Страница 9 из 24
В конце концов мы с Тинкером не выдержали и захихикали.
– Ш-ш-ш, – прошипела Ив.
Когда мы с лестницы выходили на балкон, Тинкер придержал дверь, и Ив устремилась вперед. В итоге мы уселись так: Ив ближе к центру ряда, далее я, а сбоку Тинкер. Случайно перехватив взгляд Ив, я заметила ее притворную улыбку; похоже, она считала, что я специально все подстроила, чтобы сесть именно так.
– И часто вы такое проделываете? – шепотом спросил Тинкер.
– Как только предоставляется возможность, – сказала Ив.
– Ш-ш-ш! – с недовольным видом повернулся к нам какой-то тип, и в этот момент экран померк.
Тут же по всему залу замерцали, как светлячки, огоньки зажигалок. Затем экран снова ожил, засветился, и начался фильм.
Это был «День на скачках»[27]. Типичный фильм с участием братьев Маркс[28], чрезмерно напичканный всевозможными трюками, однако с фальшивыми, будто картонными, образами героев, которые словно требовали уважать условность действа. Зрители вежливо все это терпели, но вскоре появление Граучо заставило всех сесть прямо и начать аплодировать – казалось, это комик поистине шекспировского масштаба, вернувшийся на сцену после преждевременного ухода на пенсию.
Пока шла первая часть фильма, я вытащила коробочку «Жужубы»[29], а Ив извлекла пинту ржаного виски. Мы по очереди угощались, и, когда наступала очередь Тинкера, мне приходилось встряхивать коробочку, чтобы привлечь его внимание.
Пинта сделала один круг, потом второй. Когда она опустела, Тинкер, внеся свой вклад в общее дело, вытащил из кармана серебряную фляжку в кожаном футляре. Когда фляжка попала ко мне, я на ощупь почувствовала вытисненные на коже те же буквы: TGR.
Мы постепенно пьянели и ржали теперь так, словно это был самый смешной фильм в нашей жизни. А когда Граучо осматривал пожилую даму, Тинкеру со смеху даже слезы пришлось утирать.
В какой-то момент мне страшно захотелось в туалет. Не в силах дольше терпеть, я выскользнула на лестницу и бросилась в дамскую комнату. Помочилась, не садясь на сиденье унитаза, и так торопилась, что до смерти перепугала сидевшую у дверей матрону. Но к тому времени, как я вернулась в зал – хотя я вряд ли пропустила больше чем одну сцену, – Тинкер уже сидел посредине. И было совсем нетрудно представить себе, как именно произошло это перемещение.
Я плюхнулась на его место, думая о том, что если бы вела себя менее аккуратно, то наверняка вскоре обнаружила бы целый грузовик свежего навоза на своей лужайке.
Но если молодые женщины и обладают большим опытом в искусстве мести, подыскивая порой самые маргинальные способы, то у Вселенной ко всему свой собственный подход: обычно это «око за око». И пока Ив, хихикая, что-то шептала на ухо Тинкеру, я почувствовала у себя на плечах его чудесную меховую куртку, еще хранившую тепло его тела. Снег на воротнике куртки растаял, и мускусный запах мокрого меха смешивался с легким приятным ароматом пены для бритья.
Когда я впервые увидела Тинкера в этой куртке, меня поразил его несколько искусственный внешний вид – это явно был человек, родившийся и выросший в Новой Англии, однако одет он был как герой фильма Джона Форда[30]. Только этот запах намокшего под снегом меха делал его пижонскую куртку чем-то более аутентичным, более соответствующим сезону. И я внезапно представила себе Тинкера верхом на лошади где-нибудь на опушке леса или под высоченным сводом небес на ранчо, принадлежащем семье какого-нибудь его однокурсника, с которым они делят комнату в общежитии… и они там охотятся на оленей, вооружившись старинными ружьями и взяв с собой собак, куда более породистых, чем, скажем, я.
По окончании сеанса мы вышли из кинотеатра через главный вход вместе со всеми законными зрителями. Ив вдруг начала энергично отплясывать «линди»[31], подражая неграм, которых мы только что видели в этом фильме. Я взяла ее за руку, и мы исполнили весь танец безупречно синхронно. Тинкер, глядя на нас, просто дара речи лишился – а зря он так удивлялся: каждая американская девушка, проживавшая, как и мы, в пансионе, чтобы сделать субботние вечера не такими печальными, разучивала разнообразные танцевальные па.
Затем мы взяли Тинкера за руки, и он тоже немного потанцевал. Потом Ив бросила нас и, скользнув на край тротуара, подозвала такси. Мы потянулись за ней следом.
