Два мага

После дуэли

Клавесины играли, и струны их пели, пели однообразно, уныло, протяжно нескончаемую песню, полную тоски. Звук ее то замирал, то усиливался, становился полным и гармоничным, потом вдруг спадал и раздавался снова и снова ослабевал.

Бессменный открыл глаза. Он лежал у себя в спальне, на постели. Клавесинов больше не было. Цветинский сидел на стуле, отвернувшись к окну.

– Очнулись! – послышался голос Петрушки.

Цветинский вздрогнул, обернулся и поглядел на Бессменного. Тот опять опустил веки, но звуков песни не услышал, словно ее и не было никогда.

– И впрямь очнулся! – проговорил Цветинский и подошел к кровати.

Князь снова глянул.

– Кто тут играл? – спросил он.

– Тут никто не играл, – ответил, нагибаясь, Цветинский.

– А клавесины? – улыбнулся Бессменный.

– Никаких клавесинов не было – это ты во сне, должно быть...

– А я спал?

– Бог тебя знает, спал ли ты или в беспамятстве был. Ты узнаешь меня?

– Узнаю.

Цветинский вдруг радостно просиял.

– Ну, значит, не бредишь, а в своем уме! Ты поесть не хочешь ли?

Несколько слов, произнесенных Цветинским, обессилили его, и он опять закрыл глаза. Говорить ему было трудно, но соображать он мог вполне ясно. Звуки замерли и не мешали.

Князь теперь отчетливо сознавал и помнил, что произошло с ним. Вчера он не ел целый день. Не пообедав с Цветинским, он поехал на Остров к Елагину, а от Елагина вернулся домой. Надя уехала. Нади не было, ее увезли, а куда? Елагин не только отказался сообщить, но заверял определенно, что нечего и стараться узнать, где она теперь.

Конечно, Бессменному легко было сказать у Елагина: «Я найду ее!» – но каково было исполнить это на самом деле? Где найти путь, как догадаться, получить хоть малейшее указание? «Кутра-Рари!» – решил Бессменный. Теперь он уже верил в силу индуса и в его чудодейственный хрусталь.

Он отправился в трактир на Миллионной, но не нашел дома Кутра-Рари. Пришлось опять вернуться к себе и остаться один на один со своими мыслями... А что могли дать эти мысли? Одно только убеждение, что, если Елагин заверял – напрасно-де будет искать Надю, так знал это наверняка; значит, никто тут ничего не поделает, ни даже индус с его чудесами, а уж один-то Бессменный совсем бессилен.

Да и с какой стати Кутра-Рари станет помогать ему? Индусу нужен зачем-то медальон – и он, пожалуй, поможет отыскать его, а Надю!.. Кутра-Рари прямо говорил против страсти, против любви его, то есть против Нади! Что же делать?

Бессменный искал и не находил ответа. Он забыл о еде и о сне, и заря застала его бодрствующим. Он все-таки помнил, что на сегодня назначена дуэль, и в определенный час поехал к Цветинскому, поднял его, и они отправились на условленное место поединка, в лес, за речкой Фонтанной.

Граф Феникс ждал их со своими секундантами. Одним из них был Кулугин.

Бессменный, после бессонной ночи, не евший почти сутки, едва владел собой; голова у него кружилась, в висках стучало, и в глазах расплывался туман. Настроение его было таково, что, когда их поставили к барьеру, он с удовольствием подумал не о том, как лучше ему выстрелить в противника, а о собственной смерти. Рука его сильно дрожала; когда он поднимал пистолет, то чувствовал, что даст позорный промах, если выстрелит, потому что не мог целиться. Эта дрожавшая рука рассердила его, и как бы назло самому себе он потянул курок. Раздался выстрел, и дым окутал все. Другого выстрела Бессменный не слыхал; он помнил только, как упал, и очнулся вот теперь, у себя в постели, услыхал голос Петрушки и увидел Цветинского.

– Я ранен? – спросил он, собравшись с силами.

– Не говори много, – остановил его Цветинский, – он тебе в бок угодил, навылет. Я думал – смертельно, доктор тоже сказал, что безнадежно... Тебе индус перевязку сделал и в рот капал какого-то эликсира.

– Кутра-Рари? Ты посылал за ним?

– Нет, он сам пришел. Он сказал, что к четырем часам ты очнешься... А теперь десять минут пятого.

– Индус придет еще?

– Ничего не сказал, не знаю. Да ты поесть не хочешь ли?

– Нет, а пошли сейчас Петрушку к индусу, попроси, чтобы он пришел ко мне.

– А бульону я тебе все-таки дам, – настоял Цветинский, – у меня нарочно для тебя бульон сделан, сам готовил... так и индус сказал, чтобы тебе дать бульону, когда ты очнешься...

И он с чайной ложечки стал кормить Бессменного бульоном.

Между тем граф Феникс вернулся с места дуэли после своего удачного выстрела домой вместе со своим секундантом Кулугиным. Он провел его в маленькую столовую, где был накрыт стол «для легкого утреннего завтрака», как сказал граф, но на самом деле тут было столько разных холодных яств, закусок, фруктов и сладостей, что их хватило бы на хороший обед. В фарфоровом севрском кофейнике дымился душистый кофе.

– Вы любите этот напиток? – стал угощать Феникс Кулугина.

Тот не заставил просить себя. С утра, чтобы не опоздать к поединку, он наскоро выпил стакан сбитня и теперь был голоден. Он ел с удовольствием, но казался молчаливым и грустным. Феникс изредка с улыбкой поглядывал на него.

– Я до сих пор не могу примириться с мыслью, как это мне не удалось достать для вас этот медальон! – заговорил наконец Кулугин. – Дело казалось таким простым. Я был уверен, что горничная достанет мне его.

– Но было уже поздно! – улыбнулся граф. – О медальоне, видимо, позаботились раньше.

– Как позаботились?

– А вы разве не знаете этого?

– Нет. На другой день после обеда у Елагина я утром ездил в его дворец и не мог добиться никого – ни горничной, никого, словом, а потом узнал, что и Надя уехала, а куда – неизвестно.

– Так что теперь нужно отыскивать уже не медальон, а саму его обладательницу?

– Во что бы то ни стало!

– Неужели она вам так нравится?

– Да, она мне так нравится! И теперь более, чем когда-нибудь, я надеюсь, что, может быть, успех будет на моей стороне. Ведь если она исчезла для меня, то, вероятно, также и для Бессменного. Елагин говорит всем, что она уехала за границу, навсегда, что ее ждет там какой-то высокий жребий...

– Да, он и мне объяснил так вчера вечером ее исчезновение, – подтвердил Феникс.