Наблюдатель

Закрыв Летопись Бога, последний герой всхлипнул, убирая её прочь. Кое-как поднялся, пошатываясь. Сорвал маску с лица, бросая её себе под ноги. Самоубийственная миссия… Да, и правда. С Артом отправились те, кому нечего было терять. Чья смерть или жизнь не играли особого значения — он и сам ставил себя в один ряд с ними. Джей, абсолютно одинокая в этом мире, и Фолл, уже однажды погибший. Погасли… И остыли. Не бывает победы без жертв, да? Что ж, Арт до последнего надеялся, что он перевернёт это крылатое выражение.

Увы. Не все мечты сбываются.

Проковыляв до лестницы, Арт начал спуск вниз. Мимо пустых серебристых стен, мимо узких окон, сквозь которые пробивались лучи рассветного солнца. Прищурившись, парень помотал головой. Слёзы капали на ледяные ступени перед ним, поблёскивая, выплёскивая всю боль, что он испытывал. Сколько всего было, и сколько всего прошло. Деревня, в которой он оказался, попав в этот мир, обращена в пепел.

Наставники, которых он искренне любил, ушли, покинув Крэйн навсегда. Боевая подруга, что всегда отдавала своё тепло его ладоням, в какую бы схватку он ни вступал, исчезла, чтобы больше никогда с ним не заговорить. Возможно… Всего лишь возможно. Фолл был прав. Видеть даже такой конец было невыносимо. На что надеялся Арт? На хэппи-энд для всех скопом? Хм. Вероятно, это была последняя детская наивность, которая разлетелась на куски прямо на его глазах. Таково уж тёмное фэнтези — если концовку и можно назвать счастливой, она всё равно будет слегка горькой. Не настолько, чтобы перебить общий вкус, но достаточно, чтобы полностью испортить общее от неё впечатление.

Арт спускался, не сдерживая слёзы. Прижимая холодный меч к груди, опустив голову, чтобы залы, что он оставлял позади, не видели, как он плакал.

А снаружи ликовал Крэйн. Бросались друг другу в объятья вчерашние враги, рыдали стойкие гномы, прыгали от радости эльфы и подбрасывали в воздух Эсмеральду орки. Небо над их головой прояснилось, и на него, пускай и медленно, выплывало солнце. После вечной ночи наступил новый день.

Очередной день в Крэйне.

Достигнув первого этажа, Арт подошёл к центру комнаты, рухнув перед вскрытой пачкой немаркированных сигарет. Там, приветственно сверкая кремовым фильтром, торчала одна-единственная сигарета. Зажигалка притаилась под пачкой — Арт чиркнул колёсиком, не переставая рыдать. Кое-как выбив пламя, закурил, обняв колени. Всё могло быть куда хуже… Куда печальней. И всё равно, парень чувствовал себя паршиво. Ну, он хотя бы спас мир. Какое-никакое, а достижение. Быть может, сейчас ему было не до этого, но его поступок в этот день, в этот год и в этот век навсегда останется в истории, как самый яркий, светлый и дарующий надежду поступок человека, который даже не принадлежал этому миру.

— Ха-а… — успокоившись, выдохнул Арт густой серый дым. — Покойтесь с миром, друзья. Я посторожу ваш покой. Прослежу, чтобы никто его не нарушил. В конце концов, что мне ещё остаётся, как…

Наблюдателю.

Эпилог

Семь километров к северо-западу Дира, столицы Дорана.

Рыцарская академия имени графини Лорелеи дэ Костаэль.

Пятый учебный класс для рыцарей младшего звена.

12:50.

— На этом урок истории окончен, — с лёгкой улыбкой выдохнул хриплый женский голос.

Зазвонил колокол, объявляя перемену. Солнце пробивалось в широкие окна, освещая длинные деревянные парты и скамьи, на которых ютились дети. Хотя какие дети — многим в этом году пятнадцать, и совсем скоро они заменят деревянный меч на настоящий стальной, пускай и облегчённый. А перо и пергамент оставят навеки в этом классе, позабыв бесконечные лекции на тему истории, языков и географии. Им предстоит взяться за изучение тактики и стратегии, построений, формаций и отдельно — бестиария. Кажется, месяца три назад вышло двадцатое издание этого толстенного манускрипта, в этот раз с картинками. Поговаривают, что иллюстрации были нарисованы вручную в самом Ливиграде, возвышая цену важнейшей для рыцаря книги до небес. Впрочем, каждая рыцарская академия Дорана заранее оплатила с полсотни экземпляров, дабы выдать их лучшим из младших учеников.

