Страница 3 из 12
Гордеев поднял голову. Сфокусировав взгляд, ему удалось разглядеть сидящую в глубине комнаты рослую девушку с копной рыжих волос, мощными ногами и очками на маленьком носу. Кроме очков на ней, кажется, ничего и не было. «Боже мой, и откуда она взялась? — с ужасом подумал Гордеев. — Впрочем, по пьяни еще и не такое бывает. Оттянулся, называется. А ведь слово давал — никакого флирта во время отпуска! Впрочем, тут, кажется, никакого флирта и не было. Девушка, очевидно, определенной категории».
— Галька, будь человеком, дай воды! — простонал Гордеев.
— Я не Галька, я — Гайка! — ответила девушка и вдруг процитировала Антона Павловича Чехова: — «В пьянстве был не замечен, но по утрам жадно пил холодную воду».
— Классику знаешь? — с недоумением отреагировал Гордеев.
— А как же! — немного обиделась девица. — В универе учусь! Отличница, между прочим.
— И теперь, значит, летнюю практику проходишь… — пробурчал Гордеев, пока Гайка наливала воду в стакан.
Воду Гордеев и правда пил жадно. Глотал он теплую минеральную воду с болотистым запахом и с плотным ржавым осадком на дне бледно-голубой бутылки. Название вода носила слегка неприличное: «Полюстрово».
«Да уж, прелести заграничной жизни закончились! Добро пожаловать на родину. И вода тут — ржавое „Полюстрово“, и девушек с университетским образованием зовут Гайками… А ведь не далее как позавчера я ходил по улицам уютного Копенгагена, на русалку смотрел. Эх…» — только Гордеев хотел углубиться в приятное подведение итогов собственного бурного вояжа, как Гайка его перебила:
— Ну че, дорогой?! Расплачиваться-то не пора?
«Расплачиваться? Это она про деньги, что ли? Деньги — это такие разноцветные бумажки, точно… — тупо и медленно текли мысли в голове гордеева. — А вот остались ли у меня деньги после всех этих приключений? Интересная мысль…»
— Расплачиваться?… А… За что?.. — поинтересовался Гордеев, хотя уже сам начал догадываться, за что именно у него требовала денег рыжая Гайка.
— То есть как это «за что»! — рассердилась та. — За коплекс услуг!
— Ладно, ладно… — вздохнул Гордеев, хотя ни одной услуги из этого самого «комплекса» он, хоть убей, не помнил.
Ему все же пришлось принять вертикальное положение, надеть штаны и достать бумажник. Он был пуст. Совсем, абсолютно, безнадежно пуст. Нет, там оставались, конечно, какие-то бумажки и документы, на месте было и удостоверение Коллегии адвокатов, паспорт и даже загранпаспорт с шенгенской визой, но вот денег там как раз и не было.
«Да, хорошо заканчивается отпуск», — тоскливо подумал Гордеев.
В отпуске, надо сказать, он не был уже три года. Как говорил сам Гордеев: «тридцать лет и три года», уверяя, что каждый год его нервной работы идет за десять. А работал он — служил, трудился, старался — на благо столичной юридической консультации номер десять, что находится в Москве, на Таганке.
«Нет у меня навыка отдыхать, заработался, разучился. Отрываюсь, будто на свободу вырвался и век воли не видал. Поэтому и Гайки всякие неизвестно откуда появляются…»
Поискав по другим карманам, а также заглянув в дорожную сумку, Гордеев денег так и не обнаружил. Ценностей особых типа золотых часов или перстней с каменьями у него отродясь не водилось. Расплачиваться с Гайкой было нечем, а она между тем со все возрастающей тревогой наблюдала за манипуляциями Гордеева. «А ведь у нее наверняка тут где-то есть и крыша», — с тоской подумал адвокат.
Ладно бы подъезжали они к Москве-столице — там бы Гордеев смог позвонить кому-нибудь из приятелей или сестрице Ваве. Повинился бы, покаялся, но денег бы перехватил. А тут Питер — город, конечно, Гордееву знакомый, но не близко. Друзей-приятелей, у которых можно было бы вот так запросто взять денег, чтобы и с Гайкой расплатиться, и до дома добраться, таких друзей у Гордеева в Питере не было. Ну некому ему было позвонить. Впрочем, ежели он собирался кому-то звонить, значит, оставался у Гордеева еще телефон…
«Да уж, спиртное плохо сказывается на мыслительном процессе — это точно», — в укор самому себе подумал Гордеев. Должен же у него где-то быть сотовый телефон. Вчера еще был. Милая и очень дорогая игрушка, каприз адвоката, который он смог себе позволить с последнего щедрого гонорара. Найдя телефон в кармане дорожной сумки, Гордеев достал его и спросил:
— Гайка, хочешь телефон?
