Разорванная цепь

Опасность рядом

Москва. Улица Павла Корчагина 8. Алексеевская – Бабушкинская. 28 марта 2010 года.

Павел провожал Люду домой… Нет, домой, которое совсем-совсем домой, не получилось. Люда снимала квартиру вместе с подругой, а посему появление Павла не планировалось – подруга была на месте и никуда не предполагала на сегодня исчезать. Павел проводил Люду сначала к ее станции метро ВДНХ, потом усадил на маршрутку, проводил к самому дому, а потом вернулся к станции метро, но только не ВДНХ, на ВДНХ он уже бывал сегодня, а на Алексеевскую, обнаружил, что его карточка истощилась, потому возникла необходимость покупать проездной документ. Надо было бы воспользоваться кредитной карточкой банка. С некоторой грустью он провел мысленные подсчеты – денег наличными оставалось на какое-то время, но слишком долго не продержишься. Тем более, что такие совместные походы по кафе и ресторанам будут для него в ближайшее время достаточно обременительны. Надо искать, где бы залечь на дно и переждать, а на это тоже нужны средства, в первую очередь финансовые средства. Когда они прощались, Люда оставила в его руке номер своего мобильного и сказала, что обязательно с ним созвонится. Павел понял, что ему надо будет позвонить первому. По негласному правилу поведения таких девушек, первый шаг должен сделать все-таки мужчина.

Он шел и не подозревал, что опасность ходит с ним рядом. Он, как настоящий беглец-непрофессионал, сделал самую обычную глупость – на какое-то время забыл, что сама опасность существует. Такое бывает, когда на человека беда сваливается внезапно, когда он не готов морально к тому, что из обычного нормального среднестатистического обывателя ты превращаешься в беглеца, который должен бороться за свою жизнь. Умом он понимал это, но его подсознание противилось, все время подсказывало, что это страшный сон, или игра, не имеет значение что, только не страшная реальность. Впрочем, он сам еще не осознавал, насколько серьезна та опасность, которая ему грозила. Если бы осознавал – ему было бы не до знакомства с девушками – это я вам точно могу гарантировать. Все его вещи и документы находились в сумке через плечо, удобной прочной кожаной вещице, которую он купил тут же в Москве – для форсу, поскольку стоила она намного больше разумного. Эту сумку ему выбрала Надя, девушка, с которой он встречался не более недели. Живя в Москве, Павел приобрел не то чтобы московский акцент, а московскую привычку тратить деньги на ненужную, но эффектную хрень. И было это не от того, что денег некуда было девать, а была в этом какая-то непонятная внутренняя логика странной московской жизни. И эта сумка, и этот обед в не самом дорогом и престижном заведении, но который стал Павлу в копеечку – все это был налет городского московского безумия. То, чем Павел не страдал, пока не очутился в столице.

Вот и сейчас его голову забивала такая же хрень: он не думал о том, куда ему податься, а уже грезил о завтрашнем свидании, о неожиданном звонке, о продолжении приятного многообещающего знакомства. Чувство опасности спало, притупленное выбросом гормонов. Говорят, что в минуты опасности голос плоти становится намного мощнее. Не знаю. Не слышал. Но поверить в это могу, судя по поступкам моего героя.

Павел бездумно сел в вагон метро и поехал. И все было бы ничего. Вот только ехал он по привычному для себя маршруту, и ехал мимо станции ВДНХ уже третий раз за довольно короткий промежуток времени. Чувство опасности проснулось, когда он почувствовал на себе чей-то взгляд. Людей в вагоне было много. Но кто-то его разглядывал. Павел обвел пассажиров взглядом. Нет, никто на него в упор не смотрел. И все-таки… Вот тот мужчина средних лет, вполне может быть. И та парочка бритоголовых, стоят почти в обнимку, очень подозрительно. И еще тот паренек. Совсем зеленый. И все-таки, кто из них? Вроде бы никто не смотрит на него, вроде бы… Опустил взгляд, тут же резкий поворот головы, вот оно… человек в синей куртке слева. Лет тридцати. Так же поспешно опускает глаза. Может быть, случайность? Что-то не вериться. Читает книжку, что-то бормочет… Привычка так читать, или у него блютус, вызывает подмогу?

Павел перепугался. Все страхи, которые временно покинули его, вернулись вновь и ударили по нему так сильно, что он мгновенно побледнел.

