Страница 45 из 66
Глава 6. Путь христианина
Спасение души
Что представлял собой человек, по мысли Беды Достопочтенного? Как должна была строиться праведная жизнь верующего? Каким, по его мнению, было предназначение Церкви? — Ответы на эти вопросы можно искать в его агиографических сочинениях, «Истории Аббатов», двух житиях св. Кутберта, в «Церковной истории народа англов», экзегетических трудах и проповедях. Взгляды англо-саксонского автора на вопросы человеческой и божественной природы, а также места Церкви сложились под большим влиянием Блаженного Августина (в особенности, сочинения «О Книге Бытия»), а его представления об индивидуальном пути христианина связаны с учением Григория I (отраженным, в частности, в «Диалогах»).
История человечества у Беды — это история сотворения Адама и Евы, грехопадения, утраты божественного образа, отягощенности природы людей смертным грехом, последовавшего искупления, движения человечества к Богу, будущего Суда, грядущего возвращения в божественное лоно праведников и вечной погибели грешников, то есть, повествование о всеобщей и индивидуальной гибели — отторжении от Бога, — и спасении.
Адам, согласно Беде, был сотворен Св. Троицей по божественному образу и подобию, в отличие от «трав и деревьев, рыб и птиц, и земных существ», созданных лишь по их собственному образу. Человек был подобен Богу «не телом, но разумом» (secundum intellectum mentis), праведностью, святостью и истиной (in justitia, sanctitate, et veritate)[526]. Изначально Адам был поставлен господином и хозяином всех вещей. Ему было дано бессмертие и души, и тела[527]. Однако из-за грехопадения Адам и Ева утратили свою природу. Грех первого человека, в изложении Беды, состоял в гордыне, намеренном неповиновении, нарушении запрета, который был положен Создателем, невыполнении воли Бога. Человек, «пренебрегший Божественным предписанием, на этом опыте узнал, в чем состояло отличие добра от зла, а именно добра послушания, зла же непослушания, то есть гордости, упрямства, дурного подражания Богу, и пагубной необузданности»[528]. Так, он, «согрешив, испортил в себе эту необычайную красоту божественного образа, и произвел свое столь же испорченное потомство рода человеческого»[529]. Этот грех, из-за плотского зачатия, распространился на все человечество. Люди стали смертными, и их души были отлучены от Господа.
Согласно Беде, Христос являл собой второго Адама, «нового человека», пришедшего, чтобы избавить людей из-под власти дьявола, «и своим примером и жертвой восстановить в нас свой образ и подобие»[530]. Как сын Девы, он был свободен от греха, поскольку его зачатие было непорочным. Христианская церковь типологически представляла собой вторую Еву, мать всех верующих[531]. Спасение, по словам Беды, было возможно только в согласии и единстве с ней. Она же, с аллегорической точки зрения, уподоблялась раю на земле, и единственной дороге, которая вела к небесам[532]. Из сочинений Августина англо-саксонский монах воспринял мысль о том, что Церковь была мистическим телом, объемлющим людей, от начала мира спасенных Христом.
Церковь была основана самим Христом, поэтому римский папа, как преемник апостола Петра, «главы блаженных апостолов», обладал в глазах англо-саксонского писателя непререкаемым авторитетом[533]. Выше уже говорилось о том, с каким прискорбием и осуждением он воспринимал нежелание всех христиан подчиниться Риму. «Тем, кто служил одному Богу, следовало соблюдать одно правило жизни, и поскольку все надеялись на одно царствие небесное, им не следовало расходиться в соблюдении небесных таинств»[534]. Называя вслед за Августином верующих «согражданами небесной родины, странствующими по земле», Беда рассуждал о Церкви как о граде Божьем на земле и небесах, и «собрании избранных».
Поскольку приобщение человека к истинам Писания мыслилось только при посредничестве Церкви, то возрастала ее роль в духовной жизни каждого христианина. В своих работах Беда чаще, чем о других таинствах, писал о крещении и евхаристии, которые, по-видимому, в его глазах обладали наибольшим значением для каждого отдельного человека. Говоря о них, Беда подчеркивал их мистическую сторону. Так, крещение представлялось этим автором как акт вступления в Церковь, необходимый для того, чтобы освободиться от власти дьявола и очиститься от грехов, присоединиться к Богу, получать Его благодать и помощь[535]. Крещение должно было осуществляться по всем правилам, в противном случае оно не имело силы. Показателен пример из «Церковной истории»: епископ, прося Бога об исцелении юноши, заметил, что за молитвой не последовало его выздоровления. Это заставило епископа спросить больного о том, был ли он крещен. Отвечая утвердительно, юноша назвал имя священника, исполнившего таинство. «На это он сказал: «Если тебя крестил этот священник, ты крещен плохо: я же его знаю, и поскольку из-за вялости своего ума, когда его посвятили в сан, он никак не мог выучиться крестить и проповедовать, я сам предписал ему целиком прекратить совершение службы, которую он не мог исполнить должным образом""[536].
