Мужчина из моего прошлого

Глава 23.

— Извини, что не рассказала тебе, — Лиля делает глаза, как у кота из Шрека. — Просто я правда не поверила, что это на самом деле Соболев.

— Все в порядке. В любом случае несколько лет назад я уже была замужем за Игорем, так что не имеет значения, когда я узнала об обмане его сводной сестры: тогда или сейчас.

— Все равно, — Лиля виновато потупила взгляд. — Может, если бы я тебе сказала…

— Нет, — перебиваю подругу. — Между мной и Димой уже давно ничего не может быть. Несколько лет назад у меня уже была семья.

Лиля с пониманием кивает. И все же это удивительно — подруга встретила Соболева, когда просто шла по улице. Впрочем, я тоже встретила его совершенно случайно.

— Так а как ты узнала, что он жив? — интересуется.

— Он был в группе спецназа, которая спасала меня от похитителей. Потом пришел навестить меня в больницу.

— Что он делал в группе спецназа?

— Он там работает.

— Кем? — удивляется.

— Спецназовцем.

Лиля недоуменно хлопает ресницами.

— А он разве не компьютерщиком каким-то хотел стать? Забыла, как называется эта профессия.

— Айтишник, — подсказываю.

— Да-да, ты что-то такое рассказывала про Соболева.

— Я сама удивлена, что он не пошел туда, куда хотел. Компьютеры — это его страсть. Дима мог сам разобрать и собрать компьютер. Он мне один раз на свидании целый час рассказывал про то, как работают компьютеры.

Лиля прыскает от смеха.

— Интересно было?

— Шутишь? Я слушала и чувствовала себя тупой по сравнению с Соболевым.

Рассказываю все это подруге, а сама чувствую, как внутри приятное тепло разливается. Несколько лет назад я запретила себе вспоминать отношения с Димой, прокручивать в голове наши свидания, поцелуи, поездку в Питер. Просто решила сама для себя, что хватит.

А сейчас улыбка ползёт по лицу от счастливых воспоминаний. Несмотря на мамины козни, а то время с Димой было самым счастливым для меня. Мы были так юны и даже не догадывались, что нам приготовила жизнь.

— Ты рассказала ему про сына? — Лиля делает глоток из кружки.

— Нет.

— Почему? — удивляется.

Тяжело вздыхаю. Я снова и снова задаю себе вопрос, правильно ли поступила, умолчав о Владике. Все же считаю, что да, но совесть, зараза, больно точит.

— Потому что наверняка Соболев начнет качать права, требовать общения с ребенком. А как я Владику скажу, что на самом деле Игорь — это не его папа? Да и сам Игорь вряд ли поддержит общение Влада с биологическим отцом. Все-таки по факту папой для Владика является именно Игорь.

— А ты не рассказала мужу, что Соболев жив?

— Нет. Зачем? — спрашиваю излишне нервно.

— Не знаю… Просто, чтобы знал…

— Думаю, это лишнее. Вот скажу я Игорю, и что дальше? Он сразу напряжется. Подумает, что я уйду от него к Соболеву. Прямым текстом свои опасения мне не озвучит, но это будет его точить. Мы начнём постоянно ругаться из-за надуманных предлогов. Владик будет видеть наши ссоры. В итоге ничем хорошим это не закончится, так что будет лучше, если Игорь ничего не узнает. В общем, я решила не говорить Игорю про то, что Дима жив, а Диме — что родила от него ребенка.

Лиля вмиг грустнеет.

— Ну да… Наверное, от такой правды всем будет не очень хорошо. К тому же твоего ребенка вырастил именно Игорь. Мне кажется, в данном случае у твоего мужа даже больше прав, чем у Соболева.

— Вот именно. Дима семь лет прекрасно жил, не звонил мне, не искал. Если бы не случайность с моим похищением, мы бы и дальше не встретились, и я так бы и продолжала думать, что он умер. Так что… Не думаю, что мне следует рушить свою семью. Я рада, что Дима жив и желаю ему всего хорошего.

Лиля с пониманием кивает. Возникает грустная пауза. Чтобы хоть куда-то себя деть, делаю несколько глотков уже остывшего кофе. За окном стемнело, но мы совсем не торопимся по домам.

— Мы, может, скоро переедем, — произношу и с опаской гляжу на Лилю.

— Куда?

— Игорю предложили работу врачом в Израиле. Пока думаем. Скоро поедем в отпуск в Иерусалим. Посмотрим город и решим.

— И на сколько вы переедете?

— Контракты у врачей годовые, по истечению продляются. Мы исходим из того, что, скорее всего, поедем на ПМЖ. Но, конечно, возможно такое, что Игорю не продлят контракт или он сам не захочет его продлять.

Лиля сникает на глазах. Выражение ее лица становится таким печальным, что я пугаюсь.

— Лиль, с тобой все хорошо?

— Ну вот, ты уедешь… — я замечаю у подруги слезы.

— Да мы еще ничего не решили! Еще неизвестно понравится ли нам в Иерусалиме, понравится ли там Владику. Все-таки здесь у сына друзья, они все из одного детского сада пойдут в одну школу. У нас есть опасения, что переезд плохо отразится на ребёнке. Ну и я собираюсь пойти учиться с сентября, хочу подыскать работу, связанную с написанием текстов. Планов у нас много было, пока непонятно, стоит ли их рушить, — спешу успокоить Лилю.

— Я не думаю, что переезд может очень плохо отразиться на ребёнке. Мои родители переехали в Москву, когда мне было шесть. Не могу сказать, что это как-то повлияло на меня. Но все же планы и привычную жизнь переезд, конечно, рушит.

Зерно истины в словах подруги есть. Лиля родилась в Казани, а когда ей было шесть, переехала с родителями в столицу. В родной город к родственникам Лиля ездила на каникулы.

— А ты не скучала по друзьям? Не грустила?

Лиля пожимает плечами.

— Особо нет. Я пошла в Москве в школу, и у меня сразу появились новые друзья. Не переживай, ребенок быстро привыкнет к новому месту.

Мы сидим в кафе, пока оно не закрывается. Обсуждаем старых друзей, школу, другие новости. Еще раз говорим о Никите, о Диме. Сразу так легко на душе становится от общения с подругой. Мы с Лилей всегда понимали друг друга с полуслова, всегда были, как сестры.

И да, мне было очень больно от того, что на долгие годы Лиля закрылась от всех и не хотела общаться. Но тем радостнее сейчас сидеть с ней и осознавать, что между нами все, как раньше. Я могу доверить Лиле самое сокровенное, и она обязательно поймёт.