Два мага

Расплата

Три дня просидел Феникс в лаборатории, углубившись до того в свое занятие, что не видел и не слышал ничего, что происходило в его доме. Правда, и лаборатория была устроена так, что туда не доходили ни звуки, ни шум.

После трехдневной работы граф получил наконец кусок пасты, сделал из нее несколько шариков и положил один из них в круглую хрустальную коробочку с золотой крышкой. Дело его было окончено, но самое главное оставалось еще впереди.

Он вышел в свой кабинет несколько усталый и измученный. Сегодня был назначен отъезд Потемкина из Петербурга. Надо было торопиться. Граф подошел к стене и дернул шнурок звонка. На этот звонок явился Петручио.

– Вы были, как я приказал вам, в Таврическом дворце третьего дня и сказали Тубини, чтобы он пришел ко мне сегодня? – спросил у него граф.

– Я был в Таврическом дворце, – ответил Петручио, – но не мог ничего сказать Тубини.

– Почему же, если я приказал вам?

– Потому что Тубини отправлен по этапу до границы и будет выслан навсегда из России.

– За что?

– За свидание, устроенное им для Кулугина с девушкой, порученной его надзору.

Граф вздохнул облегченно. Он подумал было, не открылось ли как-нибудь похищение документов, но ответ Петручио успокоил его.

– А Кулугин? – спросил он.

– Прямо из-под ареста отправлен в действующую армию.

Феникс не мог сдержать при этом известии улыбку удовольствия. Уже то, то Тубини был выслан за границу, было чрезвычайно приятно, потому что благодаря этому исчезал один из участников похищения документов, способный как-нибудь выболтать лишнее; но отправка Кулугина прямо из-под ареста в действующую армию совершенно развязывала Фениксу руки. По чеку Кулугин мог получить только лично, потому что чек был без передоверия. По почте денег ему тоже не вышлют, так как почты не было в действующей армии. Для дела же, которое предстояло выполнить графу Фениксу по условию с банкиром, ему достаточно было сообщницы, находившейся в Таврическом дворце.

– А девушка? – проговорил он. – Она была прощена за это свидание?

– Она посажена в острог.

– В острог? – отступая, переспросил Феникс. – Но ведь в острог сажают только преступников?

– Она и посажена как преступница.

– Что же она сделала?

– Выдала себя за другую благодаря своему сходству с ней.

При этих словах обычное, свойственное до сих пор графу Фениксу самообладание вдруг оставило его. Смертельная бледность покрыла его лицо, и дрожь пробежала с головы до пят.

– А... эта... другая?.. – чуть слышно, упавшим голосом произнес он.

– Она была освобождена князем Бессменным из подвала вашего дома.

– Значит, все открыто. Отчего же вы не сказали мне о таком важном случае?

– Вы не приказали беспокоить себя, вы сидели в вашей лаборатории.

– А госпожа Лубе?

– Госпожа Лубе скрылась из дома в ту минуту, как ей не удалось воспрепятствовать освобождению девушки. С тех пор она исчезла.

Граф Феникс нервно прошелся по комнате.

– Нам надо сделать то же самое, мы сегодня же должны выехать.

– Едва ли это будет возможно, – возразил Петручио, – наш дом оцеплен. Вас уже ищут.

– Ищут меня? – снова, задрожав, простонал Феникс. – Ищут меня? Значит, здесь были?

– Были и обыскали весь дом. Вас не нашли благодаря тому, что дверь в лабораторию замаскирована слишком искусно. Но у всех выходов стоят сторожевые, все равно вам выйти нельзя.

– Значит, я пойман, пойман!.. – повторил Феникс, сам не зная, что бормочет. – Все потеряно! Все... все... та... там в остроге все разболтает... Да, но я могу сказать, что она лжет. Ведь я же ни одним словом не обмолвился вам, Петручио, что девушка у меня спрятана?

– Вы мне не говорили этого.

– И никто вам не говорил? Это было сделано потихоньку от вас?

– Вполне.

– Значит, могло все совершиться и потихоньку от меня. Я мог не знать этого. Все это сделала мадам Лубе... А я ничего не знал, я приютил только мадам Лубе. Слышите ли, Петручио, я ничего не знал, и, кто станет обвинять меня, тот лжет, тот лжет... Вот и все! Я сейчас еду к французскому послу и буду просить его защиты. О, Потемкин нынче вовсе уже не так силен, как прежде! Есть князь Платон Зубов, я найду себе помощь. Я еду сейчас к французскому послу...

– Но вы забываете сторожевых у всех дверей, – остановил его Петручио. – Как только вы покажетесь, вас возьмут.

– Кто эти сторожевые? Полицейские?

– Переодетые на тот случай, если вас нет действительно в доме и вы вернетесь, так, чтобы вы вошли сюда, ничего не заметив.

– Хорошо. Тогда поезжайте сейчас к банкиру Зюдерланду...

– Напрасно, никого не выпускают из дома, никого из домашних. Только повара за провизией, и то под надзором полицейского...

В это время со двора послышался стук каретных колес. Слышно было, как карета въехала и остановилась у подъезда.

– Посмотрите, кто это? – приказал граф Петручио. – Я не хочу подходить к окну...

Петручио приблизился к стеклам и заглянул.

– Банкир Зюдерланд, – сказал он, – он вышел из кареты и разговаривает с переодетым полицейским у дверей.

– Судьба мне посылает его! – проговорил Феникс и притаился в ожидании.

Банкир Зюдерланд, выйдя из кареты, обратился к стоявшему у дверей человеку:

– Граф Феникс дома?

– Его нет, – ответил человек.

– Он давно вышел?

– А вы кто такой будете?

– Я банкир Зюдерланд.

Человек посмотрел на его карету, на лошадей, на кучера и на слуг, стоявших на запятках, и ответил:

– Граф Феникс не выходил сегодня.

– Так как же его нет дома?

– Его уже три дня нет.

«Понимаю, – сообразил Зюдерланд, – он сидит еще в своей лаборатории и велел никого не принимать. Ну, меня он примет».

И, желая произвести впечатление своей важностью, он произнес самодовольно:

– Ну, брат, я знаю лучше тебя! Граф Феникс дома и примет меня, вот увидишь.

И он прошел на лестницу.

Граф Феникс принял его с распростертыми объятиями.

– Что же, граф, готово у вас? – спросил Зюдерланд, и Феникс по этому его вопросу понял, что ему еще ничего неизвестно и что переодетый полицейский был принят им за одного из слуг.