Учитель смотрела на детей, чьи глаза блестели, а тела застыли, не в силах двинуться с места. Никто не хотел уходить — по крайней мере, не с этой лекции. История была скучной, пока рассказывала о событиях до Великой Катастрофы. Как только курс доходил до неё, посещаемость пробивала потолок: в классе не хватало места для желающих узнать о том, что изменило их мир навсегда. Конечно, эти лекции проводились в открытую, позволяя любому случайному гостю зайти и послушать. Сегодня, правда, класс полностью состоял из детей. Зеленокожих, остроухих, низеньких с крепкими шеями и уже пробивавшейся бородкой… Самых разных.

Никто не спешил на перемену, хотя на обед подавали, кажется, имперскую запеканку.

Взгляд учителя соскользнул с детей, мельком оглядывая каменные стены с витражами, застеклённые шкафы из морозного дуба, в которых покоились учебники и письменные принадлежности. Затем вернулся к толстому учительскому столу, оглядывая вспухшие вены на сморщенных ладонях. Ученики тихо, стараясь не отвлекать наставника, спрятали в сумки перья и закрытые чернильницы. Последними туда отправились свёрнутые листы пергамента, исписанные с обеих сторон. Почти каждый ребёнок записывал что-то для себя, а кто-то даже зарисовывал какие-то моменты, ориентируясь на слова учителя.

В дверь деликатно постучали. Повернув голову, учитель поприветствовал своего заместителя кивком.

— Прошу прощения, — с пониманием оглядывая замершую аудиторию, протянул молодой мужчина. — Вас вызывает директор.

— Уже иду, — выпрямилась женщина, мотая головой. Её обуревала ностальгия — в конце концов, она уже давно не вспоминала события тех лет. Густые русые волосы давно стали седыми, а шрам, едва заметный на правой щеке, очень просил, чтобы его почесали.

Дети, поднявшиеся с лавок, поклонились, молча прощаясь с учителем. Улыбнувшись и помахав им напоследок, женщина покинула класс, направляясь по деревянному полу коридора вперёд, к винтовой лестнице. За её спиной оставались портреты — великих воинов и магов, так называемых важных исторических личностей. У одного портрета она остановилась, качая головой. На неё смотрела молодая девушка с яркими зелёными глазами и засунутыми в карманы камуфляжной куртки руками. За девушкой, поблёскивая забралами шлемов, стояли солдаты с автоматами наперевес. Стройная, ровная шеренга. Учитель усмехнулась, осторожно погладив шрам на картине. Повернулась, проходя дальше и поднимаясь на лестнице на пятый этаж.

Мимо неё стайкой пробежали девочки, наперебой обсуждая монстров, которых хотели приручить. За ними — целая орда мальчиков, выкрикивавшая что-то пафосное.

— Первый меч — меч героя! На тебе, чудовище!

— Да! Так его!

— Ха-ха!

Женщина тихонько рассмеялась, выходя в новый коридор с двойной дверью в конце. Здесь висели всё те же портреты, разбавленные пейзажами и городскими видами. В одном из них узнавался портовый город с хорошо заметной башней из блестящего серебряного камня, светившейся на полотне, будто маяк. В другом поблёскивал разноцветными крышами домов парящий над огромным зелёным полем Ливиград, запечатлённый ещё в те времена, когда он возвышался высоко-высоко над землёй.

Солнце било в окна, а при взгляде в них открывался тренировочный полигон с ребятами постарше, колотившими соломенные чучела. В их руках были настоящие мечи, но никому из будущих рыцарей почему-то не удавалось отломить от манекенов хотя бы соломинку. Чуть правее упражнялся в стрельбе из лука другой класс, за которым внимательно следил остроухий силуэт. Временами он отлипал от берёзы, подходя к одному из учеников, чтобы отвесить тому подзатыльник. Затем снимал с груди свой лук, медленно натягивая тетиву и отправляя стрелу, оставлявшую за собой зелёноватый след, в десятку.

Наконец, учитель приблизилась к двойным дверям, дёргая одну из позолочённых ручек, а затем переступая порого кабинета директора. Высокий потолок с магической люстрой, несколько образовывавших квадрат кожаных диванчиков для гостей и прямоугольный стол с мягким креслом-качалкой встретили вошедшую знакомым запахом медицинских трав. Высокая, одного роста с учителем, фигура повернулась от окна, что блестело прямо за рабочим столом. Прошелестели серебристые волосы, а взгляд алых глаз, что были ярче солнца, остановился на учителе. Лицо директора расплылось в улыбке.