Считайте его мертвым

— Я вынужден рассматривать любые возможности, — сказал Ледсом. — Я только что задал вам множество вопросов. Вы согласны снова ответить на них с использованием детектора лжи?

— Однозначно — нет!

Ледсом глубоко вздохнул.

— Вы понимаете, что нам придется сделать выводы из вашего отказа?

— Можете делать с ним что угодно. Полиграф — всего лишь возмутительное псевдонаучное устройство, и его показания не принимаются в качестве законного свидетельства.

— С его помощью удалось получить несколько признаний, — возразил Ледсом.

— Да, у девиц и сосунков. Я сам разрабатываю высокоточные научные приборы. Только притащите полиграф в суд, и я все время буду твердить, какого я о нем мнения.

Эти слова встревожили Ледсома. Судя по его мыслям, он верил, что Харпер вполне на такое способен и имеет на то право. Капитан отказался от идеи применить детектор лжи, пожалев, что вообще о нем упомянул.

— Вы еще упомяните скополамин! — для полной меры предложил Харпер. — Только дайте мне шанс — и я добьюсь, чтобы скополамин вообще запретили.

Он подался вперед, зная, что их роли поменялись, пусть на мгновение: на несколько секунд он стал следователем, а Ледсом — подозреваемым.

— С точки зрения закона чем я подозрительнее тех панков из «тандербага»? Или вы считаете их всего лишь моей выдумкой и думаете, будто я подкупил свидетелей, чтобы подтвердить свой рассказ?

— Те парни существуют. У нас есть тому доказательства.

— И что же?

— Два часа назад мы нашли девушку. Ее рассказ не вяжется с вашим. Кто-то лжет.

Откинувшись на спинку кресла, Харпер задумчиво посмотрел на капитана.

— Значит, вы нашли девушку. Ее рассказ — коммерческая тайна?

Немного подумав, Ледсом решил, что ему нечего терять.

— Она опоздала на автобус и стала ловить попутку. Ее подобрали трое парней на зеленом «тандербаге». Они были в веселом настроении и повезли ее долгим кружным путем, притворившись, будто похитили девушку. На той заправке она действительно была напугана, но, подурачившись еще немного, парни высадили ее там, где она просила. То было всего лишь шуткой.

— А Элдерсон?

— Она его не видела и ничего о нем не знает.

— Но он преследовал их машину.

— Знаю. Девушка утверждает, что блондин непонятно зачем несся как сумасшедший, поэтому, возможно, Элдерсон их так и не догнал.

— Вы верите в эту байку?

— Я не верю ничему, что не подтверждено доказательствами. Но ее версия заставляет серьезно усомниться в вашей.

— Ладно. Я знаю, вы намерены проверить мои показания. Проверьте и ее показания тоже и выясните, все ли сходится.

— Мы уже частично проверили вас обоих и намерены покончить с этим как можно быстрей. Девушка не знает имен трех парней, она вообще ничего о них не знает, кроме того, что нам уже известно. Номер машины она не заметила. Собственно, ей это было ни к чему, поскольку она не пострадала.

— Очень полезные сведения.

— Но остальное выглядит вполне убедительно, — сказал Ледсом. — Она — девушка с прекрасной репутацией, из очень уважаемой семьи. Она ушла из дома именно тогда, когда сказала, опоздала именно на тот автобус, про который говорила, двое свидетелей видели, как ее предложили подвезти. Она прибыла в пункт назначения в названное время и может это доказать.

— Те парни везли ее длинным кружным путем?

— Да. Им было очень весело.

— Неплохой способ объяснить, как ты потратил время… Которое ушло в числе прочего на то, чтобы остановиться, пару раз выстрелить и проехать семнадцать миль по лесной дороге.

— Послушайте, мистер Харпер, с тех пор как был застрелен Элдерсон, миновали почти сутки. Все, что у нас есть, — вы и та девушка. И мне известно только, что кто-то стрелял, а кто-то лжет.

— Если девушка говорит правду, в чем я, с вашего позволения, усомнюсь, — проговорил Харпер, — существует лишь один вариант. Кто-то третий ходит на свободе, не вызывая подозрений, и посмеивается втихомолку.

