Твоя на одну ночь

– Джули, – жалобно протянула я, – ты же знаешь, какое чудовище этот герцог.

Служанка закивала быстро и часто. Кто же этого не знает?

– К счастью, его магия слишком слаба, и это не позволяет ему занимать важные государственные посты. А вот если он усилит ее с моей помощью, – кажется, сказав это, я покраснела. А кто бы не покраснел? – то сможет стать военным министром и снова втянет Эльзарию в войну. Ты этого хочешь?

Джули вздрогнула:

– Нет, что вы, ваше сиятельство! Как можно такое допустить? Мы еще от той войны не оправились.

Два года назад я узнала, что моя магия, которую я чувствовала с самого детства, не сможет выйти наружу без участия в этом процессе мужчины. До сих пор помню, как гувернантка, рассказывая мне это по поручению папеньки, едва не плакала от смущения. А когда она произнесла слова «первая брачная ночь», лицо ее стало цвета перезрелого помидора. Она думала, глупенькая, что я совсем несведущая в этом вопросе. Но к тому времени я уже многое знала – конечно, исключительно в теории, – зря что ли я вместе с крестьянскими детьми так много времени проводила на ферме? Конечно, обидно было, что вместе с девственностью я должна была отдать мужу и весомую часть своей магии, но раз уж так природой было заведено, то ничего не поделаешь. Вот только хотелось, чтобы муж был такого подарка достоин.

А герцог де Трези был совсем не таким. Властный, жестокий, не терпящий возражений, он ворвался в мою жизнь по весне и настоял на том, чтобы папенька дал разрешение на объявление о нашей помолвке.

Откуда он узнал о моей сильной магии, я не знаю. Должно быть, кто-то написал ему в столицу. Папенька отказать не сумел – за время недавней войны у нас накопилось столько долгов, что только мое выгодное замужество могло бы поправить ситуацию.

Жених мне не понравился сразу – как только он по-хозяйски вошел в наш дом и потребовал, чтобы я показалась ему в своем лучшем наряде. Он осматривал меня как скаковую лошадь, не церемонясь, и не стеснялся отпускать сальные комплименты. Ему даже в голову не приходило, что я могу ему отказать. Он полагал, что для дочери обедневшего графа брак с герцогом – большее счастье. А потом он уехал, велев готовиться к свадьбе.

Я протестовала как могла – кричала, плакала, умоляла. И убедила-таки отца отказать де Трези. Но тут некстати вмешалась тетушка – она отправила герцогу письмо-согласие прежде, чем мы успели отправить своё с противоположным ответом. О помолвке было объявлено, и папенька сдался.

И именно тете Жозефине я и мстила сейчас прежде всего. Она мечтала о том, что будет приезжать ко мне в столицу? О пышных приемах в герцогском дворце? О роскошных лошадях и экипажах? Так вот вам – потерявшая честь племянница, от которой откажется столь завидный жених.

– Только кому вы, ваше сиятельство, себя отдать тут хотите? – шепотом спросила Джули.

И я тоже обвела взглядом столовый зал постоялого двора. Царящий тут полумрак не позволял рассмотреть лица сидевших за столами гостей, но зато уши вовсю ловили громкие и не всегда приличные разговоры.

Запах дешевого вина, кислой капусты и мужского пота романтизма обстановке тоже не добавляли.

К сожалению, Джули была права. Меня бросало в дрожь при одной мысли, что я окажусь в кровати с одним из этих мужчин. Хотя кого я ожидала встретить в дешевой таверне недалеко от базарной площади? Благородным господам тут взяться было неоткуда.

– Ух, какая красотка! – от соседнего столика к нам перебрался мужчина средних лет – невысокий, грузный, со спутанной рыжей бородой. – Давай, я угощу тебя вином. А потом мы пойдем в мою каморку, и я найду способ тебя развеселить.

Он разглядывал меня безо всякого стеснения. И не только разглядывал. Через минуту он попытался меня обнять, а когда я отшатнулась, захохотал громко и хрипло:

– Девицы с гонором мне нравятся даже больше!

В зале было много народа, но никто не выразил ни малейшего желания одернуть наглеца. Даже сидевшие чуть в стороне две пожилые женщины, что торговали днём в рыбном ряду, торопливо отвели взгляды.

