Страница 48 из 71
— Пусть этим утром каждый бог благословит вас обоих, — вежливо сказал Шелк.
Журавль махнул в ответ свободной рукой:
— Сфингсдень и гиераксдень, помнишь? В эти дни я приезжаю в эту четверть города! Сегодня сфингсдень. Дай мне войти.
— Как только оденусь, — пообещал Шелк.
Помогая себе львиноголовой тростью Крови, он проковылял вниз. Рука и нога болели как никогда; он твердо сказал себе, что это только потому, что действие болеутоляющего лекарства, которое Журавль дал ему прошлой ночью, и крепкой выпивки, которую он неосторожно разрешил себе, кончилось.
Хромая и морщась, он поспешил в кухню. Разнородная коллекция вещей, которую он оставил на столе, быстро перешла в карманы чистых штанов; только на мгновение он заколебался над сияющим иглометом Гиацинт.
— Патера?
Одеяло все еще прикрывало окно; сопротивляясь искушению сдернуть его, он болезненно прихромал в селлариум, открыл окно и представил доктора Журавля:
— Майтера, это доктор Журавль…
Майтера Мрамор сдержанно кивнула.
— Мы уже встретились, — сказал целитель. — Я бросил гравий в твое окно — был совершенно уверен, что оно твое, потому что слышал, как ты храпел наверху, — и тут Мрамор обнаружила меня и представилась.
— Ты посылал за ним, патера? — спросила майтера Мрамор. — Наверно, он новичок в нашей четверти.
— Я живу не здесь, — объяснил Журавль. — И приезжаю сюда два раза в неделю, чтобы проведать некоторых моих пациентов. Другие мои пациенты ложатся поздно, — он подмигнул Шелку, — но я надеялся, что Шелк встал.
Шелк уныло посмотрел на него:
— Боюсь, что я сам лег поздно, по меньшей мере сегодня.
— Извини, что разбудил, но я подумал, что смогу осмотреть тебя, пока мы в вашем доме — не очень хорошо для тебя ходить слишком много на этой щиколотке. — Журавль указал на селлариум. — Мне бы хотелось, чтобы ты сел. Мы можем войти внутрь?
— Могу ли я тоже посмотреть на тебя, патера? — рискнула майтера Мрамор. — Через дверь?..
— Да, — сказал Шелк. У него еще будет возможность поговорить с Журавлем наедине по дороге в желтый дом. — Конечно, майтера, если хочешь.
— Я не уверена. Майтера Роза рассказала за завтраком майтере Мята и мне, хотя она, кажется, знает не слишком много. Ты… ты разозлил ее, мне кажется.
— Да, похоже на то. — Шелк печально кивнул и отступил в селлариум, вина перекрывала боль в щиколотке. Майтера Роза была голодна, без сомнений, и он выставил ее прочь. Она была и любознательна, конечно, но и тут он не смог помочь ей. Нет сомнения, что у нее были только хорошие намерения — по меньшей мере нет сомнения, что она так говорила себе и верила в это. Как самоотверженно она служила мантейону шестьдесят лет! Тем не менее этим утром он отказал ей.
Он упал на ближайший жесткий старый стул, потом опять встал и подвинул его на два кубита, чтобы майтера Мрамор могла смотреть из проема двери.
— Ничего, если я положу мою сумку на этот маленький столик слева? — Журавль подошел к нему слева, подальше от двери. Здесь не было стола, но он открыл сумку и достал бесформенный черный узел, который Шелк мог видеть (а майтера Мрамор — нет), положил его на пол и поставил сумку рядом с ним. — Отлично. Я думаю, что первым делом мы посмотрим твою руку.
Шелк, закатав рукав, протянул ему раненую руку.
Блестящие ножницы, которые Шелк помнил по предыдущей ночи, разрезали повязку.
— Ты, вероятно, думаешь, что со щиколоткой дело обстоит намного хуже; так оно и есть. Но у тебя имеется замечательная возможность получить заражение крови, а это не шутка. Щиколотка не убьет тебя — только если нам совсем не повезет. — Журавль тщательно изучил рану, осветив ее крошечным ярким светом, что-то пробормотал себе и наклонился, чтобы понюхать ее. — Пока все в порядке, но я собираюсь вколоть тебе вторичную инъекцию антигена.
— Мне очень жаль, что этим утром я пропустил молитву, — сказал Шелк, чтобы отвлечься от ампулы. — Который час, майтера?
