Страница 8 из 11
Когда затрещали дрова в камине, в комнате сразу стало теплей и уютней. Мадам Ришар и отец расположились в креслах, я же решила осмотреться. Стены в зале были увешаны гобеленами с изображениями сцен охоты и старинным охотничьим оружием.
Мадам Ришар провела ладонью по поверхности стоящего рядом с креслом стола и покачала головой – наверно, обнаружила пыль. Я устало улыбнулась – если бы мы остались в замке, не сомневаюсь, она навела бы здесь порядок.
Через полчаса невысокая полная женщина принесла поднос, на котором стояли тарелки с сыром и зеленью, чашка с янтарным мёдом, бутыль вина и три бокала. Она смотрела на нас с любопытством, которое и не пыталась скрыть.
– Прошу вас, ваша светлость, – она отвесила мне неловкий поклон, сразу выдавший то, что у не было привычки прислуживать за столом и вообще выходить с кухни в комнаты хозяев. – Простите, мы не знали, что вы прибудете сегодня к ночи. Берил – она тут горничная – пошла в деревню к родным, а лакея мы не добудились.
– Благодарим вас, милочка, – откликнулась мадам Ришар. – Надеюсь, дворецкий распорядился, чтобы нам подготовили спальни?
– Я узнаю, сударыня, – закивала женщина.
Ужин оказался скромным, но я уже валилась с ног и мечтала только о том, как бы добраться до кровати. Поэтому не обратила внимания ни на прохладу в спальне, ни на влажность простыни и одеяла. Мне не понравился замок, и прямо с утра я хотела отправиться домой – в наш маленький, пусть и не очень богатый особняк.
Но утром, когда я подошла к окну и выглянула наружу, то замерла от охватившего меня восторга. С такой высоты окрестности были как на ладони. Сияло солнце, небо было голубое, и такой же голубой казалась рассекающая зеленый луг река. Неподалеку золотилась в полях пшеница. А мельница и домики в долине казались игрушечными.
И я улыбнулась – впервые за несколько недель.
Глава вторая, написанная Его Величеством Аланом Седьмым
Мне едва исполнилось девятнадцать, когда в Камрии случилась эпидемия холеры. Королевский дворец был на осадном положении, но это не спасло нас от проникновения заразы. Мой младший брат стал первой жертвой. Я помню, как он лежал в кровати, и его худенькое тело сводила судорога. Он то и дело просил пить и тяжело дышал. Он смог продержаться только два дня.
Отец продержался чуть дольше. Но о смерти его величества мне сообщили позднее – когда я сам, с трудом оправившись от тяжелой болезни, увидел на дворцовых башнях приспущенные флаги.
Меня готовили к управлению страной с самого детства, но одно дело – проявлять вежливый интерес к тому, что говорили почтенные учителя и иногда присутствовать на заседаниях важных советов, и совсем другое – осознать, что именно от твоих решений во многом зависит благополучие целого государства.
Первое время я только молча соглашался с тем, что предлагали советники – они были старше, мудрее и умели меня убедить. Но постепенно мой голос креп, и я однажды понял, что некоторыми министрами движет отнюдь не любовь к Отечеству.
Война стала для меня потрясением. Когда в столицу доставили сообщение, что войска соседней Эльзарии перешли границу, я подумал, что это – конец. Эльзар Восьмой, в отличие от меня, был умелым стратегом, а их армия – хорошо обученной и лучше вооруженной. Мой отец никогда не был воином и предпочитал заниматься вопросами сельского хозяйства и торговли.
О том, сколь мало верили в меня мои придворные, говорило то, что сразу несколько министров с семьями переметнулись на сторону врага. Неопытный юнец во главе страны и армии мало кем воспринимался всерьез. Но, как ни странно, это тоже сыграло нам на руку.
– Ваше величество, вам следует немедленно отправить парламентеров в Нерию, – такой совет мне дал барон Дюваль.
Барон с младых лет учил меня фехтованию и верховой езде. И именно он невольно вынужден был стать камрийским главнокомандующим на этой войне. Главнокомандующим, о котором почти никто не знал. Ему я доверился целиком и полностью и ни разу об этом не пожалел.
