Страница 8 из 60
— И как тебя лечат?
— Ватный тампон. Йодом. И мажут.
— Жалобы есть?
— Никак нет, товарищ генерал!
Подходит генерал ко второму бойцу:
— Чем болеешь?
— Гонорея.
— Ну, как же ты так умудрился?
— На учениях. Разведчик я.
— И как тебя лечат?
— Ватный тампон. Йодом. И мажут.
— Жалобы есть?
— Никак нет, товарищ генерал!
Тогда генерал подходит к третьему:
— Чем болеешь?
А тот хриплым голосом в ответ:
— Ангина…
— Ну, как же ты так?
— На учениях. Пехотинец я…
— Жалобы есть?
— Товарищ генерал! Скажите им, чтобы меня первого мазали!»
Это для меня анекдот старый, а Натан с Вадимом слушали очень внимательно. А теперь вот оба ржут, как те лошади, которых излечил ветеринар. Вадим, так вообще до слёз, всё повторяя:
— Чтобы… Первым мазали…
***
Я зашит, заклеен, забинтован. Пуля мне вручена на память. Надо потом будет выбросить куда-нибудь подальше.
Мы сидим втроём на кухне и пьём чай с бутербродами. Натан суетится за хозяйку, а Вадим, сидя напротив меня, поглядывает на меня с неподдельным интересом. А потом произносит вслух то, что я давно ждал, но думал про себя, а вдруг обойдётся…
Нет, не обошлось. Вопрос звучит обычно, но предполагает всё-таки хоть какой-то ответ. И я не думаю, что какая-нибудь сказочная ложь удовлетворит человека, который в нарушение всех законов, пришёл к нам на помощь по первому зову, не задавая вопросов… А вот теперь этот вопрос задаётся…
— Ребята! А теперь вы мне расскажете, что произошло? Только имейте в виду, я правду люблю, а от неправды у меня изжога и аллергия.
Мы с Натаном переглядываемся. И это не ускользает от внимания доктора Айболита.
— Послушайте! — голос ветеринара напряжён, ему явно не хочется произносить более резких слов, но холодок в интонациях уже появился… — Я не собираюсь бежать в милицию и сдавать старого друга. Но всё же, я имею право знать, во что вы меня втянули. Не правда ли? Я теперь как бы ваш соучастник. Поэтому колитесь быстро! Что вы натворили? И почему ребёнка из ПээМа подстрелили? А? Чё молчите-то? Давай, Толя! Колись! Куда ты меня втянул?
Да, сейчас он уже не похож на доброго доктора, а больше напоминает проницательного папашу Мюллера из сериала про Штирлица. Хотя этот фильм вроде бы ещё не сняли даже…
Понимаю, что врать ему тут бессмысленно. Он сам из меня вынимал пулю. И даже идентифицировал её, как пулю от ПМ. А пистолет Макарова — это штатное оружие ментов и военных. А учитывая, что мы не на войне…
На Натана надежды нет, что он всё правильно расскажет. Придётся мне грамотно объяснить доктору, что мы хорошие, а сам он — молодец.
Собираюсь с мыслями, а потом начинаю говорить. Говорю я долго. За окнами уже темно. Когда у меня пересыхает в горле, а отпиваю глоточек остывшего уже сладкого чая.
А потом… «Шахерезада снова продолжает дозволенные ей речи, и рассказывает она удивительные истории…»
Я начал с конца. Попытался объяснить, за что и почему были наказана банда, состоящая из трёх возможно несовершеннолетних отморозков. Рассказал про усатого мента, который покрывал своего сынка. Про капитана, который знал про всё это, но ничего не делал для того, чтобы прекратить эти безобразия. Про то, как побывал в психбольнице, после первой встречи с ними. Поведал про встречу в больничной палате с Александрой, которая тоже не избежала встречи с ними.
А потом мой рассказ продолжился. Вадим от меня узнал про больничные нравы и про медперсонал этого заведения. Про изнасилования и использование препаратов для лишения воли пациентов. Про то, как я, то есть Инга пыталась уйти из больницы, и как при этом погибла Сашка. Молодая, немного глупенькая девушка, которая верила в правду, а наткнулась на циничное издевательство и унижение.
