Страница 39 из 131
Глава 27.
Дима Соболев
— Привет, — говорю, подойдя к Нике.
Она нехотя отрывается от телефона и поднимает на меня лицо. Секунду смотрит то ли с презрением, то ли с печалью.
— Привет, — отвечает без особого энтузиазма.
— Как дела?
— Нормально.
— Что нового?
— Тебе пересказать все то новое, что случилось в моей жизни за полтора года?
Мда, тяжелый случай. Вот, что бывает, когда девушка сама придумала и сама обиделась.
— Слушай, Ник, ну я ведь ничего тебе плохого не сделал.
— И хорошего тоже.
— Из-за чего ты на меня обижаешься? Ну серьезно, из-за того, что я не захотел ехать на юбилей твоего папы?
В шоколадных глазах Ники вспыхивает огонь ярости. Она засовывает телефон в задний карман джинс и упирает руки в бока.
— Ты мне даже не позвонил тогда, — шипит, как змея. — Я уехала от тебя, и все! Ты даже не побеспокоился, а вдруг со мной что-то случилось по дороге? Вдруг меня изнасиловали? Убили?
Я ожидал услышать что угодно, но только не такое. Несколько мгновений пялюсь на перекошенное от злости лицо Ники.
— Я не очень понимаю, что ты имеешь в виду…
— Ах, не понимаешь!? — делает шаг ко мне. — Мы поссорились, я от тебя уехала и с тех пор прошло полтора года, а ты мне даже не позвонил ни разу! Ты даже не поинтересовался, как я тогда доехала! Все ли со мной в порядке!
— Так ты тогда прокричала, что между нами все кончено. Зачем мне было тебе звонить? Знаешь ли, не имею привычки звонить бывшим.
Ей-богу, лучше бы я к ней не подходил. Хотел просто поздороваться и спросить, как дела, а нарвался на скандал. Вот только прилюдного выяснения отношений мне не хватало.
— То есть, вот так вот просто, да? — продолжает шипеть змеей. — Я просто что-то крикнула, и ты уже вычеркнул меня из своей жизни?
— В смысле «просто что-то крикнула»? — слегка повышаю тон. — Ты совершенно четко и ясно сказала, что наши отношения прекращены. Ну раз прекращены, значит, прекращены.
Ника все так же упирает руки в бока, дышит тяжело. Того и гляди — накинется и раздерет лицо длинными ногтями.
— Ты мог хотя бы поинтересоваться, как я доехала. Если помнишь, была поздняя ночь, и я ловила машину на улице.
На этих словах Ника шагает мимо, задевая меня плечом. Направляется прямиком к Стасу и, выхватив из его руки стакан пива, делает большой глоток.
Я продолжаю стоять на месте, словно пришибленный. Какое-то дурацкое дежавю. Уже одна девушка обвиняла меня в том, что я не писал и не звонил ей после расставания. А именно — Соня.
Черт… А должен был? Надо звонить бывшим и спрашивать, как у них дела? Ну окей, прямо сейчас позвоню Соне.
Смеюсь этой мысли. Ну конечно, я не позвоню Белоснежке. Зачем беспокоить ее счастливую жизнь с мужем и ребенком?
Мне становится душно в гараже, громкая музыка и гогот нервируют, поэтому решаю выйти на улицу. Уже темнеет, прохладно. Отхожу от гаражей метров сто и опускаюсь на лавку.
Соня не выходит из головы, и поэтому в груди больно щемит…
Зачем-то вспоминаю ее сына. Очень милый мальчик. Похож на Соню, только глаза темно-карие. Так бойко разговаривал. И бегал быстро. Видно, что умненький ребенок.
Чем больше думаю про Соню и ее сына, тем невыносимее становится. По очереди тело охватывают то злость, то отчаяние. Лучше бы я ее не встречал. Семь лет не видел, ничего о ней не знал, забыл, разлюбил.
Забыл ведь? Разлюбил?
Конечно, забыл. Конечно, разлюбил. Давно уже.
