Страница 37 из 54
Мы спустились с горы, когда стемнело. Влад потащил меня ужинать в ресторан, с террасы которого можно было любоваться фонтаном с цветомузыкой. Меня напрягало, что за меня платят, но он плевал на все возражения.
Если бы сегодня он захотел провести со мной ночь, я не смогла бы отказать. Однако к полуночи мы вернулись в знакомый двор.
— Когда вы уезжаете? — спросил Влад.
— Уже успела надоесть? — хихикнула я.
— Не говори ерунды. — Он поцеловал меня в кончик носа. — Я здесь до конца месяца.
— У нас еще… пять дней, — посчитала я, с трудом вспомнив дату.
— Может, останешься со мной?
— Не-е-ет… — протянула я. — Заманчиво, но нет. У меня, знаешь ли, дела.
Угу, составить и разослать резюме, написать заявление на увольнение, оформить диздок для Абрамовой.
— Значит, вернусь раньше.
Влад провел кончиками пальцев по моей щеке. Мы стояли у моего крыльца и разговаривали шепотом. У нас свет еще горел, у соседей — тоже. Подозреваю, что и бабушка Влада ждала внука.
— Я буду скучать, но… не надо, — попросила я. — Это отпуск, который ты планировал провести здесь. Душной и суетливой Москвы у нас будет предостаточно.
— Да, — вроде бы согласился Влад. — Будет. И Москва, и работа…
— А завтра ты…
Я перебила его специально. Говорить о работе сейчас выше моих сил.
— Занят утром и вечером, а днем в полном твоем распоряжении.
Он наклонился и прихватил губами мочку уха.
— Влад, остановись, — засмеялась я. — Иначе я отдамся тебе прямо тут, на глазах у соседей.
— Яна, я тебя украду, — простонал он. — Вот увидишь!
— Укради, — согласилась я, обнимая его за талию. — Завтра. Сегодня я устала.
Наверное, мы стояли бы так до утра, если бы во двор не вышел Пашка. Я услышала, как скрипнула нижняя дверь и щелкнула зажигалка.
Влад попрощался и ушел к себе, а я отправилась ругаться с братцем.
— Тише, все спят, — заявил Пашка, едва меня увидел. — И вообще, Ян, оставь хоть ты меня в покое.
— Что случилось? — Я села рядом с ним на скамейку и вытянула ноги.
— Ничего.
— Брось. Ты слишком зол для «ничего».
— Ничего, о чем стоило бы беспокоиться, — отрезал Пашка, затягиваясь.
— Паш, у нас односторонняя дружба? — Я старалась не злиться. Он проявлял ангельское терпение, когда мне было плохо. — Или я не пойму?
— Не поймешь, — вздохнул он. — Но ты права, дружба не может быть односторонней.
— Я постараюсь. Ты поссорился с Митей?
— Что? А, нет… Нет. Ян, у меня бывает, ты зря грузишься.
— Бывает что?
— Моменты слабости, — мрачно произнес Пашка. — Когда у меня нет сил противостоять, притворяться и терпеть. Когда хочется послать всех подальше и уехать туда, где не надо терпеть и притворяться. Туда, где можно быть самим собой, жить и любить…
Он скрипнул зубами и затушил окурок.
Я не знала, что ему сказать, как утешить, но я его понимала, правда. Если бы Митя мог уехать с ним… Пашка его любит и не может оставить, а Митя не может оставить сына, Аля — родителей… Замкнутый круг, выхода из которого нет. Возможно, позже, когда Ванечка вырастет. Или Аля сможет поехать с ними…
Я прильнула к Пашке, и он обнял меня за плечи.
— Ничего, это пройдет, — сказал он философски. — Не переживай.
О, и кто кого утешает?
— Паш, а я теперь безработная, — сообщила я, чтобы его отвлечь.
Не самая радостная новость, но хоть что-то.
— Рассказала все Владу? — спросил он.
— Ага.
— И он против пари?
— Нет. Я против пари, если я с Владом.
— Ладно, разберемся. Ян, иди спать.
— Нет, я с тобой посижу, — зевнула я.
— Я хочу побыть один.
— Не-а… Не хочешь. Ты хочешь курить и страдать, а я хочу, чтобы лег, обнял Митю…
— Янка, изыди.
— Не… Я же младшая сестра — вредная и противная.
Я пощекотала его, ткнув пальцы под ребра, Пашка взвыл и стал отбиваться. На шум вышел Митя.
— Накурился? — мрачно поинтересовался он. — Чистить зубы и спать. Быстро!
— Спокойной ночи! — Я поцеловала обоих и ушла наверх.