С этого момента повествование плавно перешло на интернат и происхождение шрамов на моём теле. Ведь во время операции на моём плече, я был (была) по пояс голый (голая). Вадим видел прекрасно все мои шрамы и на животе, и на спине.
Когда я подробно рассказывал про избиение и изнасилование на чердаке, а потом и скидывание меня с крыши, Вадима уже изрядно потряхивало. Ему бы сейчас не чая, а чего покрепче…
Что там ветеринары предпочитают? Вряд ли дорогой марочный коньяк. Скорее всего просто разведённый медицинский спирт.
А я продолжал. Рассказал, как очнулся на дереве, проткнутый толстой веткой, как бабочка булавкой. И потом, как в больнице у меня удалили все повреждённые органы. Хотя как врач, он уже мог примерно догадаться о нанесённых этому телу травмах. Но я добавил и окончательный диагноз, что Инга больше никогда не сможет иметь детей.
Небольшую паузу, возникшую в моём разговоре, заполнил Натан. Они с Вадимом общались редко, и доктор просто был не в курсе событий последнего года.
Собравшись с мыслями, Натан рассказал Вадиму историю, что приключилась с его семьёй. Жёстко рассказывал, с жестокими подробностями. При этом у него снова текли слёзы. Он, наверное, более эмоциональный человек, чем я. Ведь я давно уже вместо слёз, стараюсь сжать кулаки и нанести ответный удар.
Когда Натан закончил, то уже мне пришлось добавить, что и этих злодеев мы наказали… И тоже подробно рассказал как мы их вычислили, как следили, и как удалось их наказать.
Автоматически история проникновения в квартиру потребовала объяснений, почему нам так просто удалось это сделать. Это повлекло за собой рассказ о том, чья это квартира была несколько лет назад. И всё закончилось историей гибели родителей Инги и попадание девочки в интернат.
Ну а потом мы все долго молчали. Очень долго… Уже и весь чай был допит, и чайник давно остыл… А мы всё молчали.
Прервал молчание добрый доктор Айболит:
— Ребята! А возьмите меня в свою банду!
Натан отвечает ему довольно резко:
— У нас не банда…
А я добавляю:
— У нас скорее команда, как в книжке Гайдара про Тимура… — усмехаюсь придуманному каламбуру: — Натан и его команда!
Врач мой шутливый тон не поддерживает, и очень серьёзным голосом произносит:
— Я всё обдумал. И очень прошу… Примите меня в свою команду! Я же всё-таки доктор… Вы не пожалеете…
Интерлюдия 1
Водитель грузовика. Коля.
Николай Филюшкин очень расстроился, когда вернувшись на то место, где он оставил растерянного лоха рядом с заглохшим «Запорожцем». А он так понадеялся уже на неплохой приработок, который просто так вот валялся на дороге.
Нет, поначалу он как истинный водитель остановился, чтобы помочь бедолаге. Но при этом думал про себя, как обычно бурча, что дескать мол: «Понакупят машин! И откуда у людей только деньги на это?».
А подъехав поближе и разглядев водителя, так вообще выпал в осадок… «У-у, жидовская морда, да ещё и в шляпе…»
Коля не любил интеллигентов за то, что они в отличие от него не вымазаны в масле с утра до ночи и не пахнут всеми оттенками ароматов нефтяной промышленности, от бензина до соляры. А всех евреев оптом он просто не любил за то, что они умеют жить лучше него и при этом не попадаться. Вот такая юдофобия на бытовом уровне шуйского разлива…
Николай, с детства откликающийся на кличку «Филя», уже попадался и не раз. По малолетке, отсидел за кражу всего ничего, один год. Сел по глупости, да и срок мог получить меньше, но ему добавили за то, что он использовал лом в качестве «технического средства» для совершения кражи.
Освободившись, он долгое время пытался не встревать больше в неприятности, но подвели его водка и кореша. Вернувшиеся после отсидки дружки, соблазнили его лёгкой наживой и стопроцентно чистым делом.
Но видимо фортуна в тот день снова была не на их стороне. Попались все вместе.
На этот раз Колян уже получил три года. С тех пор он зарёкся иметь дело со своими блатными корешами. Но от неумеренного употребления алкоголя отказаться не догадался.