Чемпион. Второй пояс

А затем я увидел в Сердце Воды себя.

Моё тело оказалось буквально пронизано стихией. Темнота тела сменилась мягким синим сиянием, меридианы были наполнены лениво плывущими змеями воды.

Раньше я планировал создать в теле как можно больше Синего Жемчуга, чтобы создать запас стихии для борьбы за Тау-Ча-Крон. Теперь я знал, что, становясь Предводителем с помощью Сердца Стихии, — это совершенно не нужно.

Единственную Жемчужину в своём теле я развеял одним только желанием. Вот она есть, толстая, несокрушимая, удерживающая в себе тьму, а вот её нет.

Несколько вдохов я наблюдал за тьмой, но она даже не подумала выглянуть из своего убежища. Впрочем, если бы я видел вокруг столько сотен нитей чужой стихии, то тоже не подумал бы храбриться и не пытался напасть.

Но сегодня это тьме не поможет. Время, когда я не мог позволить себе даже коснуться стихией узла Тау-Ча-Крон — миновало. Сегодня я верну себе своё тело, сегодня каждый узел моих меридианов будет только моим.

Вместо сотен нитей стихии вокруг Тау-Ча-Крон их были уже тысячи. Мягкое синее сияние тела вне меридианов сменилось ослепительным светом, нити, змеи воды, туман стихии, капли, струи и все остальные образы воды, которые я только мог придумать, сплетались там, скользили друг возле друга, проникали друг в друга, становясь всё плотней и плотней.

Вот это уже тонкие звенящие ручьи, вот потоки реки, чаша озера, а вот уже несокрушимая толща моря.

Я улыбнулся и приказал.

Вперёд.

Моя стихия взметнулась волной и с рёвом нахлынула на Тау-Ча-Крон, ворвалась в его пределы, стиснула жалкие клочки тьмы в своих объятьях, а спустя миг поглотила, раздавив в своих тисках.

Если тьма и пыталась бороться, то я этого не заметил. Если она и уничтожила часть моей стихии, то я этого не ощутил.

А волны моря всё продолжали наполнять Тау-Ча-Крон. Раздутый во много раз больше нормального он принимал в себя их все. Потоки воды, струи ручья, капли дождя. Туманы, водопады, реки, озера. Всё, что я видел в своей жизни, всё, что я ощущал за время своего пути к Небу, всему находилось место в моём новом средоточии.

А я, помня советы старика Тизиора, всё продолжал выискивать в себе все воспоминания о воде. И не только в себе. Образ гигантского водоворота, подаренный мне Сердцем Воды, образ падающего в море дождя тоже нашли своё место в создании средоточия.

Я усердно вливал стихию в Тау-Ча-Крон, жадно поглощал её из бездонного озера, что окружало меня, из Сердца Воды.

Тау-Ча-Крон, долгие два года полный тьмы, начал сиять голубым. Затем голубой цвет сменился синим.

Но мне всего этого было мало. Старик сказал, что нужно идти до предела, что у меня будет только один шанс в течение горения большой палочки. И что только от меня будет зависеть, насколько качественным выйдет моё второе средоточие. Ведь размер — это ещё не всё.

Поэтому я старался.

Синий цвет Тау-Ча-Крон сменился тёмно-синим, мрачным. Как предштормовое море или… ночное небо.

Моя стихия замерла, не в силах больше найти себе места в будущем средоточии, выплеснулась наружу, закрутилась вокруг него водоворотом. Я нажал ещё, попытался буквально впихнуть туда ещё нитей, тумана, потока, змея воды. Ну хоть что-то!

И ничего не вышло.

Я ухмыльнулся. Предел достигнут. Ещё десять-двадцать вдохов и в моём теле появится второе средоточие, сделав меня Предводителем Воинов.

Но эти вдохи миновали, затем прошло ещё столько же, а мрачного тёмного цвета Тау-Ча-Крон и не думал преображаться. Я стиснул зубы.

Дарсов старик, так вот цена твоих советов? Всё ли ты, сектант, поведал имперцу? Мог ли ты вложить в свои советы скрытый яд, умолчать о чём-то важном, чтобы моя попытка обернулась провалом?

Я перебрал все свои воспоминания, в которых над стариком успокаивающе тлела вязь Правды и твёрдо ответил себе: «Нет. Старик ни о чём не умолчал. Когда он говорил, что рассказал всё без утайки, то не лгал. Ни мне, ни себе.»

