Страница 5 из 71
Поскольку мы постоянно натыкались на немцев, решили дальше идти под видом сельчан. Личное оружие, патроны к которому израсходовали, спрятали на одном заброшенном хуторе. В пути мы не упускали случая, чтобы хоть как-нибудь да навредить немцам. Обнаружив случайно телефонный кабель, проложенный к деревне, где обосновались оккупанты, я перерезал его по указанию командира группы. В ответ фашисты из деревни открыли беглый огонь, но мы быстро скрылись.
Еще один раз довелось столкнуться с фашистами лицом к лицу. Случай произошел вблизи деревни на мосту через речку Птичь. Неожиданно навстречу нам выехали пять немецких мотоциклистов, вероятно, разведгруппа. Хотя мы и выглядели, как местные жители, все же немцы, окружив нас, подвергли обыску, довольно грубому, размахивая прикладами автоматов и громко кричали:
— Большевик! Большевик!
К несчастью, больше всех досталось мне: немцы приняли меня за еврея. В то время я был темноволосый, оброс довольно густой бородой. В меру своих знаний немецкого языка пытался объяснить, что я русский. Однако фельдфебель с яростью оттолкнул меня от группы в сторону с явно недобрым намерением.
Оказавшись в безнадежном положении, я принял решение обреченного и сказал себе, что лучше погибнуть в схватке, чем пассивно ожидать смерти. С этой мыслью стал осторожно, переступая маленькими шагами, медленно приближаться к фельдфебелю. Обыск подходил к концу. У меня создалось впечатление, что немцы отпустят остальных, так как ничего подозрительного у них не нашли. Тут же пришла мысль, что нападение на фельдфебеля приведет фашистов в ярость и тогда вместе со мной погибнут товарищи. Я остановился в нерешительности. В это время немец, который оставался у пулемета за рулем мотоцикла и молча наблюдал эту сцену со стороны, подошел к группе и стал что-то пояснять фельдфебелю, показывая на меня, из чего я скорее догадался, чем понял, что это говорит в мою пользу. Фельдфебель вплотную подошел ко мне, показал в сторону, откуда мы пришли, и грозно спросил на ломаном русском языке:
— Большевики… там много?
На этот и последующие вопросы относительно близлежащих деревень я молча пожимал плечами, делая вид, что не понимаю. Фельдфебель озлобился и замахнулся на меня автоматом. Во избежание удара я отшатнулся, сделав шаг назад, и столкнулся с немцем, стоявшим за моей спиной, который грубо швырнул меня в сторону товарищей. Крикливый фельдфебель, видимо забыв про меня, подошел к пожилому крестьянину и стал у него что-то уточнять по карте. Затем немцы уселись на мотоциклы, покричав в нашу сторону:
— До дому, до матки, работать, работать! И… уехали.
Придя в себя от только что пережитого, решили, что всем, а особенно мне, просто крупно повезло.
Во второй половине июля 1941 года наша группа ночью переправилась на старой лодке через Днепр севернее города Речица и вышла в расположение советских войск. После опроса и выполнения разных формальностей в Особом отделе армии меня, как разведчика, направили в распоряжение разведотдела штаба Западного фронта в район Вязьмы, на станцию Касня.
В начале августа 1941 года в нашу разведчасть прибыла группа московских комсомольцев в составе около 20 человек. Меня назначили заместителем командира и радистом группы. 10 августа группа отправилась на машине к линии фронта в сопровождении майора Артура Карловича Спрогиса. Для перехода линии фронта нам выделили отряд конников из дивизии генерала Доватора.
Линию фронта перешли ночью без единого выстрела, но утром разведка конников донесла, что по проселочной дороге навстречу нам движется небольшая колонна немцев. Конники быстро спешились, и все мы залегли на опушке леса, готовясь к бою. Тут же из-за поворота дороги показалась вражеская колонна. Впереди ехали три мотоциклиста, за ними крытая штабная машина с легкой пушкой на прицепе, затем легковой автомобиль. Подпустив немцев поближе, командир конников дал команду, и град пуль обрушился на застигнутых врасплох гитлеровцев. Бой оказался коротким. Вражеская колонна была уничтожена.