Вот только с момента встречи она каждый день в моей голове. И ребенок ее тоже. Засели вдвоем занозой — не вытащить.
— Скучаешь, Соболь? — вырывает из мыслей женский голос.
Встрепенувшись, поворачиваю голову. В метре от меня стоит Лена, одна из подруг Витоса.
— Решил проветриться.
— Можно? — указывает головой на свободную половину лавочки возле меня.
— Да, конечно, садись.
Лена плюхается рядом, обдавая шлейфом цветочных духов. Приятные.
— Ты как будто бы не в духе.
— Все в порядке. Просто устал на работе.
— Устал спасать людей? — Лена произносит это с таким пафосом, что мне становится смешно.
Девушка откидывает назад прядь волос.
— Расскажи, Дим, каково это — спасать людей? — продолжает с наигранным восторгом.
— Не знаю… Я как-то об этом не думал никогда.
— Но ты чувствуешь себя рыцарем? — забрасывает ногу на ногу в короткой джинсовой юбке.
— Нет, не чувствую.
— А зря. Ты настоящий рыцарь.
На этих словах Лена придвигается ко мне поближе и кладет руку на плечо. Поворачиваюсь лицом к девушке и пристально смотрю. Я не дурак, намеки понимаю с первого раза.
Разглядываю. Волосы выкрашены в блонд. Глаза неестественно синие. Наверное, линзы. Ровный загар. На одну ночь сойдет.
— Ну что с тобой такое сегодня, Дим? — проводит пальчиками по моей шее, слегка царапая ногтями. — Случилось что-то? Как поднять тебе настроение?
Она готова забраться на меня прямо тут, на улице. Уже стемнело, фонари горят через один, яркий свет только в гараже Витьки.
«Я недавно встретил одну свою бывшую… Она с ребенком была… Мне бы узнать как-нибудь, когда она его родила…», зачем-то всплывают в голове слова Витоса.
— Что-то холодно, — Лена прижимается ко мне плотнее. — Согреешь замерзшую девушку?
«Глянул на девочку в коляске и подумал, что ей года два. Может, ей меньше, не знаю. Ну и на меня вообще не похожа. Светлая, кудрявая, голубоглазая. При том, что моя бывшая брюнетка, как я…», в мыслях продолжает крутиться диалог с другом.
А у сына Сони глаза темно-карие, как у меня, вдруг думаю. Хотя… Ну и что? Я же не единственный в этом мире с карими глазами. Интересно, какого цвета волосы у ребенка? Мальчик был в шапке. Светлые, как у Сони? Или темные, как у меня?
В груди начинает шевелиться неприятное предчувствие.
Почему я сравниваю ребенка Сони с собой?
— Дим, ну ты же спасаешь людей. А замерзшую девушку от холода спасти не хочешь? — мурлычет на ухо Лена и уже обнимает меня за шею.
« — И ребенок на вид, как будто два года. А мы как раз почти три года назад расстались.
— Откуда ты знаешь, как выглядят дети в определенном возрасте? Ты на глаз можешь определить, сколько ребенку лет, что ли?
— Да не, просто глянул на девочку в коляске и подумал, что ей года два».
А Сониному сколько на вид? Четыре? Хз. Я вообще без понятия, как выглядят дети в два, три, четыре, пять, шесть…
— Ты знаешь, как выглядят дети в четыре года? — спрашиваю у Лены.
— Что? — недоуменно пялится.
— Как выглядит четырехлетний ребенок? Что он делает в четыре года?
— Ээээ… — Лена явно не ожидала от меня такого вопроса. Слегка отодвигается назад на лавке. — Ну, в четыре они уже сообразительные. Одежду сами могут на себя надевать.
— А они ходят в четыре?
— Конечно. Дети плюс-минус в год ходить начинают.
— А разговаривать, во сколько начинают?
— В полтора-два… А что? Почему ты спрашиваешь? Вообще, все очень индивидуально. Какие-то дети очень рано начинают ходить и разговаривать, какие-то очень поздно.