Чемпион. Второй пояс

Гул трибун стал мне ответом.

— Магистр, вы это слышали?

Он медленно кивнул:

— Слышал. Не так уж и много у нас Предводителей, тем более в Академии. Слова старейшины Гарой бросают тень на Шандри, моего преемника.

Старейшина поджал губы, буркнул:

— Ему могли оказать помощь с сокрытием и вне Ордена. Я обвиняю лишь Леграда.

Я кивнул:

— Отлично! Уже проще. Раз Ордену не нужно ничего доказывать, то остаюсь только я. Тогда как же так выходит, что я, с силой Предводителя в себе, стою здесь и прохожу проверку формации ринга? Не использую эту силу? Храню в себе? Тогда всё, что нам нужно — это нефрит Гарой и артефакт, который проверит, несу ли я в себе искажающую чужую силу. Несите!

Старейшина напрягся, явно осознав, что попал в ловушку, иначе я не был бы столь уверен.

Виостий лично мне сказал, что Стражи запретили Гарой искать меня по всему Поясу, отвергнув просьбу Саул. Меня искали лишь в пяти фракциях, не более.

Да, у Гарой есть мой отпечаток, но он всё равно не определит меня, ведь Виостий вложил в меня свою силу. Неужто у Гарой или Дизир отыщется артефакт, который определит вмешательство Властелина Духа? Не верю. Это сила не этого Пояса. Эту силу отсекают те, кто стоит на границе Третьего.

Старейшина махнул рукой:

— К чему всё это? Смешно. Ты не отрицаешь, что ты тот самый Леград, имя которого объявили на все земли Звенящего Ручья, но отрицаешь, что ты преступник. Смешно.

— Ты, старейшина Гарой, так часто повторил это слово, что мне тоже стало смешно. Смешно, как один, ну, два, ну, три старейшины пытаются выдать свои желания и свои действия за повеление всего клана.

Старейшина вскочил:

— Что?! Сопляк! Следи за языком!

— Иначе что? Меня обвинят ещё и в оскорблении Гарой?

— Да! Я обвиняю тебя в оскорблении клана и требую наказать тебя! Магистр! Действуйте! Или я сейчас накажу его лично!

Магистр мгновение молчал, затем пожал плечами:

— При всём моём уважении, старейшина, я всё же хочу идти по порядку. Пусть ваши люди спустят на ринг знаменитый нефрит клана Гарой, в каждом из которых хранятся отпечатки духовной силы всех преступников Второго пояса.

— Что?!

Магистр жёстко оборвал старейшину:

— То. Для начала я хочу очистить доброе имя Ордена Небесного Меча. Мы праведный Орден и следуем законам Пояса, преступникам не место в наших рядах. Если Леград в розыске, это одно дело, если же старейшина лишь разбрасывается словами, то это совсем другое дело.

— Магистр, вы угрожаете? — недоверчиво прошептал старейшина.

— Я лишь говорю как есть, — отрезал магистр. — Нефрит, старейшина, нефрит. Сегодня Орден достаточно отступал, всему есть предел.

В голове раздалась мыслеречь Ловера:

— Ох, и замешал ты дел, Римило-Леград, пожалуй, стоит и мне добавить.

Что?

Я вскинулся, успев увидеть, как Ловер вскакивает со своего кресла и орёт что-то, перегнувшись через парапет.

Спустя пяток вдохов стало ясно, что именно он орёт. От его трибуны покатился рёв зрителей:

— Проверка! Проверка! Проверка!

Глава 20

Я покачал головой.

Красиво, конечно, вышло у Ловера. Ну, Гарой, давайте, тысячи зрителей требуют от вас проверки одного бедного, долго убегавшего преступника.

О чём-то они там, старейшины, магистр и Болайн явно говорили в ложе. Но говорили используя мыслеречь, которую, я, при всём своём таланте, не мог подслушать на таком расстоянии. Ну и пусть. Небось, пытались выкручивать руки магистру или требовали его успокоить толпу.

Он явно им отказал. Неважно, слышу я мыслеречь или не слышу, слышат ли её тысячи других идущих на Арене или же лишены подобного таланта, но глаза есть у всех.

Все видят, как лицо старейшины Гарой медленно багровеет.

Наконец, он прервал свой неслышимый спор, рявкнул уже вслух, с лёгкостью перекрывая крики зрителей:

— Да будет так!

