Страница 4 из 71
Шелк отвернулся. Нет смысла оставаться и слушать, и Рогу будет намного хуже, если он попытается вмешаться. Как мог Внешний выбрать такого растяпу? Может ли такое быть, что боги не знают о его слабости и глупости?
Некоторые из них?
Он знал, что ржавая касса мантейона пуста; тем не менее ему нужна жертва, и прекрасная. Родители какого-нибудь ученика могли бы ссудить ему пять или десять битов; и ему было бы полезно испытать унижение от необходимости просить таких бедных людей о ссуде. Пока он закрывал не желавшую поддаваться дверь палестры и шел на рынок, его решимость не отступала. И исчезла только тогда, когда он слишком хорошо представил себе слезы маленьких детей, лишенных обычного ужина из молока и черствого хлеба. Нет. Продавцы предоставят ему кредит.
Обязаны предоставить. Разве он когда-либо предлагал жертву Внешнему, даже самую маленькую? Никогда! Никогда в жизни. Тем не менее Внешний предоставил ему бесконечный кредит, ради патеры Щука. По крайней мере, так можно на это посмотреть. И, возможно, это лучший способ. Безусловно, он никогда не сможет выплатить Внешнему долг за знание и честь, и не имеет значения, как долго или упорно он будет пытаться. Ничего удивительного…
Мысли Шелка бежали галопом, его длинные ноги мелькали все быстрее и быстрее.
Да, продавцы никогда не предоставляют кредит, даже на бит. Они никогда не предоставляют кредит авгуру[11], и уж точно не авгуру мантейона, стоящего в самой бедной четверти города. Тем не менее от Внешнего просто так не отвяжешься, так что им придется. Он должен быть тверд с ними, исключительно тверд. И напомнить им: Внешний известен тем, что считает их последними среди людей — однажды, согласно Писаниям, он сам (завладев удачливым человеком и послав ему просветление) жестоко избил их. И хотя Девять могут справедливо похвастаться…
Черный гражданский поплавок с ревом помчался по Солнечной улице, разбрасывая в стороны пешеходов и маневрируя между полуразвалившимися тележками и упрямыми серыми ослами, его воздуходувки вздымали удушающее облако горячей желтой пыли. Шелк, как и все, отвернулся, прикрыв рот и нос краем одежды.
— Эй ты! Авгур!
Поплавок остановился, его рев превратился в жалобный вой, и он приземлился на изрезанную колеями улицу.
Респектабельно выглядящий человек, большой и мясистый, который сидел в пассажирском салоне, встал и махнул тростью.
— Наверно, вы обращаетесь ко мне, сэр, — сказал Шелк. — Я прав?
Состоятельный на вид человек нетерпеливо махнул:
— Иди сюда.
— Я собираюсь это сделать, — сказал ему Шелк. Длинный шаг, который он сделал, перешагивая мертвую собаку, гнившую в сточной канаве, поднял в воздух облако жирных мух с синей спинкой. — Патера было бы благовоспитаннее, сэр, но я закрою глаза. Вы можете называть меня «авгур», если вам хочется. Видите ли, я нуждаюсь в вас. Очень нуждаюсь. Какой-то бог послал мне вас.
Состоятельный на вид человек удивился не меньше Рога, когда Шелк сбил того с ног.
— Я требую две — нет, три карты, — продолжал Шелк. — Три карты или больше. Я требую их сейчас, для священной цели. Вы можете легко дать их мне, и боги улыбнутся вам. Пожалуйста, так и сделайте.
Состоятельный на вид человек промокнул потную бровь большим носовым платком персикового цвета, насыщенный аромат которого вступил в войну с вонью улицы.
— Не думаю, что Капитул разрешает вам, авгурам, делать такое, патера.
— Просить? Конечно нет. Вы совершенно правы, сэр, это категорически запрещено. Но на каждом углу есть нищий — и вы должны знать, что они говорят, и это совсем не то, что я вам сказал. Я не голоден, и у меня нет голодающих детей. И мне нужны ваши деньги не для себя, а для бога, Внешнего. Большая ошибка — поклоняться только Девяти, как я… не имеет значения. Внешний должен получить подходящее приношение от меня до наступления тени. Это абсолютно необходимо. Вы можете быть уверены, что, пожертвовав деньги, заработаете его милость.
— Я бы хотел… — начал было состоятельный на вид человек.