Я отправился в граничащую с нами на западе Нерию сам. И заключил соглашение о военной поддержке. Не слишком выгодное экономически, оно позволило нам обрести союзника, который, по крайней мере, не ударил в спину. По сути, этого союзника мы купили за большие деньги, но в тот момент это было единственно правильным решением.
Уже через несколько месяцев мы остановили победное шествие врага. Война затянулась. А через пару лет сказалось экономическое преимущество Камрии, и военный театр переместился на территорию Эльзарии. Мы могли позволить себе закупать за границей оружие и лошадей, привлекать наемников из Нерии и других государства, а Эльзария уже исчерпала все свои резервы.
Пять лет ожесточенной борьбы сделали из меня настоящего короля и настоящего воина. И когда отчаявшийся Эльзар Восьмой прислал к нам своих послов с предложением мира, я воспринял это как должное.
Я не сомневался, что рано или поздно мы добрались бы и до их столицы Луизаны, но скольких еще лет потребовала бы эта война. И я, и мой народ хотели мира. И когда король Эльзарии сообщил, что готов пойти на серьезные территориальные уступки, я согласился приехать в Луизану, чтобы подписать мирный договор.
– Ваше величество, наш король предлагает вам скрепить этот договор брачным союзом, – в приватной беседе сообщил мне глава эльзарийской делегации. – Ее высочество принцесса Лилиан – истинный бриллиант в нашей сокровищнице.
Пять лет назад это было бы лестное предложение, но с тех пор утекло слишком много воды.
– Я не привык оценивать товар с чужих слов, – холодно откликнулся я, давая понять, что разговор об этом будет продолжен только в Луизане.
Посол оскорбленно поджал губы, но он был не в том положении, чтобы высказывать обиду вслух.
– Как вам будет угодно, ваше величество, – я видел, что он с трудом подавил свою гордость и отвесил мне низкий поклон.
Я поехал в Эльзарию на следующее же утро – за новыми территориями и, быть может, за невестой.
В Луизану мы прибыли столь большой делегацией, что мне казалось, в королевском дворце было куда меньше охраны со стороны Эльзарии, чем с нашей. Я въехал в столицу еще не поверженного, но уже близкого к тому государства на великолепном гнедом коне и с холодной вежливостью принял поднесенный мне хлеб.
Во дворце по случаю нашего визита были даны несколько балов (совершенно излишняя, как мне показалось, роскошь), на одном из которых я познакомился с принцессой Лилиан. Девушка оказалась весьма недурна собой, особенно если бы смыла с себя тот слой пудры и румян, который был щедро нанесен на ее лицо.
Мы были представлены друг другу должным образом, и я имел возможность оценить ее умение разговаривать на нескольких языках (в том числе – на камрийском) и хорошее знание живописи и литературы.
Я не подавал вида, но для себя еще дома решил, что этот союз выгоден обеим сторонам, и отказываться от него было бы неблагоразумно. Наследником Эльзара Восьмого был младший брат Лилиан – юноша физически слабый и легко поддающийся чужому влиянию. Как мне доложили, старшая сестра тоже была в числе тех людей, к чьему мнению он прислушивался.
А были еще и младшие сестры, которые однажды тоже могли удачно выйти замуж и стать княгинями или королевами. Словом, женившись на Лилиан, я мог надеяться, что сразу несколько монарших домов окажутся связаны с нами родственными узами.
Забавно было наблюдать за тем, как его величество смотрел на меня с выжидательной любезностью, не решаясь поторопить с принятием решения. Но если эльзарийцы рассчитывали на то, что ради брака с Лилиан я соглашусь отказаться от притязаний на часть их земель, то они сильно ошибались. Война была развязана именно ими, и моя страна имела право на контрибуцию.
Во дворце был отличный стол и мягкие кровати, и каждую ночь я спал как младенец. Но всё же пять лет военных действий приучили меня к тому, что нужно было постоянно быть начеку, и когда в одну из ночей в моей спальне чуть слышно скрипнул паркет у дверей, я мгновенно проснулся и нащупал лежавший на прикроватном столике кинжал. А потом быстро вскочил и метнулся к окну.