Вдох и сам, лично, перепрыгнул через парапет ложи, используя какую-то земную технику.

Я только и успел, что наложить на себя очередное ограничение. Конечно, они все мудрые, опытные люди, которые просто обязаны знать пределы силы мастеров Указов и всё понять обо и мне и так, но раз этот опытный, умудрённый жизнью старикашка вляпался с проверкой, то кто сказал, что не сглупит вновь?

Не зря же я тут глотку рвал, крича про сокрушение Указов. Все знают, что Орден освобождает от Указов и контрактов, никто не удивится, что и мой талант однобокий и ему под стать.

Надеюсь. Всё равно всё, что они могли знать про Домара Саул — это то, что я использовал на нём контракт. Домар явно рассказал это тем, кто его поймал. Просто потому, что это правда. Именно так всё и было в ту ночь в спальне Домара. Я тогда изо всех сил притворялся, что не полноценный мастер Указов, а кто-то очень похожий на его брата Симара, особый начертатель. Точно так же, как сейчас пытался уверить в очередной неполной правде всю Арену. Особый ломатель Указов.

Прости, Шандри, но это всё, что я могу сделать. Всё равно, не так уж долго мне оставаться в Ордене, истекает срок, отмеренный мне Виостием и Клатиром на задания с городом Тысячи Этажей и усилением Ордена. Одно я уже провалил, нужно успеть выполнить хотя бы второе. Как там сказал Виостий? Я тебе не добряк Клатир.

Я усмехнулся, но тут же сник. Дальше Виостий сказал, что хватит своевольничать, а я только этим и занимаюсь. Ну да не моя вина, что он так расплывчато дал задание.

Могу чем угодно поклясться, что я сейчас именно этим и занимаюсь — делаю Орден сильней и служу его интересам.

В голове у меня раздался голос магистра:

— Я вёл Орден по своему пути много лет, но что-то растерял на этом пути наследие старших. Затем пытался вести его по пути моего будущего преемника, не спеша передавать ему свой пост, принимая на своё имя все его решения, часто спорные и их последствия. Но всё это привело лишь к этому турниру, когда нам с попустительства Гарой выворачивают руки. Я и Шандри много надежд возлагали на Толу, но смерть его любимой всё разрушила. Толы нет, но есть ты, столь же гордый, упрямый, талантливый и скрытный. Сегодня пришло твоё время, преемник моего преемника. Сегодня Ордену нечего терять. Возможно, пришло время поднять голову и действовать так, как и хотят молодые. Сегодня я поддержу тебя во всём. Во всём, что бы ты ни задумал, к чему бы ты ни привёл нас всех.

Невольно я сглотнул, осознав, какую ношу взвалил на меня магистр. Пожалуй, нужно всё же помнить, что у любого своеволия должны быть границы. Не дай Небо, я и впрямь, с помощью Ловера, заставлю Гарой кинуть на нас свою Армию Предела. Помедлив, уложив в голове то, что я только услышал, я толкнул мысль в обратную сторону:

— Благодарю, магистр, за то, что вы так верите в меня. Я помню, что Орден должен проиграть.

— Разве я неясно сказал? Решать только тебе. Если ты намерен выиграть, если ты ощущаешь в себе силы сделать это, то порви этих Дизир. Учти только, что Кетот, которому ты хочешь отомстить, тоже Предводитель.

Я поджал губы. Конечно, я подозревал, что если уж возвышалки достались платой чужим фракциям, то и сами Дизир раздали их своим людям. Но одно дело подозревать и не столкнуться до этого момента ни с одним Предводителем, другое — знать точно.

Хорошо, что я не спешил расходовать запас стихии, берёг его на встречу с Кетотом.

— Спасибо, старший.

Старикашка из Гарой тем временем закопался в кисете, не спеша ко мне приближаться, но время от времени бросая на меня странные взгляды, от который у меня мурашки бежали. Оценивающие, что ли, неприятные.

И вот ведь, штука, на деле этот гароец вряд ли старше магистра моего Ордена, да и выглядит ему под стать — старик и старик, не более, никакого сравнения с тем же уродливым старейшиной Тысячеглазых нет. Ну, высох чуть сильней, чем магистр, не более. А я всё равно упорно, даже в мыслях именую его старикашкой, как и его подручных. И не первый ведь раз. Кажется, это у меня повелось ещё с Нулевого, когда мама так называла того торговца, что отравил отца. Раз неприятен мне старик, то всё — будет старикашкой.