогла ей испечь. – Так какой из колледжей вызывает у тебя симпатию?»

Пока она выкладывала два кусочка, я смотрела на все три бланка, мой взгляд задержался на приглашении Колумбийского университета. В итоге я решила, что Нью-Йорк слишком далек от Мими, и указала на письмо Сорбонны.

На следующий день Мюриэль вошла в мою спальню и протянула мне паспорт. Не имея ранее ничего подобного, я разглядывала его и долго водила пальцами по ее фамилии, напечатанной рядом с моим именем, – Моро.

Раньше я принадлежала расе, теперь я принадлежала семье.

Выудив из сумки ключ, я вошла в святилище из дымчато-серого дерева, черного гранита и бордового бархата, которое Мюриэль купила в тот же день, когда приобрела нам билеты на самолет. Мы могли бы жить в одноподъездном доме без лифта, и я была бы счастлива, потому что роскошь никогда не имела для меня значения. Тем не менее я оценила безопасность, которая сопутствовала шикарному адресу. Хотя мало кто знал о связи Мими с семьей Адлеров, и одного человека достаточно, чтобы разрушить жизнь.

– Мими, я дома, – крикнула я, проходя через вестибюль и направляясь на кухню, ее обычное местопребывание. Я бросила куртку и сумку на один из высоких стульев, вымыла руки, схватила сэндвич с тарелки на плите и застонала, когда липкий сыр воспламенил мои вкусовые рецепторы. – Мими?

– Я здесь, Селеста.

Следуя за голосом, я прошла в гостиную, где в полуденном свете стояла она. Мими смотрела на раскинувшийся зеленый прямоугольник парка, что простирался почти до самой квартиры, которую я делила с Джейсом. Я закинула в рот остатки теплого сэндвича с ветчиной и сыром, а затем прижалась поцелуем к ее щеке. Ее кожа была ледяной, но я представила, как она провела утро за чтением на узком балконе – ее любимым занятием после готовки.

– Ça va, ma chérie?[5] – Наедине мы всегда говорили по-французски, хотя английский она знала безупречно.

– Oui[6].

Я частенько задавалась вопросом, не потеряю ли свою ангельскую способность говорить и понимать любой язык, когда утрачу крылья, но отбрасывала эти размышления, в основном потому, что мне некого было спросить. Кроме того, я узнаю об этом через три месяца.

Пока я болтала о своем новом задании и советах консультанта, Мими слушала меня с восторженным вниманием и подкрепляла мой стремительный поток предложений своей привычной теплой улыбкой. Теплой улыбкой, как я заметила, без следа пунцовой помады.

Сэндвич в моем желудке резко стал чем-то тяжелым.

– Что-то не так.

– Не так? – Ее тон казался неправильным, как и внешний вид.

Мое сердце на удивление сохраняло спокойствие.

– В чем дело? Тебе нужно вернуться в Париж? Что-то случилось с Амиром?

Телохранитель Джареда – единственный человек, с кем Мими поддерживала связь. Он остался во Франции – уехал в Ниццу после того, как «Суд Демонов» закрыли и превратили в приют для обездоленных детей.

– Амир в порядке, Селеста.

– Тогда что не так? – Я отчеканивала каждое слово, чтобы не дать голосу дрогнуть. – Мими, что…

– Рак.

– Рак? – тупо повторила я.

– Ужасная вещь, рак.

Сыр и ветчина застряли у меня в горле.

– Ужасная, но излечимая. – Я тяжело сглотнула, проталкивая комок дальше. – Правда?

– Селеста…

– Правда? – Когда она не ответила, я ощутила давление в висках. – Мими? – Ее имя дрожало на моих устах.

– Я боролась. Боролась изо всех сил, но рак оказался сильнее.

Я замерла. Нет. Нет. Нет. Этого не может быть.

– Весь этот сон урывками. Твой сниженный аппетит. Ты сказала, что просто… – Что она говорила? О, ангелы, я не могла вспомнить, но у нее всегда имелось оправдание. – Как давно… Как давно ты, – я откинула с лица прядь волос, – знаешь? – Я моргнула несколько раз, но контуры ее лица продолжали подрагивать.

– Шесть месяцев.

– Шесть месяцев! – Я задохнулась. Казалось, Мими взбивает мое сердце одним из своих венчиков. – Почему ты… Почему ты не сказала мне?

– Потому что надеялась одержать победу, прежде чем обременять тебя этим.

– Обременять меня? – Слова просочились сквозь огромный комок в моем горле. – Ох, Мими.

Ее изящный палец, вечно пахнущий маслом и средством для мытья посуды, погладил мою скулу.

– Должно быть… ты делала химиотерапию? Химиотерапия помогает. Или операция. Кто твой врач? – Я достала телефон и попыталась набрать в поисковике «Лучшие онкологи», но телефон выскользнул у меня из рук и упал на плотный ковер.

Она обхватила мои щеки обеими ладонями.

– Метастазы уже поразили печень, Селеста.

– Что это значит?

– Что скоро мне придется тебя покинуть.

– Неужели нет ничего… Никакого лечения… нет?.. – Слезы хлынули из меня и собрались вокруг мозолистых пальцев, которые сжимали мое лицо так, будто я сделана из стекла.

Она покачала головой.

– Но ты уже выросла и…

– Ты все еще нужна мне! Ты всегда будешь мне нужна!

– Ma chérie.

– Пожалуйста. Должно быть что-то, Мюриэль… Пожалуйста. – Я даже не была уверена, кого умоляю – эту женщину или ангелов наверху? Я уставилась на безоблачный голубой простор за окном эркера, гадая, наблюдает ли за мной ангел. – Пожалуйста. – Рыдания вырвались из моего горла, всколыхнув каштановые с серебристыми прожилками локоны, обрамлявшие лицо Мими. Ее волосы всегда так аккуратно уложены, но не сегодня.

– Мне пора отправиться к моему Джареду. Он, наверное, натворил на небесах столько бед, что даже Лей не в состоянии с ними справиться.

Джаред не на небесах. Его нет даже в аду. Ему и Лей отказано и в той, и в другой обители. И скоро Мими узнает об этом, потому что эта женщина, эта невероятная и самоотверженная сила природы, несомненно, окажется в Элизиуме.

Впервые с тех пор, как потеряла Лей, я пожалела, что моя душа обречена на забвение. Но уже слишком поздно. Я никак не сумею заработать более шестисот перьев за три месяца.

5

«Все хорошо, дорогая?» (фр.)

6

«Да» (фр.).