Мужчина из моего прошлого

Глава 34.

Чуть больше шести лет назад

Тянет низ живота.

Просыпаюсь от того, что испытываю вязкое, тянущее чувство. Медленно разлепляю веки, пытаясь сфокусировать сонный взгляд на темноте палаты. Не понимаю, что происходит, почему тянет живот. Опускаю на него ладонь и поглаживаю. Малыш уже совсем большой.

Продолжаю просто лежать. Смотрю в черное окно, из которого не бьет даже лунный свет, и лежу. У меня был глубокий сон, от которого до сих пор не могу прийти в себя.

Сколько проходит времени? Не знаю. Включаю свет и скидываю с себя покрывало, только когда чувствую, как по внутренней стороне бедра сочится что-то тёплое.

Яркие лучи от потолочной лампы режут глаза. Из-за большого живота не вижу свои ноги, поэтому поднимаю изголовье кровати. Подо мной растекается кровь.

Ужас и паника тут же простреливают меня. Я жму кнопку срочного вызова медсестры, жду, что девушка придёт, а ее все нет и нет.

— Кто-нибудь! — кричу громко на всю палату. — Мне нужна помощь!

На мой крик никто не откликается, я снова жму кнопку. Медсестра так и не приходит, а тем временем на белой больничной простыни подо мной уже целая кровавая лужа, низ живота продолжает тянуть. Я начинаю метаться по постели, пробую осторожно встать, хотя не делала этого очень давно и, кажется, даже разучилась ходить.

Ноги не держат меня, подкашиваются. Но мне надо дойти до коридора, найти медсестру. Маленький шаг, второй. Колени подгибаются, и я больно падаю на пол, едва успев прикрыть живот руками.

Скулю, уткнувшись лицом в пол. Кровь продолжает идти, живот продолжает тянуть.

— Кто-нибудь! — снова кричу и чувствую, как рыдания парализуют горло.

Где все???

Я сильно ушиблась боком, мне больно вставать. Кое-как поднимаюсь на четвереньки и, придерживая рукой живот, ползу до телефона на тумбочке.

Игорь, надо позвонить Игорю.

Дотягиваюсь до телефона и, оставаясь на коленях, тут же звоню, даже не глядя, сколько сейчас времени. После пятого гудка уже начинаю терять надежду, но наконец-то слышу на том конце провода сонное:

— Алло.

— Игорь! — реву в трубку.

— Соня? — кажется, мой врач тут же проснулся. — Что-то случилось?

— Игорь, у меня кровь. Я зову медсестру, а ее нет.

— Что произошло?

— Не знаю, я проснулась от того, что тянуло низ живота. А потом пошла кровь. Игорь, я рожаю? Но еще же рано…

— Черт… — в трубке раздаются звуки, как будто врач подскочил с кровати. — Я сейчас приеду, с постели не вставай.

— Я встала и упала, — реву.

— Черт, — снова ругается. — Не поднимайся на ноги. Схватки начались? Воды отошли?

— Не знаю… Нет… Живот тянет и кровь.

— Схваток нет???? — орет в трубку.

— Нет, — всхлипываю. — Только тянет.

— Понял. Жди, я скоро буду.

Короткие гудки. Я принимаюсь рыдать сильнее, снова повалившись лицом в пол. Мне до родов еще две недели, да и роды ли это? Если схваток нет. Но почему не отошли воды? Почему кровь? Почему тянет живот?

Или кровь — это нормально? Я не спрашивала у Игоря, что должно происходить, когда начинаются роды. Знаю, что вроде воды отходят и схватки скручивают живот. Но у меня нет схваток!

В палату врывается заспанная медсестра с отпечатком от подушки на щеке.

— Где вы были!? — кричу на нее.

— Извините, не услышала. Игорь Сергеевич позвонил… — замечает весь ужас происходящего в палате и округляет глаза, как пятирублевые монеты. — Господи… Я сейчас, подождите.