А значит, всё дело только в нерадивом ученике. Создать средоточие из своего понимания воды? У каждого идущего, даже пройди двое одними реками, будет своё понимание? Похоже, я что-то упустил, похоже, я собрал не все воспоминания.

Одно за другим я вновь принялся кропотливо перебирать свои воспоминания о воде, о своей жизни, обо всём, что у меня было связано с водой. С самого начала. С самых первых своих воспоминаний. С пустоши Нулевого круга.

Неожиданно своё место в Тау-Ча-Кроне нашлось и воспоминанию о жажде, когда ты под вечер возвращаешься домой с пустым бурдюком, воспоминанию о первых попытках Закалки меридианов и плывущих в воздухе голубых нитях, о прыжке в реку, о жадно впитывающей влагу иссохшей земле на огороде деревни, о бочках с водой во дворе бурсы Школы, рядом с которыми так приятно медитировать, о воде ручья в лесах Морозной Гряды, которая так приятно холодила раны, нашлось и место разговору Виликор о застывшей воде. Вперёд, к тёмному шару скользнуло хрупкое ощущение замершей в странном равновесии воды.

Но на этом странности не закончились. Я шёл от воспоминания к воспоминанию. Одни за другими в мыслях мелькали воспоминания о прожитых днях. Город Тысячи Этажей с его водопадом и ледяной беседкой сменился жизнью у моря, его рассветами и закатами, его солёными ветрами, а затем…

А затем я неожиданно вспомнил струи крови на площади перед дворцом главы секты Жуков. Вспомнил, как они пульсировали под ногами, сплетались в Марионетку, вспомнил, как их биение предупреждало меня об опасности.

И вперёд, к Тау-Ча-Крон скользнуло это ощущение биения воды, бьющей в ушах в такт сердцу, и тут же Тау-Ча-Крон раздался в размерах, начал разбухать, принимая в себя всё новые и новые потоки стихии из водоворота вокруг себя, не теряя при этом глубины цвета.

Я же не позволил себе даже изумления, сосредоточившись на том, чтобы не упустить этого шанса и вливал, вливал в него всё, что только было в пределах моего тела и всё, что мог добыть за его пределами.

Но, наконец, всё закончилось, средоточие прекратило свой рост, поглотило почти всё, что было вокруг него, заставив истончиться круговорот. Наконец, сформировало свои границы, закрутило потоки внутри себя и создало истоки, а затем застыло, невзирая на ручьи стихии, которые я пытался в него вливать. Пытался и не мог.

Только тогда я позволил себе посторонние мысли.

Старик, конечно, рассказывал об этом. Обычное дело для того, кто прошёл все этапы формирования средоточия своей стихии. Но также старик говорил, чтобы я, со своим распухшим узлом Тау-Ча-Крон, на подобное даже не рассчитывал, что у меня и так есть заготовка, превышающая размерами все разумные пределы.

Возможно, дело в том, что опыт старика не включал использование Сердца Стихии. Ни он сам, и никто из его учеников не встречали подобное сокровище и даже представить себе не могли, сколько в нём хранится стихии и его тайн.

Даже я, который уже видел Сердце Стихии вблизи, который видел, как Зотар использует его для Возвышения, который знал, что Сердце Стихии может подтолкнуть в Возвышении целый отряд идущих, не представлял, сколько в нём стихии.

По той простой причине, что Воин, пытающийся только нащупать свой путь Мастера, и не способен в полной мере ощутить эту самую стихию. И уж тем более не способен её использовать. Он может только пропустить её через себя, уловить намёки на её присутствие, движение, законы и сохранить всё это в себе, чтобы начать путь Мастера Духовной Силы, способного с помощью поддержки стихии использовать техники непрерывно.

Миг отдыха, который я себе выделил, закончился.

Теперь я должен был впервые пустить стихию в дело. И нет, совсем не так, как уже привык за многие месяцы и недели. Не циркулировать в меридианах, обретая вязь татуировки Единения, не выплёскивать из себя, отравляя противников.

Сейчас мне нужно было использовать стихию так, как я не делал со времён Первого пояса. Отправить стихию из средоточия вовне, чтобы напитать ей узлы. Новые узлы новых меридианов, истоки которых я отчётливо различал в средоточии.