– Куда теперь? – спросил Тинкер.
Ни секунды не медля, Ив сказала: «Эссекс и Деланси».
Все ясно, она везла нас в «Чернов».
Хоть водитель прекрасно все слышал, Тинкер все же счел нужным повторить, куда следует ехать.
– Водитель, вы слышали? Эссекс и Деланси.
Такси тронулось с места, и за окнами замелькали огни Бродвея, похожие на гирлянду лампочек, снятых с рождественской елки.
«Чернов» раньше был баром, где незаконно торговали спиртным; он принадлежал украинскому еврею, эмигрировавшему незадолго до того, как в снегах России была расстреляна царская семья Романовых. Бар был устроен в полуподвале под кухней кошерного ресторана и пользовался популярностью у русских гангстеров, а также частенько служил местом встречи для русских политических эмигрантов, принадлежавших к противоборствующим партиям. Практически в любой вечер там можно было застать представителей враждующих фракций, принципиально разместившихся по разные стороны маленького танцпола. Например, слева троцкисты с козлиными бородками, планировавшие скорый крах капитализма, а справа монархисты с пышными бачками, все продолжавшие прясть свою пряжу в мечтах об Эрмитаже. Как и все прочие племена в мире, воюющие друг с другом, эти два племени, добравшись до Нью-Йорка, поселились буквально бок о бок. Они проживали в одних и тех же кварталах и посещали одни и те же маленькие кафе, где имели все возможности для бдительной слежки друг за другом. В условиях столь тесной близости время медленно укрепляло их взаимную неприязнь, одновременно растворяя их решимость.
Мы вылезли из такси и далее двинулись пешком по Эссекс, миновали ярко освещенные окна ресторана и свернули в проулок, ведущий к заветной кухонной двери.
– Вы меня снова в какой-то закоулок затащили, – довольно игривым тоном заметил Тинкер.
Мы прошли мимо мусорного бака, и он радостно воскликнул:
– А вот и очередной мусорный бак!
В конце переулка стояли два бородатых еврея, одетые во все черное, и неспешно рассуждали о достоинствах и недостатках новых времен. На нас они внимания не обратили. Ив открыла кухонную дверь, и мы прошли мимо двух окутанных клубами пара китайцев, которые застыли возле огромных раковин. Китайцы тоже не обратили на нас внимания. Проследовав мимо кастрюль с кипящей кочанной капустой, мы по узкой лесенке в несколько ступенек спустились в полуподвал, откуда дверь вела в большой ледник. Бронзовый засов на тяжелой дубовой двери двигали столько раз, что он приобрел мягкий золотистый блеск – так поблескивает запечатленный в золоте отпечаток ступни святого на церковном полу. Ив тоже решительно отодвинула засов, и мы вошли прямо внутрь этого ледника, ступая по рассыпанным на полу опилкам и осколкам льда. В задней части ледника была дверца, открывавшаяся прямо в клуб, и за ней виднелись поблескивавший медью бар и банкетки, крытые красной кожей.
Нам повезло, так как уходила целая группа гостей, и нас сразу же провели в маленький кабинет на «монархической» стороне танцпола. Официанты у Чернова никогда не спрашивали, что вам угодно, а сразу же расставляли на столе тарелки с варениками, селедкой и языком. В центр они помещали рюмки и бутылку из-под вина, полную водки, которую, несмотря на отмену 21-й Поправки[32], по-прежнему разливали в ванной комнате. Тинкер наполнил три рюмки.
27
«День на скачках» (A Day at the Races) – комедия Сэма Вуда (1937).
28
Братья Маркс – американские комедийные актеры (пятеро), чаще всего снимавшиеся в комедиях абсурда, напичканных разнообразными драками, пощечинами и тортами, залепленными в физиономию. Самый известный – Граучо Маркс (1890–1977).
29
Жевательные конфетки, по форме и цвету напоминавшие китайский финик зизифус, или жужубу. В начале ХХ в. подобные экзотические названия обыденных продуктов были довольно распространенными. (Прим. ред.)
30
Джон Форд (1894–1973) – американский режиссер, получивший четыре «Оскара» за режиссуру, мастер вестерна.
31
Афроамериканский свинговый парный танец, прообраз буги-вуги. Названием обязан Чарльзу Линдбергу, совершившему первый трансатлантический перелет в 1927 г.
32
21-я Поправка в 1933 г. отменила 18-ю Поправку, вводившую «сухой закон» на всей территории США.