Страница 49 из 78
Поскольку человек зависит от внешней среды, большую роль играет государственное законодательство, которое может пробудить к жизни и хорошие, и дурные наклонности людей. Ларошфуко осуждает порядок, установившийся при абсолютизме, при котором, как он полагает, выявилась анархическая, эгоистическая сущность людей, прежде сдерживаемая старинными общественными учреждениями, сильными своей древностью.
Ларошфуко — писатель-классицист, хотя его мировоззрение отлично от взглядов и позиций других писателей «великого века». Он, рационалист, борется с ненавистным ему абсолютизмом с помощью рационалистических рассуждений; как философ, он исходит из одного основного принципа — теории себялюбия; как художник он прибегает к методу обобщения и типизации: в «Максимах» выражены обобщенные представления о человеке, его природе, месте в обществе. В поисках закономерного Ларошфуко отказывается от случайного в пользу всеобщего, абстрактного. В этом отношении он полностью разделяет основные принципы классицизма.
К младшему поколению французских моралистов принадлежал Жан де Лабрюйер (Jean de La Bruyère, 1645–1696), выходец из небогатой буржуазной семьи. С 1684 г. он становится воспитателем внука «великого Конде», знаменитого военачальника, одного из тех, кто возглавлял Фронду. Дворец Конде в Шантийи не уступал версальскому по пышности и блеску. Его посетителями были люди разных кругов (политические деятели и придворные, духовные лица и военные, банкиры и художники, писатели и скульпторы). Наделенный редким даром наблюдения, Лабрюйер внимательно всматривался в окружение Конде, изучение которого во многом послужило материалом для его единственного сочинения, книги «Характеры Феофраста, перевод с греческого, и Характеры, или Нравы нынешнего века». Первое издание (1688) включало в себя перевод из Феофраста и 418 оригинальных характеров. Этот самостоятельный раздел в последующих изданиях при жизни Лабрюйера постоянно увеличивался. В последнее, девятое издание, вошло уже 1120 характеров, созданных Лабрюйером. Считая труд Феофраста для себя непререкаемым образцом, прославляя его в речи при вступлении во Французскую Академию (1693), Лабрюйер, однако, усложнил и углубил манеру древнегреческого писателя, который показывал характер, страсти человека как самостоятельную сущность («О скупости», «О лести», «О тщеславии» и т. д.). Лабрюйер же обнаруживает и анализирует причины пороков, исходя из социального положения тех типов, которые он рисует («О городе», «О дворе», «О вельможах», «О церкви» и т. д.). Таким образом, характер, по Лабрюйеру, формируется под воздействием общественной среды. Проявление той или иной страсти, присущей человеку, различно в разных социальных условиях. Лабрюйера интересует среда, в которой проявляются те или иные характеры.
В книге Лабрюйера с подлинной исторической конкретностью изображаются характеры и нравы Франции XVII столетия. Автор рисует не только различные слои и сословия французского общества в эпоху правления «короля-солнца», но и реально существовавшие отношения между ними с позиций радикальных и обличительных. Деление книги на главы, в которых человек предстает как продукт социальной среды, позволяет Лабрюйеру показать столицу и провинцию, вельмож и буржуа, финансистов, чиновников и крестьян, государя и его подданных.
Рисуя характер, Лабрюйер следует определенной методе: типичное, всеобщее он представляет в конкретном, индивидуальном обличье, ибо исходит из социальной принадлежности того или иного типического характера. Лабрюйер дает портрет, затем с помощью умозаключений подтверждает типичность того или иного явления; он анализирует его, следуя совету Декарта — «разделяя трудности», т. е. показывая, как тот или иной порок проявляется у людей разных положений (лицемерие — у священника, вельможи, буржуа; скупость — у вельможи, чиновника, торговца). Эти разновидности одного какого-либо типа обрисованы как портреты, их завершает обобщение, например: «Ханжа — это тот, кто при короле-атеисте был бы безбожником».