Основная заслуга принадлежала, конечно, конникам Доватора, но и наши, хотя и необстрелянные, ребята держались хорошо. Для них этот бой стал первым крещением, уроком мужества. Уничтожив машины и захватив с собой трофеи — пушку, оружие, штабные и личные документы немцев, мы скрылись в густой чаще леса. Там на привале, возбужденные бойцы приводили себя в порядок, осматривали трофеи, обменивались впечатлениями исхода боя. Мне, немного владевшему немецким языком, поручили заняться разбором немецких штабных документов. Всех удивило большое количество порнографических открыток и губных гармошек в личных вещах фашистских вояк. Документы с грифом «секретно» я складывал отдельно для отправки в штаб армии Доватора. После короткого отдыха, поблагодарив конников, мы продолжили путь в район наших действий на дальних подступах к Москве.
За линией фронта, в Великих Луках, Невеле — районе назначения, мы вели разведку по дислокации и передвижению частей противника, минировали дороги, разрушали средства связи, карали предателей Родины. Жители окрестных деревень принимали нас как представителей Красной Армии, радовались и помогали чем могли. В неравной борьбе с опытным и хорошо вооруженным противником мы, молодые и необстрелянные бойцы, понесли ощутимые потери. После трехмесячного рейда по тылам врага, израсходовав боеприпасы, взрывчатку и радиопитание к рации, командир принял решение о возвращении с задания. В конце ноября 1941 года наша группа подошла к верховью Волги южнее Селижарово, по едва окрепшему льду переправилась в расположение наших войск и при этом вывела из окружения примерно 40 красноармейцев и младших командиров, прорывавшихся через линию фронта.
В начале декабря 1941 года наша малочисленная поредевшая в боях группа прибыла в войсковую часть № 9903, располагавшуюся в Одинцово под Москвой. Здесь, находясь в резерве, я проходил подготовку для работы в качестве разведчика-радиста в одном из оккупированных фашистами городов и в этих целях изучал новую, более мощную рацию. Случилось так, что в это время формировался спецотряд под командованием капитана И.Ф. Топкина (того самого, из Белостока, с которым вновь нас свела военная судьба) для действия в глубоком тылу противника, в Брестской области. По просьбе Топкина руководство дало согласие зачислить меня радистом в его отряд.
В ночь с 5 на 6 сентября 1942 года первую группу из семи человек, в том числе и меня, во главе с Топ-киным выбросили на парашютах в сильно заболоченную местность в районе деревни Оброво, недалеко от города Барановичи. Сориентировавшись в обстановке, группа нашла небольшой островок среди болота для временной базы, где я установил надежную радиосвязь с Центром. В течение нескольких последующих ночей на сигналы наших костров были выброшены остальные десантники. Всего в отряде собралось 37 человек.
Прибытие нас, посланцев с Большой земли, воодушевило стихийно создавшиеся на оккупированной территории отряды и группы из окруженцев, красноармейцев, бежавших из плена, и местных активистов. Мы возглавили их, провели некоторую реорганизацию в партизанских подразделениях, снабдили взрывчаткой и боеприпасами.
Наши налеты на отдельные немецкие и полицейские гарнизоны, уничтожение вражеских эшелонов, складов, цистерн с горючим, мостов, водокачек, взрывы в немецких столовых не на шутку всполошили оккупантов, и они начали предпринимать энергичные меры против партизан. Однако локальные карательные операции желаемых результатов не давали. Тогда они приступили к более широким действиям, охватывающим целые районы. Чтобы не оказаться застигнутыми врасплох и не попасть в окружение, приходилось часто менять места стоянок. Кроме того, подступы к лагерю со стороны возможного подхода противника всегда прикрывал выдвинутый вперед пост, иногда там ставились мины.
Припоминается случай, когда две наши девушки-радистки, Лида Тянутова и Вера Дерунова, занимались готовкой обеда, который состоял всего из одного блюда — мясного супа. Я, обладавший отменным аппетитом, вертелся около костра и поторапливал их. Дело было еще и в том, что мне предстоял длительный радиосеанс с Центром. Неожиданно со стороны поста раздались выстрелы, а затем вблизи стали рваться мины. Стало ясно, что наступают немцы. Командир Топкин послал двух бойцов в глубь болота. Погасили костер. Я поспешно снял растянутую между деревьями антенну, собрал рацию «Северок» и присоединился к товарищам. К всеобщему огорчению, приготовленный обед в тот день так и не состоялся. Сорвалась и радиосвязь с Центром.