Девушка сморщила свой и без того микроскопический нос, взглянула на серебристый аппарат, который ей протягивал Гордеев, и отказалась:
— На фига он мне, у меня свой имеется, «Нокиа». Вот!
И она вынула из сумки телефон, который, пожалуй, был даже покруче гордеевского.
— Неплохо живут студенты ЛГУ, однако! — воскликнул адвокат.
— Подарок, — неопределенно пробурчала Гайка. — Есть добрые люди на свете…
— Ты смотри, он новый, я его перед самым круизом взял. — Гордеев все не оставлял надежды отдать Гайке телефон. — Ну посмотри, он крутой, последняя модель, с наворотами всякими, хочешь — покажу. Он, между прочим, триста баксов стоил.
— Да на фига он мне! — без энтузиазма повторила Гайка, которой Гордеев старательно всучивал телефон. Гайка руку отвела, и тут телефон запиликал. На мотив: «Наша служба и опасна и трудна, и на первый взгляд как будто не видна…»
— Ой, ты че! Мент, что ли?! — испуганно воскликнула девушка.
— Нет, Гайка, я не мент. Я хуже… — сказал Гордеев и нажал на кнопку телефона. — Гордеев слушает!
— Юра! Ты где?!
Этот голос адвокат Гордеев узнал бы в любое время дня и ночи. Даже в состоянии клинического похмелья. Это был голос Лены Бирюковой.
— Лена, привет! Я сейчас… — он оглянулся, — плыву на белом пароходе, а ты где?
— Узнал? Юра! А я вот в Питере. И мне твоя помощь нужна… Очень. Где это ты плывешь?
— Вот совпадение-то! Я, Лена, как раз подплываю к Питеру, и где-то через час наш белый пароход причалит у гостиницы «Прибалтийская».
— Отлично! Я тебя встречу, там и поговорим. Пока!
Лена отключилась. Гордеев послушал короткие гудки, а потом сообразил: «Ленка в Питере. Я ей нужен. Вот оно. Есть. Есть, у кого денег перехватить». Юрий посмотрел на определитель и набрал высветившийся номер:
— Лена! Это снова Юра!
— Да?
— Лена, у меня к тебе просьба. Большая просьба — пойми, мне обратиться тут не к кому. Выручай! Ты же сейчас все равно подъедешь. Скажи, у тебя деньги есть?
— Есть. А что?
— Да ты понимаешь, я тут на корабле… И деньги кончились. Неожиданно, — добавил он для убедительности.
— Что? Загулял наш поручик? — усмехнулась Лена.
— Загулял, — виновато ответил Гордеев.
— Сколько нужно, чтобы вызволить ваше высокоблагородие?
— Ну долларов сто…
Тут раздался голос Гайки:
— Между прочим, сначала надо у меня спросить. Мы вчера на сто пятьдесят договаривались!
— Лена, нужно двести, — послушно повторил в трубку Гордеев.
— Хорошо, господин адвокат! Привезу я вам требуемый выкуп. Только потом обязуешься помогать мне денно и нощно. Договорились?
— Лена! Какой разговор! Когда я тебе отказывал! Да что случилось-то? Объясни толком.
— Приеду — расскажу. Извини, Гордеев, мне торопиться надо, — отрубила Лена, и Юрий снова услышал в трубке короткие гудки.
Ах, Лена, Лена… Были бы у Гордеева хоть какие знакомцы в Петербурге, не стал бы он просить денег у Лены Бирюковой — ни в жизнь. Слишком странные отношения связывали их последние несколько лет. Когда-то Юрий буквально спас ее от суда и следствия, и роман их развивался бурно и спонтанно. Было время, когда Лена чуть не женила его на себе. Благо и работали она тогда под одной крышей — все в той же юридической консультации номер десять. Но потом Лену переманил Костя Меркулов в Генпрокуратуру, где когда-то служил и Гордеев, но из которой он ушел и переквалифицировался в адвокаты. Роман их к тому времени почти иссяк, но стоило им встретиться — случайно или по делу, — как отношения возобновлялись с прежней силой. Также бурно и спонтанно. Вот только женить Гордеева на себе Лена, кажется, передумала. Ну и слава богу!