В «Характерах» Лабрюйера содержится значительный историко-познавательный материал. Его герои — живые люди, наделенные чертами, характерными для их времени. Это — подлинный «Двор» (льстивый придворный, спесивый вельможа, щеголеватые, наглые, болтливые дворяне-хвастуны), подлинный «Город» (мещанин во дворянстве, бессердечный финансист, продажный чиновник, торговец-вор, врач-невежда). Подлинна и изображаемая художником жизнь крестьян, доведенных непосильным трудом и тяжелыми условиями существования до потери человеческого облика. Лабрюйер рисует этих тружеников не только с состраданием и пониманием их положения, он противопоставляет их привилегированным сословиям: «Судьба работника на виноградниках, солдата, каменотеса не позволяет мне жаловаться на то, что у меня нет благ князей или министров». И продолжает: «Народ не имеет разума, но аристократы не имеют души. Первый имеет добрую сущность и не имеет внешности, у вторых — есть только внешность и лоск. Нужно ли выбирать? Я не колеблюсь. Я хочу быть человеком из народа».
Лабрюйер констатирует наличие во французском обществе социального зла и показывает его причины — сословное неравенство и пагубное влияние жажды обогащения на мораль и отношения между людьми. Мир, где все продается и покупается, превращается в борьбу всех против всех, ибо люди, любящие деньги, «уже не родители, не друзья, не граждане, не христиане; это, может быть, уже не люди; это — обладатели денег».
Но Лабрюйер не только отрицал, он предлагал пути к исправлению существующего порядка. В полном согласии с философией картезианства, он считал, что миром должен управлять разум. Он предлагает способы рационального переустройства государственного управления, рисуя образ идеального просвещенного правителя в главе «О государе». Противник произвола и насилия, Лабрюейр показал горестные плоды абсолютистского тиранического правления Людовика XIV.
По своим эстетическим воззрениям Лабрюйер был убежденным приверженцем классицизма. В споре «древних и новых» он остался на позициях «древних», считая античность непререкаемым авторитетом в искусстве. Строгая логичность изложения мыслей, типизация, обобщение, риторичность, торжественность стиля — таковы характерные черты его книги, которую трудно отнести к какой-либо определенной форме, жанру. В ней причудливо сочетаются портрет и афоризм, моральное нравоучение и литературная критика, диалог и новелла, политическая сатира и утопия. Все эти разнообразные литературные формы, используемые последним великим классицистом XVII в., призваны наиболее полным образом выявить основную общую идею его книги — познание нравов многих людей.
Буало в своем «Поэтическом искусстве» (1674) строго осудил как роман прециозный (за его неестественность), так и роман бытописательный (за мелочный, ничтожный эмпиризм). Буало, по-видимому, и не предполагал, что всего через четыре года появится новая разновидность романа, вполне соответствующая требованиям классицизма: психологической правдивости, обобщения и типизации, абстрагирования страсти, подчинения разумному долгу, логичности, ясности, точности стиля. Речь идет о романе Мари Мадлен де Лафайет (Marie-Madeleine de Lafayette, 1634–1693) «Принцесса Клевская» (1678). Автор его, аристократка, графиня, вела в Париже светскую жизнь, была постоянной посетительницей литературных салонов и деятельной участницей литературного процесса (она автор еще одного романа — «Заида», 1670 и ряда исторических новелл). Мадам де Лафайет связывали тесные дружеские отношения с герцогом де Ларошфуко.
«Принцесса Клевская» — это первый во Франции подлинно психологический роман, с глубокой трактовкой внутреннего мира героев, с искусным изображением реальных жизненных ситуаций. Новаторством было уже то, что героиня романа — не юная девушка, а замужняя женщина, полюбившая другого. Честная и нравственная, она борется со своей страстью во имя долга. В романе показаны драма супружеской жизни, страдания, которые испытывают и главная героиня, и ее муж, и ее возлюбленный.