Шелк поднял руку:
— Нет! Деньги — немедленно, по меньшей мере три карты. Я предлагал вам великолепную возможность заработать его милость. Сейчас вы потеряли ее, но все еще можете избегнуть его недовольства, если будете действовать без дальнейшего промедления. Ради вас, дайте мне немедленно три карты! — Шелк подошел ближе, внимательно изучая красное потное лицо состоятельного человека. — С вами могут приключиться ужасные события. По-настоящему кошмарные!
Состоятельный на вид человек сунул руку в чехол для карт, висевший на поясе, и сказал:
— Респектабельный гражданин не должен даже останавливать свой поплавок в этой четверти. Я просто…
— Если вы владеете этим поплавком, вы легко можете позволить себе дать мне три карты. И я вознесу молитвы за вас — так много молитв, что вы сможете со временем достигнуть… — Шелк вздрогнул.
— Эй ты, мясник, — проскрежетал водитель. — Заткни свой гребаный рот и дай сказать Крови. — Потом он обратился к Крови: — Хочешь взять его с собой, хефе[12]?
Кровь покачал головой. Он отсчитал три карты и показал их Шелку, держа веером; полдюжины оборванных мужчин остановились и вытаращились на сверкающее золото.
— Ты сказал, что хочешь три карты, патера. Вот они. Просветление? Это то, что ты собираешься попросить у богов для меня? Вы, авгуры, всегда верещите об этом. Ну, меня это не волнует. Взамен я прошу всего лишь информацию. Скажи мне все, что я хочу знать, и я дам тебе все три. Видишь? И тогда ты сможешь, если захочешь, устроить великолепное жертвоприношение или сделать с деньгами все, что угодно. Идет?
— Вы не представляете, как рискуете. Если вы…
Кровь фыркнул:
— Я знаю, что ни один бог не появлялся ни в одном Окне этого города со времени моей юности, патера, чтобы там вы, мясники, не вопили. И это все, что мне нужно знать. На этой улице есть мантейон, верно? На углу, там, где она пересекается с Серебряной улицей? Я никогда не был в этой части четверти, но я спросил, и мне так сказали.
Шелк кивнул:
— Да, я тамошний авгур.
— Тогда старый дурень мертв, а?
— Патера Щука? — Шелк начертил в воздухе знак сложения. — Да, патера Щука вознесся к богам почти год назад. Вы знали его?
Не обращая внимания на вопрос, Кровь кивнул сам себе:
— Отправился к Главному Компьютеру, а? Все в порядке, патера. Я не религиозный человек и не прикидываюсь. Но я обещал себе — ну, не себе, но кое-кому, — что схожу в этот твой мантейон и скажу пару молитв, для нее. И я собираюсь сделать подношение, сечешь? Потому что знаю, что она бы попросила. И это сверх этих карт. Ну, есть там кто-нибудь, кто впустит меня?
Шелк опять кивнул:
— Я уверен, что майтера Мрамор или майтера Мята будут рады приветствовать вас, сэр. Вы найдете их обеих в палестре, на другой стороне нашей игровой площадки. — Шелк замолчал, думая. — Майтера Мята довольно робкая, хотя она замечательно общается с детьми. Возможно, вам лучше попросить майтеру Мрамор, первая комната направо. Мне кажется, что она вполне может на часок оставить класс на одну из девочек постарше.
Кровь сложил веер из карт, как будто собирался отдать их Шелку.
— Я не слишком-то люблю химических людей, патера. Кто-то сказал мне, что у вас там есть майтера Роза. Может быть, я возьму ее, или она уже не там?
— О, да. — Шелк надеялся, что в его голосе не проскочило смятение, которое он чувствовал, когда думал о майтере Роза. — Но она довольно старая, сэр, и мы пытаемся не беспокоить ее бедные ноги, если можем. Я чувствую, что вам вполне подойдет майтера Мрамор.
— Не сомневаюсь. — Кровь опять пересчитал карты, его губы двигались, его жирные, украшенные кольцами пальцы неохотно отделялись от каждого тонкого сверкающего прямоугольника. — Минуту назад ты собирался рассказать мне о просветлении, патера. Сказал, что помолишься за меня.
11
Авгур — член почетной римской жреческой коллегии, выполнявший официальные государственные гадания (главным образом ауспиции) для предсказания исхода тех или иных мероприятий по ряду природных признаков и поведению животных.
12
Шеф (исп.).