Если Митя не спит, то он лучше меня справится с Пашкиной хандрой.
[1] Перечиповка — замена чипа в каком-либо устройстве. После этого может быть улучшена работоспособность устройства, либо расширен функционал.
31. Беда — глупости сосед
Я была уверена, что Аля давно уснула, но едва легла, как услышала всхлипы, доносящиеся из ее комнаты. Трындец! Да что произошло на Медовых водопадах?
— Аля, — позвала я, войдя в комнату. — Аль…
Тишина. Аля притаилась под одеялом.
— Аль, я все слышу, — вздохнула я. — Вылезай, рассказывай. Что случилось?
— Да ничего… — всхлипнула она и села. — Прости, я не…
— Вот только не надо! — перебила ее я. — И извиняться не надо, и говорить, что все в порядке — тоже. Пашка дымит, как паровоз, ты плачешь. Вы же не ругались, нет?
— Ой, скажешь тоже! — возмутилась Аля. — Нет, конечно.
— Тогда что? — Я села рядом с ней. — Я могу чем-нибудь помочь?
— Нет, — вздохнула Аля. — Я виновата, Ян… я так виновата…
Час от часу не легче. Ничего не случилось, никто не ругался, а она виновата!
— В чем дело? — Я приобняла ее за плечи. — Может, просто расскажешь? Легче станет.
— Не ста-а-анет… — Аля закрыла лицо руками и заплакала.
Мля! Это точно связано с Пашкиной хандрой.
— Сейчас Митю позову, — мрачно пообещала я.
— Нет! — Аля испугалась. — Нет, не смей! Ян, ты…
— Не пойму, — согласилась я. — Ну да, куда мне.
Надеюсь, сарказм в моем голосе она уловила.
— Я приняла неправильное решение, когда усыновила Ванечку.
— Э-э-э…
— Дико звучит, да? — усмехнулась Аля.
— Да, — согласилась я. — Непонятно.
— Я должна была отказаться, не идти на поводу у родителей. Нет, не думай, что я его не люблю. Но если бы я отказалась, Митя уехал бы с Пашкой за границу, забрал бы сына. И они жили бы нормально! Открыто, без страха за ребенка… А теперь все несчастны…
Она снова захлюпала носом.
— Не преувеличивай, — сказала я. — Я давно знаю Пашку, и несчастным его не назовешь.
— Он скрывает…
— Нет, просто у него бывают минуты слабости. Но чаще я вижу двух счастливых парней, которым хорошо вместе. Они спорят, ругаются… но и помогают друг другу, ценят, уважают… Я знаю, у нас все еще тяжело быть геем, но все еще образуется! У них вся жизнь впереди.
— Когда ты это говоришь, звучит оптимистично…
— Аль, знаешь… Хотела бы сказать, что я тебя понимаю, но это не так. Я не была на твоем месте… и могу только догадываться, что ты чувствуешь… Мне кажется, ради Мити и Ванечки ты отказалась от личного счастья. Ой, не говори ничего! Это не мое дело, прости, что я… Я просто пытаюсь… ну… утешить, что ли…
Ага, как умею. Но Аля притихла и, кажется, даже прислушивалась к моим словам.
— Правильно или нет, это решать не тебе, — продолжила я. — Пашка сильный, Митя — тоже. А ты поступила так, как подсказывало сердце. Против него, знаешь ли, не попрешь.
Точно, я недавно в этом убедилась. Игра, работа… Все стало неважным, когда сердце выбрало Влада.
— А чего вообще вдруг всплыла эта тема? — поинтересовалась я. — Что-то случилось на водопадах?
— Не случилось, — махнула рукой Аля. — В группе был мужик, который всю дорогу травил анекдоты про геев. Про гомосеков. Пашка рядом с ним сидел, вот и завелся. Митя чувствует его настроение, я переживаю за обоих. Вот и все.
— Уверена, Митя его успокоит. Выволочку за курево он ему уже устроил. Теперь… все хорошо. — Я обняла Алю. — И ты спи, не переживай.
— Ой, Ян, — спохватилась она. — А у тебя как с Владом?
— Замечательно. Правда, игра теперь не моя, но я придумаю новую. И ты мне поможешь, да? Ты обещала!
— Конечно. А что, ничего нельзя…
— Не обсуждается, — ответила я словами Пашки. — Я выбрала Влада, тема пари закрыта.
Утром мы поехали на рынок. Я снова пребывала в гастрономическом экстазе, хотя на голодный желудок это не так уж и сложно. Любая еда вызывала восторг и немедленное желание купить и съесть.