— Почти полдень. Майтера Роза сказала, что ты… это птица, патера?
— Не дергайся! — рявкнул Журавль.
— Я думаю… что это сделала птица, — слабо закончил Шелк.
— Дергаясь так, ты сломаешь мне иглу! Хочешь, чтобы я вылавливал ее из твоей руки?
— Это птица! — крикнула майтера Мрамор. — Она там прыгает. В твоей кухне, как мне кажется, патера.
— На самом деле у лестницы, — сказал ей Шелк. — Удивительно, что она еще там.
— Это большая черная птица, и, как мне кажется, одно крыло у нее сломано. Она не то что волочит его, но и не держит правильно, если ты знаешь, что я имею в виду. Это та самая птица?.. Которая?..
— Сиди спокойно, — сказал доктор Журавль. Он заново перевязал руку Шелка.
— Ничего удивительного, что она не захотела улететь, — сказал Шелк, и майтера Мрамор вопросительно поглядела на него. — Это та самая птица, которую я собирался принести в жертву, майтера. Она только упала в обморок, или у нее случился приступ, или еще что-нибудь такое, что происходит с птицами. Утром я открыл окно кухни, чтобы она могла улететь, но, наверно, я сломал ей крыло, когда стучал тростью по верху кухонного шкафа.
Он поднял трость и показал ей. Трость напомнила ему о Крови, а мысль о Крови напомнила ему, что он собирался объяснить майтере Мрамор — и, если не повезет, майтере Роза и майтере Мята, — как именно он получил раны.
— На верхушке шкафа, патера?
— Да. Птица была там. — Все еще думая об объяснении, которого ждут сивиллы, он добавил: — Она туда взлетела, как мне кажется.
Доктор Журавль подтянул скамеечку для ног и сел на нее.
— Теперь задери тунику. Хорошо. Ослабь немного пояс.
Майтера Мрамор деликатно отвернулась.
— Если я сумею схватить птицу, — спросил Шелк, — ты сможешь вправить ей крыло?
— Я не слишком много понимаю в лечении животных, но могу попробовать. Я пару раз осматривал соколов Мускуса.
Шелк прочистил горло, решив как можно меньше обманывать майтеру Мрамор, но не открывать ей настоящую причину, по которой он решил посетить виллу.
— Видишь ли, майтера, после того, как я увидел… увидел друга майтеры Мята, ты знаешь, кого я имею в виду, я подумал, что будет мудро поговорить с Кровью. Ты помнишь Кровь? Вчера ты показывала ему мантейон и все вокруг.
— Конечно, патера, — кивнула майтера Мрамор. — Как я могу забыть?
— Когда мы впоследствии разговаривали в беседке, мы говорили о том, что наши здания снесут — или, возможно, не снесут, но нам придется уйти. И я подумал, что будет мудро поговорить по душам с новым владельцем. Он живет за городом, и, боюсь, для этого пришлось потратить намного больше времени, чем я предполагал.
— Отклонись назад еще немножко, — сказал Журавль. Он промыл грудь и живот Шелка синим раствором.
Майтера Мрамор с сомнением кивнула:
— Хорошая мысль, патера. На самом деле даже замечательная, хотя у меня не создалось впечатления, что он…
Шелк отклонился назад, как только смог, выставив вперед бедра.
— Но он это сделал, майтера. Он дал мне — он дал нам, должен я сказать, — по меньшей мере месяц. Вполне возможно, что мы вообще отсюда не уедем.
— О, патера! — Майтера Мрамор настолько забылась, что даже посмотрела на него.
— И я хочу объяснить тебе, — поторопился сказать Шелк, — что человек, который работает на Кровь, держит несколько больших птиц, своих домашних любимцев. Я думаю, что их по меньшей мере несколько, судя по тому, как он и Кровь говорили о них.
Журавль рассеянно кивнул.
— И одну из них он подарил Крови, — продолжал Шелк. — Конечно, было темно, и, боюсь, я подошел к ней слишком близко. Кровь очень любезно попросил доктора Журавля приехать сегодня и посмотреть мои раны.
— О, патера, как замечательно с его стороны! — Глаза майтеры Мрамор так восхищенно засияли при этом проявлении дипломатического таланта Шелка, что у того вспыхнули щеки.
— Это часть моей работы, — скромно сказал Журавль, возвращая пробку в синюю бутылку.
Шелк сглотнул и глубоко вздохнул, надеясь, что это подходящий момент.