О значении причастия для Беды можно судить по его увещеванию верующих — не только клириков, но и мирян, — причащаться ежедневно, подобно христианам «Италии, Галлии, Африки, Греции и всего Востока»[537]. Исследователи спорят о том, усматривал ли англо-саксонский монах в хлебе и вине символическое или действительное присутствие плоти и крови Христа[538]. Можно согласиться с мыслью о том, что для этого автора такое присутствие понималось как реальное. Приведенная выше фраза Беды о неизменной заботе Господа о своих творениях («вплоть до сего дня продолжается деятельность Отца и Сына, до сих пор кормит Бог птиц и одевает лилии») перекликается с другим его высказыванием: Господь «омывает нас каждодневно от грехов наших в крови своей, когда произносится на алтаре память о его благом страдании, когда благодаря освящению, производимому его невыразимым Духом, вино и хлеб преосуществляются в таинство его плоти и крови. И тогда его кровь и плоть... пусть примут уста верных во здравие»[539]. Причащаясь и, тем самым, приобщаясь к Христу, человек ощутимо укреплял свою душу, и на время ему не грозило отдалиться от Бога и попасть под власть дьявола[540]. В сочинениях Беды также отражена вера в силу покаяния и таинств, полученных перед смертью. Например, он описывал кончину нераскаявшегося грешника так: он «терпит вечные и безнадежные муки в наказание за то, что отказался произнести краткие слова покаяния, которые моги бы принести ему прощение. <...> Это видение явилось ему не ради его пользы, поскольку ему оно ничем не помогло, но ради блага других, чтобы они, узнав о его судьбе, страшились откладывать срок покаяния, пока оно еще возможно, и подвергнуться внезапной смерти и смертному нераскаянию»[541].
Каким образом отдельный человек мог пойти по пути спасения? В произведениях Беды подчеркивалась необходимость осознанного выбора — принять ли служение Господу и обрести грядущую награду, или быть отверженным изгоем, навсегда лишенным Божественного света. Верующему «не следовало стремиться ни к чему другому, кроме как находиться под владычеством Бога»[542]. Однако спасение зависело от воли Бога и Его благодати. Беда разделял представление Августина о том, что, несмотря на искупительную жертву Христа и восстановление человеческой природы, сам по себе человек был не способен спасти свою душу. Любому хорошему начинанию верующий был обязан дарованной свыше благодати («gratia coelestis»)[543]. В своей полноте она должна была составить основу будущей небесной жизни праведников после воскрешения из мертвых и наступления «вечной субботы». Угодные Богу поступки и стремление христианина к совершенствованию своих духовных качеств увеличивали Его щедрость и благорасположение. Таким образом, писал англо-саксонский автор о своих героях, «по мере возрастания... добродетелей возросла и небесная благодать»[544]. Беда упоминал о сообществе избранных («electi»), не раскрывая подробно значение этой «избранности»[545]. Можно предположить, что он придерживался точки зрения Августина на изначальное предопределение каждого или к спасению, или к погибели[546].
526
Beda. Hexaemeron. L. I. 29C, 29В.
527
Ibid. 32D.
528
Beda. Hexaemeron. L. I. 48A. Тема выбора между добром и злом получила неканоническую трактовку, далекую от той, что предлагал Беда, в англо-саксонской поэме «Грехопадение», созданной, видимо, около в VIII в., и долго приписывавшейся Кэдмону. В ней Адаму и Еве сам Господь повелел решить, с какого из двух деревьев — древа жизни или смерти отведать плод: «дабы сами избрали / зло или благо / люди по своему желанью, / счастье или печаль». См. подробнее: Древнеанглийская поэзия. С. 301–302. Текст поэмы: С. 95–132.
529
Ibid. L.I. 29С.
530
Ibid.
531
Ibid.L.I. 38.
532
Beda. Ibid. L.I. 43. См. также НЕ. V.7.
533
НЕ. III.25. См. также: V.19. Homiliae. I. 16.
534
НЕ. III.25.
535
См. например: Ibid. III.23, II.1, IV.13, V.7, V.6.
536
Ibid. V.6.
537
Beda. Epistola ad Ecgbertum. P.478.
538
См.: Фокин A.P. Беда Достопочтенный. «Православная энциклопедия». — «Учение Беды Достопочтенного о присутствии Христа в Св. Дарах не лишено двусмысленности, так что исследователи находят у него как учение об образном (Н. Soames) или «заместительном» присутствии Христа (J. Geiselma
539
Beda, Homiliae. I. 14. 75А-В.
540
Beda. Epistola ad Ecgbertum. P. 478.
541
ЦИ. V.13.
542
Beda. Hexaemeron. L. I. 47D-48A.
543
См. Idem. In Lucae Evangelium Expositio. P. 382D. см. также: In Cant. / / PL.V.91. 1070.
544
Idem. Vita Sancti Cuthberti. Cap. VII. P. 178.
545
Idem. Homiliae. II. 20.
546
Idem. De temporum ratione. VIII, LXX; In Euangelium S. Lucae. I 3.