Младшие родственники моей семьи

Александр Глухов

Младшие родственники моей семьи

Моя супруга, Наталия Петровна, особа положительная во всех смыслах. Она в меру добра, рассеяна и сентиментальна. За долгие годы совместной жизни мы умудрились ни разу поругаться всерьёз, а уж тем более поскандалить. Человек я уживчивый и лаяться с красавицей женой, которая в полтора раза крупнее меня, считаю непозволительной глупостью.

Как-то летом, уже после моего дня рождения, она стала копаться в холодильнике и, отвлекаемая попрошайскими воплями кота Маркиза, машинально положила на верхнюю дверную полочку, где обычно хранятся птичьи яйца, или глазированные сырки, собственные очки. Два дня семья строила версии и путалась в предположениях: «Каким образом и куда запропастились усилители зрения хозяйки дома?» Даже самый рассудительный из нас – младший сын Никита, обычно легко находящий забытые матерью вещи, в этот раз оказался бессилен. Квартиру перерыли полностью, обнаружили массу пропавшей ранее мелочи, но искомый предмет на глаза не попадался. Первым охладел я (из меня никудышний поисковик, если это только не грибы и не книги) и завалился на диван с развернутой «Литературной газетой». Супруга впала в недоумение, а потом в состояние, близкое к ярости. Я стал её успокаивать:

–Не кипятись, купим мы тебе другие очки.

Кстати, глазного врача она не посещала, а шла на рынок и покупала себе наиболее подходящие. В Егорьевске отродясь не водились приличные специалисты по лечению слабозрячих людей, а с середины нулевых годов XXI века, уровень местной медицины стал стремительно падать, но, судя по всему, это общероссийская тенденция…

Жена ответила довольно зло:

– Много ты понимаешь! У очков такая удобная оправа была. Закрывай газету и берись за поиски.

Не мог же я не дочитать колонку Татьяны Воеводиной, одной из редких женщин, ценимых мной за хороший литературный стиль и здравые рассуждения о нашей экономической политике:

– Подожди немного. Я дочитаю, а заодно подумаю, где то укромное место, в котором они валяются.

Моя благоверная поддёрнула рукава:

– Не дожидайся подзатыльника!

Это она только пугает. На самом деле даже пальцем не притронется, а уж если притронется, то в другой обстановке и нежно, но это совершенно другая и непубличная история.

После десятисекундного молчания, голос жены посуровел:

– Долго ждать?!

Мой ответ был крайне миролюбив:

– Не надо повышать голос, а то я погрожу тебе пальчиком – ты и забоишься сразу.

– Как же, напугал слона стеблем кукурузы! И вообще, брось дурацкую манеру смешить меня.

В это время Никита полез за сырком в шоколаде, которые он обожает и наткнулся на злополучную пропажу. Супруга-растеряха порозовела от стыда и недоумения, потом попила крепкого чая, успокоилась и подсела ко мне на диван:

– Ты помнишь сколько было у нас животных?

– Ой, что-то много, перечислять замучаешься.

– Заметь, все они были какими-то странными. Говорят, домашние животные похожи на хозяев.

Я задумался:

– Да, ты права. Все они были разными, каждый со своими особенностями и характером, но повадки их настолько отличались от общепринятых, что всегда поражали гостей и соседей.

Целый вечер мы вспоминали наших домашних зверушек; Наташа даже всплакнула, но не только о питомцах, а ещё, о давно ушедшем времени, когда мы были молоды и веселы…

Я не всегда был городским жителем. Детство, юность и раннюю молодость я провёл в деревне, а там, в былые времена – особенно, без домашних питомцев невозможно представить любое хозяйство. Кошки, собаки, поросята, козы, даже бычки, не говоря уж о гусях, утках, курах.

