Венец эволюции

Точки схрона грязных денег, места хранения товара, производственные точки, имена виновников. Я изучал всё, однако мои враги оказались умны. Лидеров никто не знал ни в лицо, ни по голосу. Всё делалось через третьи лица, имён которых тоже я не знал, как и голоса вытащить из разума не удалось.

Однако и этой информации мне вполне хватило. Через этих людей я выйду на следующую ступень иерархии.

— Какой наш следующий план? — поинтересовался Витя, когда я поглотил последнего наркоторговца.

Мы находились в одном из зданий, вместе с нами находились доверенные люди Вити, которые помогали ловить убегающих.

— Скольких ты завербовал? — я же ответил вопросом на вопрос.

— Где-то с две дюжины. Они просто шестёрки, им нужны деньги и они не будут нам верны, но использовать их вполне можно.

— Отлично. Закрепи их за своими людьми, которым можно верить.

— Уже.

— Карту.

Витя достал из-за пазухи смертную карту и разложил её на столе. Сразу же я начал отмечать точки.

— Схроны палёной амброзии, также грязные деньги здесь и здесь… Пошли своих людей, в которых уверен. Эти деньги нам пригодятся.

— Стальной, Лысый, — Витя только кивнул, после чего половина людей вышла. — Деньги отмоем?

— Конечно.

— А куда направимся мы?

— Ты отправишься к алхимикам. Имена… сейчас запишу, как и адреса. Повяжешь всех, но никого не убивай. Просто угрожай им, что ты сдашь их военным.

— Собираешься их завербовать? Будем сами производить амброзию?

— Нет, ни в коем случае. Мы откроем более легально предприятие. Всех же конкурентов, все имена, кроме тех кто согласится с нами работать, я сдам властям. Военные, конечно, разрешили мне чуть-чуть больше, но взамен я обязан что-то им дать. Эти чем-то и будет вскрытая сеть. Поэтому всё оборудование, часть схронов…

— Ага, то есть ты пометил на карте не все точки с деньгами и амброзией.

— Верно. Военные не поверят, если я скажу им что смог найти точки варки, имена всех низших звеньев, но не нычки. Так что часть мы отдадим.

— Разумно.

— Что же… если вопрос нет, то приступай.

— Есть вопрос… кем были те трое напавших? Люди дворян, да?

— Верно.

— Есть идеи, кто именно стоит за ними? Похоже на ловушку, может они хотели убить тебя? Знали, что ты явишься сюда. Тогда у нас завелась крыса.

— Это была не ловушка, а предупреждение, демонстрация силы.

— Ты так уверен в этом?

— Да, если бы меня хотели убить, то послали куда больше людей. О моей силе высшему дворянству прекрасно известно.

— Соколовы? Или Орловы?

— Может и кто-то другой. Они видят наш рост, видят как мы быстро развиваемся. «Долг и право» уже стал завоёвывать умы, на мои речи в кабак сходятся люди со всех районов. Я, конечно, не Ленин, но ключик к сердцам и умам тоже найти могу.

— Ещё бы, — усмехнулся Витя, изучая новый трофейный энергетический револьвер. — Ладно, работаем парни.

И Витя ушёл разбираться с алхимиками. Плющ тоже уже исчез, Кристина ещё присмотрит за нашим общим другом, но потом отправится по своим «важным» делам. Хотя может для не воровство кровавых колбасок в столовой и является чем-то куда более важным, чем деньги, власть, признание и статус.

Я же остался ждать военных и полицию. Если до этого великие рода использовали по большей части мягкую силу, но после сегодняшней моей выходки они понесут колоссальные убытки. Продажа палёной амброзии приносила им огромную прибыль, этой прибыли больше не будет.

А значит в ближайшие дни начнётся небольшая междоусобная война.

Глава 23

— И представляешь, он потом её пощёчину влепил! — со смехом прокричал Бородач, хлопая по столу ладонью.

Я усмехнулся, но не особо искреннее. Меня не очень интересовали смешные истории Бородача, однако так уж получилось, что его отчёт был полон курьёзных моментов. В частности, один из помощников влепил какой-то обозревшей клиентки пощёчину.