Я уже жалела, что ввязалась в эту авантюру. Хотя изначальный план был прост как медная монета. Я специально напросилась с Джули на ярмарку (убедила отца, что сумею выгоднее продать тонкую шерстяную пряжу, которой славилось наше поместье), чтобы найти здесь того, кому я смогу подарить и свою невинность, и свою магию. Обзавестись возлюбленным на одну ночь дома и сохранить это в тайне не представлялось возможным – там меня знала каждая собака.

Я нарисовала в своих мыслях молодого и симпатичного кавалера с хорошими манерами, который влюбится в меня с первого взгляда. Я уступлю его галантным ухаживаниям и соглашусь провести с ним ночь. А потом, когда всё случится, и он заснет, я сбегу от него, и мы с Джули тут же уедем из города. Он обнаружит мое исчезновение на рассвете и долго будет жалеть, что упустил свою самую большую любовь. И так никогда и не узнает, что ему отдала свою честь не лавочница или крестьянка, а дочь настоящего графа. Думать об этом было приятно.

Но реальность оказалась совсем другой. За целый базарный день к нам не подошел ни один покупатель, который бы хоть в какой-то степени соответствовал моим ожиданиям.

– Чего ты от меня воротишь нос? – мужчина был пьян и быстро распалился. – Чересчур разборчива?

Изо рта, который он приблизил к моему лицу, так пахло солёной рыбой и луком, что я почувствовала тошноту. Ох, Джули была права – лучше бы я осталась дома. Да, герцог де Трези – не подарок, но за право обладания мной он хотя бы предложил свои деньги и титул.

– Оставьте меня, сударь!

Когда мужчина грубо схватил меня за руку, Джули закричала:

– Помогите!

Но ее крик утонул в стоявшем в зале шуме.

А рыжий сально ухмыльнулся:

– Что, и тебе ласки захотелось? Так пойдем с нами – меня и на двоих хватит. А кричать не советую. Иначе не один я захочу с вами, цыпочки, ночь провести. От желающих отбоя не будет.

Наш столик стоял близко к коридору, что вел в предназначенные для ночлега комнатушки. Если этот пьяный мужлан потащит меня туда, никто и пальцем не шевельнет, чтобы за меня заступиться. И Джули тоже ничего не сможет сделать. Только еще к себе внимание привлечет. Я слышала однажды от нашей кухарки рассказ о том, какие бесчинства учинили над ее племянницей пьяные торговцы как раз в ярмарочные дни. Но то было во время войны, когда власть короля и герцога сильно ослабла. Кто мог подумать, что такое происходит и в мирное время?

– Разве ты не слышал, что девушка попросила тебя оставить ее?

Рыжий так резко вылетел из-за стола, что я не сразу поняла, что произошло. И только когда увидела, что его держит за ворот холщовой рубахи другой мужчина – высокий, статный, со спадающими на плечи темными волосами – торопливо сказала:

– Благодарю вас, сударь!

Его лицо было наполовину скрыто широкими полями шляпы с пером, но губы были видны, и сейчас на этих губах появилась улыбка.

Рыжий еще пытался взбрыкнуть и даже взмахнул схваченным со стола ножом, но холодное спокойствие нашего защитника в итоге подействовало на него отрезвляюще, и он удалился, на ходу бросая угрозы.

– Позвольте, я провожу вас до комнаты, – темноволосый отступил на шаг, давая нам с Джули выбраться из-за стола. – Не беспокойтесь, вас никто не потревожит до утра. Я особо поговорю об этом с хозяином постоялого двора.

Простая, хоть и добротная, одежда отнюдь не выдавала в нём человека благородного происхождения, но об этом говорили его стать, военная выправка и правильная речь.

Он довёл нас до дверей комнаты и поклонился. Мы ответили легкими книксенами.

– Скажите ваше имя, сударь, – взволнованно попросила я, – чтобы мы знали, кого благодарить за помощь.

Он замешкался только на секунду, но когда ответил: «Алан Дюбайе», я сразу поняла, что он сказал неправду. Но так было даже проще.

Я заметила кровь на рукаве его рубахи и испугалась:

– Вы ранены?

Он усмехнулся: