Разорванная цепь

– Мы не можем привлекать к своим поискам слишком активное внимание. Иначе… Одно дело искать человека, когда начнут пропадать люди, кто знает с какими родственниками, кто знает, как и кто начнет их искать, а когда обнаружат связь с нашим… Дозором… Работать станет очень трудно. Результат тогда никто гарантировать не сможет. Уже сейчас серьезные люди задумываются, кого это по Москве ищет Руслан Аликперов и его команда. А, главное, что начинают задаваться вопросом, почему это ищут какого-то неприметного прыща с Украины? Согласитесь, это еще хуже. Кроме того, что труднее станет искать, стоимость поисков станет куда как больше.

– Убедил. Убедил… Ладно, не мешаю. Завтра жду с докладом в девятнадцать. Расскажешь, что еще надумал.

– Слушаюсь, Арсений Ростиславович.

– Свободен.

Глава сорок вторая

Душевный разговор

Егорьевск. Переулок Чкалова, 23. Дача генерала Переделкина. 02 апреля 2010 года.

Чайник уже закипел. Свисток проорал нехитрую мелодию, призывающую прекратить это буйство энергии, горячий пар вырывался из носика сначала тонкой струйкой, потом же яростно, грубо, жестко. Павел недолго наблюдал за этим зрелищем: в последнее время он стал почему-то останавливать свое внимание на самых простых и обычных вещах, на которых раньше никогда внимание не задерживал бы. Он мог следить за облаком, которое зависло в окне напротив кровати, удивиться необычайной форме дерева, о которой не подозревал, хотя проходил мимо него неоднократно, а форма кленового листа, сорванного мимолетом, могла вызвать даже слезы. Конечно, такие мысли не могли не отвлекать от главного – бегства, мешали, не могли не мешать, но почему-то постоянно всплывали в голове, стоило только опасности отступить хотя бы ненадолго.

– Аааа… уже закипел.

Хозяин дома зашел на кухню с охапкой высушенной травы. Это был подготовленный сбор, который следовало измельчить. Константин Львович тщательно всполоснул кипятком большой заварочный чайник, потом стал ножницами нарезать туда подготовленную траву, когда травы оказалось достаточно, залил заварочник кипятком, закрыл крышкой и накрыл полотенцем.

– Ну что, молодой человек, приступим к утренней трапезе? Еда у меня скромная, но ее будет достаточно, чтобы поддержать молодые силы.

Павел ожидал, что расспросы начнутся вечером, но вечером его никто не трогал. Павел принял душ, поужинал вместе с гостеприимным хозяином. Простая пища оказалась не совсем уж и простой: отварной в мундирах картофель удивительным образом сочетался с нежной, умеренно просоленной семгой. После ужина хозяин ушел к себе работать, а Павел пошел отдыхать. Усталость сделала свое дело: он спал крепко, глубоко, как говорят, без задних ног, без снов и видений. И проснулся Павел бодрым и полным сил. Теперь пришла пора завтрака и пора серьезного разговора.

– Я знаю, что вы ждали моих расспросов еще вчера.

Начал разговор Переделкин, когда они закончили ужинать и разлили чай по чашкам. К травяному чаю прилагались сушки, но никто и не собирался сушками увлекаться. Ароматная и вкусная овсяная каша на молоке оказалась такой сытной, что Павел даже удивился, что овсянка может быть такой вкусной. Наверное, именно небольшое количество янтарного изюма делало кашу такой аппетитной.

– Я не хотел торопить вас, Павел, чтобы дать возможность отдохнуть и собраться силами. Может быть, я мог бы и не расспрашивать вас, меня не просили о том, чтобы оказывать вам какую-то помощь, кроме как предоставить убежище. Я мог бы ограничиться этим, к сожалению, на старости лет я стал слишком любопытным. И меня стало интересовать, что это за молодой человек, из-за которого поднялся такой шум-гам в столице, что даже ко мне, в мое стариковское пристанище, докатились отзвуки этого события.