За давностью лет смутно помню старую собаку овчарку, жившую в будке у сарая, где-то до двадцатой годовщины Победы, то есть до весны 1965 года. Не помню имени той собаки и многих других животных, к тому же ничем особо не примечательных, но отдельные, выбивающиеся из общего ряда, остались в памяти навсегда…

Шел пятьдесят первый год советской власти. Он запомнился событиями мирового, европейского, российского и местного масштаба. В марте погиб Юрий Гагарин. События «Пражской весны» растянулись до августа и тоже принесли немало негатива в советское общество, да и само руководство СССР. Впервые за сорок лет, на Красной площади, маленькая группа диссидентов рискнула организовать протест против ввода советских войск в Чехословакию…

Не негативом единым жив человек, случались и положительные моменты. Зимняя олимпиада в Гренобле и летняя – в Мехико, порадовали многочисленных любителей спортивных состязаний. Именно тогда засветилась ещё не яркими, но многообещающими лучами, звезда Валерия Борзова – будущего короля спринта.

Нет, в мексиканской олимпиаде он ещё не участвовал, но стал трёхкратным победителем на чемпионате мира среди юношей. В конце года взлетел первый сверхзвуковой пассажирский самолёт ТУ-144. Урожай       грибов в Европейской части России удался таким, что даже старожилы ахали. За четыре послехрущевских года наполнились прилавки магазинов, а общий уровень жизни поднялся довольно серьёзно.

Именно тем летом 1968-го года произошли события деревенского масштаба, давшие пищу для местных сплетников на полгода вперёд, пока их не затмила ошеломляющая весть о том, что местный фельдшер Слава перебежал от жены к тёще. Но я забежал несколько дальше и, чтобы не запутаться в хронологии остановлюсь подробно на тех двух происшествиях.

С торцов длинного барака на улице Перспективной, которая петляет лёгкими зигзагами на протяжении метров шестисот и чуть больше с запада на восток, стояли два дома.

Один – скромный, принадлежащий нашей семье, а второй, могучий, под стать хозяину – Константину Маковскому, бывшему сибиряку-красноярцу, восьми пудов весом, женатому на двоюродной тётке отца. Дядю Костю уважали за добродушие, основательность и колоритную стать. Он работал в проходной психоневрологического интерната и одним видом, плюс аристократической невозмутимостью внушал почтение не только гостям заведения, но и сотрудникам. Сам директор – Виктор Васильевич Сарычев снимал перед ним шляпу или шапку, в зависимости от сезона и первым протягивал руку. Константин отличался тягой к техническим новшествам, не уважал тупую трудовую суету с бестолковщиной, где двое работают на полную катушку, а пятеро лишь имитируют деятельное участие.

Как раз за месяц до происшествия, в бараке поселился премудрый технарь с завода «Комсомолец», за которого скоропостижно выскочила замуж Лида Никитина – веснушчатая невзрачная девица. На неё местные потенциальные женихи глядели без интереса. Впрочем, пара также резво и разбежалась, но деятельный заводчанин умудрился внедрить в деревне и её окрестностях ряд прогрессивных технологий, а ещё подтолкнул к заводской карьере будущих, весьма известных впоследствии, местных технарей. Его летающие модели самолётов почти не пригодились, зато циркулярки, ручные фрезера, дрели, самодельные сверлильные станки, торцовки и углорезы, бензопилы «Дружба» получили широкое распространение среди наиболее продвинутой части деревенской темноты. Как сейчас помню невероятное число зрителей, сбежавшихся на представление разинув рты, наблюдавшие распиловку дров дисковой пилой.

Константин Маковский одним из первых смекнул, что польза от технического прогресса действительно имеется. Он пригласил свежеиспечённого супруга бараковской дурёхи и с его помощью, которая обошлась в пол ящика водки, модернизировал оснащенность собственного технического хозяйства. Особую гордость составили циркулярный станок, электрофуганок и бензопила «Дружба».

Кое-кто хмыкнет: «Тоже, мол, невидаль какая». Однако следует пояснить: дело происходило в далёком 1968-ом году, да ещё в специфической деревне с практически бесплатной рабочей силой. Дурдом поставлял дармовых помощников в неограниченном количестве. Зачем надрывать себя трудом, когда можно привести пару дебилов, немых, а то и абсолютно здоровых, но не имеющих жилья и родственников работяг, способных лучше любого батрака выполнять задания, не требующие особых навыков.