Медсестра выбегает, и я снова остаюсь одна наедине с паникой и ужасом. Кровь продолжает идти. Я чувствую, как тёплая темная жидкость заливает пол подо мной. Держу живот, не встаю, как велел Игорь. Слезы застилают глаза, мне страшно подумать, что прямо сейчас я теряю нашего с Димой малыша.

Медсестра снова вбегает в палату, а следом за ней два медбрата с носилками. Они на секунду теряются, но, быстро собравшись, осторожно перемещают меня на носилки.

— Игорь Сергеевич сказал в операционную вас, — перепуганная медсестра бежит рядом, пока меня несут. — Он уже подъезжает.

Что? Меня не примет другой врач? Надо истекать кровью, пока не приедет Игорь?

— Позовите другого врача, пока Игоря нет, — прошу в слезах.

— Все дежурные бригады сейчас принимают роды.

— А я рожаю? — в испуге задаю самый тупой вопрос, который возможен в этой ситуации.

— Ну... Очевидно…

— А почему схваток нет? Почему воды не отошли?

На этот вопрос медсестра не отвечает, лишь бледнеет еще сильнее. Меня заносят в операционную, перекладывают на койку, медсестра торопится подключить меня к каким-то проводам, датчикам. Руки девушки трясутся, она перепугана не меньше меня. В палату вбегают новые люди в белых халатах, суетятся, о чем-то говорят.

Их голоса смешиваются в едва различимый гул. Какофония звуков оглушает. Перед глазами темнеет, веки опускаются. Медсестра бьет меня по щекам, но у меня получается прийти в чувство всего на несколько секунд. Мне кажется, я успеваю заметить Игоря прежде, чем проваливаюсь в темноту.

Светит яркое летнее солнце. Я стою за зеленой поляне, усыпанной красивыми цветами. Легкий ветерок развевает мои волосы и подол красивого сарафана, что надет на меня. Небо ясное, голубое — ни облачка.

— Мама, это тебе! — детский голос заставляет меня повернуться.

Передо мной стоит мальчик лет пяти или шести. Не думаю, что старше. Он протягивает мне небольшой букет сорванных с поляны цветов.

— Спасибо, — улыбаюсь ему, забирая цветы в руки. — Очень красивый, — опускаюсь носом в букет, вдыхая аромат цветов.

Мальчик обнимает меня за ноги, а я свободной рукой прижимаю его к себе. И так мне хорошо на душе, так легко. А потом я замечаю идущего к нам издалека Диму. Смотрю на него с замирающим сердцем и глазам своим не верю. Это действительно Дима. Чувство трепета и нежности охватывает меня. Неотрывно глядя, понимаю: люблю, люблю, люблю. Бесконечно сильно люблю только его одного.

— Как вы далеко были, — говорит, становясь рядом с нами.

Слова вымолвить не могу, пошевелиться не могу. Только гляжу завороженно, не моргая, продолжая прижимать к себе мальчика.

Дима касается ладонью моего лица. Проводит нежно-нежно, с любовью и лаской.

«Я умерла и попала в рай?», проносится в голове мысль, но вслух по-прежнему не могу произнести ни слова.

Дима склоняется к мальчику и берет его на руки. Разглядываю их обоих и думаю: как же похожи! Мальчик охотно обнимает Диму за шею и говорит:

— Мам, иди к нам обниматься.

Стою, не двигаясь. Хочу к ним прижаться, но как будто что-то не даёт. То ли боюсь, то ли стесняюсь.

— Ох, Белоснежка, — Дима осуждающе качает головой, но глаза его смеются. Соболев опускает свободную руку мне на талию и по-хозяйски привлекает в свои объятия, не давая мне шанса вырваться.

Шумно выдыхаю ему в плечо. С опаской все же кладу руку на мужскую спину. Потом набираюсь смелости и обнимаю чуть крепче. Но несмотря на свой страх крепко обнять в ответ Соболева, понимаю: я так сильно люблю его, как никого никогда не любила и не полюблю.

— Нам кое-кого не хватает, — говорит Дима.

— Кого? — удивляется Владик.

«Владик?», задаюсь мысленно вопросом.