Уже не очень смешно, да? Особенно если они твои работники. Но в целом, Бородач умудрился как-то выкрутиться, заявив, что его друг контуженый вояка, у которого не все дома после демобилизации.

Я же продолжал сидеть за столом в столовой, кушать суп и изучать поведение Бородача. В целом, он нигде не врал и даже не приукрашивал. Как говорил как есть пусть и с юморным подтекстом. Кроме того, у этого бывшего бомжа был очень подтянутый язык. Харизма из него тоже обильно пёрла.

Доход шёл, игрушки продавались, оружие производилось. Всё больше и больше людей вступало в «Долг и право». Моя же риторика порой менялась и даже кардинально. Мне необходимо был завлечь как можно больше народа, поэтому я посещал разные заведения и использовал новые тезисы.

Например, в кабаке, где отдыхали рабочие я рассказывал про очень спорные вещи. Аудитория была настроена против меня, поэтому Адам у меня стал пахарем, рабочим в поле, а Ева прялкой. Ключевой вопрос в каком месте здесь должен быть дворянин? Правильно, ни в каком, он в принципе и не нужен.

Такая риторика была очень близка к красной. Но страха во мне нет, а формировать в людях нужное мне мнение — крайне необходимо. И оттуда я уже мягко перетёк к воззванию к народной гордости, чтобы это не значило.

Крепостным быть тяжело, во многом из-за того, что ты ничего не решает и ни на что не влияешь. Да, будучи солдатом тебе предлагаю схавать что-то про веру, царя и отечество. Но а как быть обычным гражданам?

От попов они устали, царь многие ненавидят, а отечество… так революционеры отечество же и спасают. Ну кроме красных, которые мечтают, чтобы Российская Империя проиграла, после чего поражение послужит катализатором для революции.

Поэтому мне нужно было убедить их в том, что они что-то решают, на что-то влияют. Сделать это очень трудно, но способы я нашёл. Письма капитана Ивана, а также других солдат с фронта. Каким-то чудом Мише удалось договориться даже с Оболенским, после чего Софью Морозову я вышел на Дмитрия Морозова и нашёл больше фактических подтверждений моих слов.

— Этим дворянам плевать! Их волнуют только деньги! — громко заявлял я, хотя и сам являлся бароном. — А наше отечество ведёт войну с турками, австрийцами и немцами! В одиночку! Сами знаете, что после блокады наша связь с Антантой оказалась нарушена! Если не мы, то никто, понимаете! Поэтому я и рву задницу, повышая зарплаты рабочим и уменьшая собственный доход! Потому в отличие от других понимаю, что в случае поражения не будет Петрограда! Не будет Москвы! Нас развалят, подчинят, а после выжгут! Хотите этого?!

Примерно так я взывал к гордости, через оскорбления дворянства. А затем призывал временно повинных крепостных не заключать новые контракты. Остальным же… остальным же предлагаю крепиться, потому что большая часть рабочих на пожизненных контрактах ну или по двадцать, тридцать лет. Разорвать их нельзя, а за нарушение плетей всыпят.

Но суть в том, что самые важные для предприятия работники — как раз временно обязанные крепостные. Контракты у них обычно на год, три и пять лет. И их я активно переманивал либо к себе, либо к своим друзьям по «Долгу и право». Взамен друзья мне помогали финансово.

Хитро? Да. Подло? В каком месте? Всё честно, работникам тем более предлагают лучшие условия. А забывшемся дворянам пора бы начинать адаптироваться прямо сейчас. Но они что-то не спешат этого делать.

— Неужели такие глупые и не видят накала настроений общества? Если градус не снизить, то большинство перестанет бояться меньшинство и поднимет всех этих носителей голубых кровей на вилы, — пробурчал я в слух, глядя в тарелку супа.

— М? Какие вилы? — поинтересовался Бородач, которого я видимо перебил.

— О, нет, я так… о своём размышлял.

Аппетит резко пропал. Во многом из-за того, что относительно неожиданно прямо к моей столовой подъехал кортеж. Целых три автомобиля, так ещё и модели дорогие, видные боевые барьеры, а значит одна такая машинка стоит дороже всей моей столовой, вместе с персоналом.