– Мушчина, что с вами, вам плохо? Вызвать скорую помошш?

Старушка лет семидесяти проявила участие, вперившись в Павла глазами, она была само сострадание. Но беглец страдал и от этого ее взгляда еще больше. Он так не хотел привлекать к себе чье-то внимание, что сейчас готов был провалиться сквозь землю. Да не получалось. Толком не получалось ничего.

– Нет, нет, все в порядке, немного сердце прихватило… воздуха не хватает…

– Ну вот она молоде?ж, воздуху им не хватаит. Такой крепкой с виду, а ужо серце. А и то, какой тута в городие воздухь?

Старушка покачала головой, а Павел постарался протиснуться от нее подальше. Он был как вошь на голом теле – не спрячешься, того и гляди, раздавят.

И надо ведь так спокойно отъехал от Алексеевской. А вот ВДНХ. На ВДНХ всегда много народу курсирует, а вот как получилось, что возникло чувство опасности? Но вот мимо пронеслись ровные колонны Ботанического сада, казалось, пора бы что-то и делать. Но Павел решил подождать до Свиблово, а сам потихоньку начал продвигаться вдоль вагона метро, в надежде на то, что при таком его движении опасность станет явной.

Но надо же постараться, что-то сделать, как-то уйти… в метро… они наверняка смогут его вычислить, надо постараться… избегать глухих станций, конечных веток, не слишком доверять кольцевым, глупости, глупости все это, сейчас надо сбросить хвост, пока они не вцепились в него всей сворой, как тогда, как около его дома. Тут, между Свиблово и Бабушкинской, должно быть депо… так… почему бы им не воспользоваться, на крайний случай? Там депо располагается почти что полностью в жилом массиве, можно будет уйти к домам. Правда, Павлу эти многоэтажные микрорайоны не слишком нравились. Он инстинктивно чувствовал, что в них уходить от погони будет достаточно сложно. И все же…

Поезд вырвался из-под земли. Стало веселее. А не рвануть ли стоп-кран? Нет… рано еще… Павел пробрался почти в самый конец вагона, и ничего не почувствовал. Показались сделанные русской вязью буквы названия станции, ее чеканное изящество всегда нравилось нынешнему беглецу, нравились, когда он еще ни от кого не бежал. Оказывается, свобода – это когда тебя никто не ищет!

Тогда было как-то банально. Он знал, что у него неприятности, знал, потому что знал, а не потому что чувствовал. Он и домой заехал только для того, чтобы взять деньги и документы, но как только очутился дома, как раздался звонок на домашний. Павел трубку взял. Телефон зловеще молчал. Он тут же вышел из квартиры – сумка с вещами была давно наготове, а положить туда пакет с документами было минутным делом. На шестом этаже была галерея, которая соединяла соседние подъезды, наследие от общежитейского прошлого дома, который теперь стал наполнен малосемейками, последним приобретением постсоциалистического общества. Паша решил воспользоваться этим проходом, а не спускаться лифтом, он поднялся на один этаж, прошел в соседний подъезд и спустился пешком. Все это заняло еще несколько минут. Но, выходя, он увидел краем глаза, как в его подъезд входили люди, которых надо было опасаться. Одинаковые короткие стрижки и одинаковая деловая расторопность, примерно так они выглядели. Паша постарался не разглядывать их, а спокойно направился в сторону остановки маршрутки. Самым трудным было не бежать. И он заставлял себя идти спокойно. Шел, считая шаги. Ровно двести четыре шага. Но на двести пятый перешел на бег, который становился все быстрее и быстрее. Маршрутка уже стояла. Преимущество конечной остановки в том, что почти всегда в маршрутку можно сесть без лишних проблем. Вот только сейчас ему хотелось, чтобы маршрутка немедленно сорвалась с места, но водитель, по внешнему виду туркмен или таджик, никуда не спешил. И когда маршрутка все-таки сорвалась с места (Павел отсчитал долгих сорок восемь секунд простоя) пришло чувство облегчения. Никто не может сказать, что это чувство было обманным. Но никто не может сказать, что чувство опасности было ложным. Павел знал точно, что и тогда, и сейчас интуиция его не подводила. Было во всей обстановке что-то настолько тревожное, что необходимо было начинать действовать. И Паша начал движение.