Генерал Переделкин сделал осторожный глоток: чай был еще слишком горячий, немного подул на чай и отставил чашку на блюдце. Теперь он смотрел Павлу прямо в глаза. Павел почувствовал себя несколько неуютно – он понимал, что принимающему его человеку надо будет что-то рассказать, но тут к нему дошло, что рассказать надо будет все, с мельчайшими подробностями. Он стал рассказывать – медленно, обстоятельно, стараясь не упустить ни малейшей детали. Не то чтобы он проникся к этому старику доверием, отнюдь, наверное, Павел настолько устал от погони, и теперь ему казалось, что искренность будет той самой ценой, которую он может заплатить за гостеприимство. Константин Львович несколько раз останавливал Павла, переспрашивал, уточнял детали, этот разговор разительно отличался от того допроса, да, именно допроса, который Павлу устроил Валентин Куприянов. Павел чувствовал, что отношение к его истории заинтересованное, искренне заинтересованное, кроме того, чувствовалось, что собеседник доверяет рассказу Павла, понимает и знает многое, очень многое, а потому рассказывать было легко и просто. Со стороны Константина Львовича это было обычное применение профессиональных навыков – умение создания особого доверительного тона в разговоре с источником информации. Впрочем, отставному генералу тема разговора казалась интересной: он курировал направление поиска изобретений, сейчас, в виду острого дефицита кадров, в этом направлении в Конторе работало слишком мало людей, перекрыть отток мозгов и изобретений, поставленный практически на промышленный поток они не могли. Несколько очень сильных игроков полностью монополизировали этот рынок, отправляя в США, Японию и Германию плоды ума российских ученых, а тут получилось так, что в руках Переделкина оказался интересный свидетель, показания которого можно было использовать в игре, которую давным-давно задумал отставной генерал Константин Львович Переделкин.

– И все-таки… из-за чего поднялась вся эта буча? Что за изобретение?

Константин Львович выдержал паузу, стал ждать. Это был самый главный момент разговора. Будет юлить или нет, выложит всю правду, Переделкин был уверен, что копии документов Полянский держит при себе, но покажет их или нет, вот в чем вопрос.

– Минуточку, сейчас принесу. У меня копии сохранились.

– Не смотря на взрыв в метро, сохранились?

– Да, я их на себе держал, а не в сумке.

– Хорошо, хорошо, неси…

Павел пошел в отведенную комнату. Переделкин был доволен тем, что за все время разговора его собеседник говорил с ним честно и откровенно. Доверие – хорошая основа для дальнейшей работы. В голову отставного генерала пришла интересная задумка, но пока это было только задумка, замысел простой но эффективной операции, проведение которой могло стать важнейшим фактором изменения расстановки политических сил в России.

– Вот они.

Павел уже принес документы: несколько страниц, снятых ксероксом.

– Давай, посмотрю, что за сокровище скрывают эти листы бумаги.

Константин Львович говорил эти слова в шутливом тоне, но когда он увидел, что попало в руки Полянского, губы его тут же пересохли, сердце застучало в бешеном темпе, он увидел то, что никак уже увидеть не ожидал.

– Павел, вы можете еще раз описать человека, который продал вам этот документ?

Павел старательно описал внешность невзрачного человечка, с которым свела его нелегкая в научной библиотеке. Описание было достаточно точным, настолько точным, что на какое-то мгновение Переделкину аж зубы свело – это был Алексей Сургачев, племянник гения, на которых так щедра была русская земля, изобретателя Егора Степановича Кашинского. Делом Кашинского генерал когда-то занимался. Сначала предлагали изобретателя закрыть, арестовать, слишком его изобретения казались опасными для современного общества, не готового принять необходимость экономить углеводородные ресурсы. По настоянию Константина Львовича Переделкина Кашинского оставили в покое, дали возможность работать, но все его работы оперативно изымались сотрудниками КГБ, вплоть до самой кончины гениального ученого-самоучки. А вот получилось так, что Сургачев сумел-таки что-то из архива старика-ученого умыкнуть. Жадное отродье. И за что продавал-то! За такую малость! А ведь был под подозрением, работали с ним. Работали да не доработали. Сумел-таки утаить… Ах ты ж… Мелкая душонка…