— Тому нет ни малейших доказательств.

Ледсом поколебался, прежде чем продолжить:

— Я бы даже не стал вести с вами эту беседу, если бы за вас не поручились служители закона вашего родного города. С их мнением приходится считаться.

— Полагаю, да.

— Потому скажу вам еще кое-что. Описание тех трех парней не подходит ни к одной троице, освобожденной или сбежавшей из тюрьмы в этом году.

— Как насчет военной тюрьмы? Старику на заправке показалось, что они одеты в форму без знаков различия.

— Никакая военная, морская или летная форма не подходит под это описание.

— В нашей стране. Возможно, они иностранцы.

— Девушка утверждает обратное. Они свободно разговаривали и знали местность как свои пять пальцев.

— Вы спрашивали у представителей властей, не существует ли хоть сколько-нибудь похожей формы?

— Нет. Девушка согласна, что их одежда выглядела несколько официально, и считает, что на них могло быть обмундирование, списанное из армейских запасов, выкрашенное в зеленый цвет. Если так, вряд ли нам удастся его найти. Старые армейские кители попадают на рынок тысячами.

— Как насчет машины? Вы полагали, что она могла быть угнана.

— На данный момент у нас есть сведения о десяти машинах, похищенных в разных частях страны. Четыре из них зеленого цвета. Мы срочно запросили номера этих четырех. Найти их пока не удалось.

Ледсом мрачно посмотрел в окно.

— В любом случае они могли перекрасить машину и сменить номера. Или она принадлежит им на законных основаниях. Или взята напрокат. «Тандербаг» — популярная модель. Потребуются месяцы, чтобы проверить все автомагазины и прокатные конторы от побережья до побережья.

Харпер задумался.

— Что ж, если машина вам когда-нибудь попадется, вы ее сразу опознаете. У вас есть отпечатки шин, и это немало.

— Отпечатки вовсе не обязательно принадлежат разыскиваемой машине. По лесной дороге в тот день мог проехать кто угодно. Мы выяснили только, что отпечатки не принадлежат ни одному из лесовозов. А еще — что трое парней не соответствуют описанию никого из бывших или нынешних сотрудников лесозаготовительных компаний.

— Что бы ни говорила девушка, я все-гаки думаю: это именно те ребята, которых вы ищете.

— Девушка оказалась невольным свидетелем и ни в чем не виновата. Зачем ей прикрывать компанию незнакомцев?

— Возможно, они не были незнакомцами, — предположил Харпер.

— В смысле?

— Из того, что ее подвезли, вовсе не следует, что она не была с ними знакома.

— Она клянется, что никого из них не знала.

— Можете не сомневаться: она бы так и сделала, если бы один из них оказался ее безумным поклонником или беспутным родственником.

— Гм! — Ледсому подобное предположение показалось возможным, хотя весьма маловероятным. Он записал что-то в блокноте. — Полиция ее города сообщила нам сведения о ее личности, обстановке в семье, положении ее родителей и прочем. Возможно, стоило копнуть поглубже.

— Если она лжет насчет убийства, у нее должны быть для этого очень серьезные причины. Может, ее запугали. Может, ее убедили в том, что вернутся и перережут ей горло, если она осмелится сказать лишнее.

— Ошибаетесь, — решительно заявил Ледсом. — Я давно занимаюсь этой работой и могу понять, когда подозреваемый втайне чего-то боится. Но она не боялась, а была искренне сбита с толку, потому что угодила в странную историю.

— Я тоже подозреваемый. Куда более серьезный, судя по тому, что сейчас происходит. Думаете, я напуган?

— Нет, — признал Ледсом.

— А мне следовало бы бояться, если бы преступление совершил я. Но я его не совершал.

— Кто-то совершил. И это пока все, что нам известно.

Ледсом пристально посмотрел на Харпера.

— Я могу задержать вас на двадцать четыре часа. И задержал бы, будь у меня шанс предъявить вам за это время хоть какое-то обвинение. Но ровно сутки потребуется лишь на то, чтобы осушить пруд. Tax что можете идти. И да поможет вам бог, если мы вытащим из пруда пистолет, который можно будет приписать вам.