Разорванная цепь

Генерал тут же открыл справочный архив, в котором были более подробные данные по событию, так его заинтересовавшему. Тут было описание архива: рукописи книг, письма. Некоторые когда-то были опубликованы. Константин Львович выделил это предложение, дал командной строкой «найти» и нажал Enter. Теперь можно было читать далее. Рукопись незаконченного исследования мистического характера. В превью выставки были ксероксы двух страниц из этой рукописи. Константин Львович вытянул сканы из архива и бросил на печать. Надо будет посмотреть, а вот это было интересно. Список участвующих в аукционе. Весьма любопытный список. Да тут были представители и разведок, и нескольких масонских лож, и даже тайный агент Ватикана, а еще мистер Юджин Смолл, агент тех, кого принято называть иллюминатами. Вот как, неужели господа иллюминаты что-то такое интересное пронюхали? Список лотов, стартовых сумм и конечных. Да… Если бы не архив Казота, аукцион можно было бы считать провальным. Возможно, остальные лоты были только прикрытием? А настоящей целью торгов был именно архив Казота? Ход торгов. Вот как… точно! Все игроки вступили в игру именно на архиве Казота. И не говорите мне, что это из-за рукописей его художественных книг. Бред… Он не был выдающимся беллетристом. И письма… Извините… круг его знакомств был интересен… для своего времени. Но сейчас им мог заинтересоваться разве что институт истории Франции или какой-то частный коллекционер, но чтобы из-за переписки двухсотлетней давности в торг вмешивалось ЦРУ, это нонсенс. Ну, Ватикан, это крайняк, хотя старцы из Рима активно действуют только тогда, когда нужный документ представляет серьезную, и отнюдь не только историческую, ценность. А ведь грызня шла по-крупному! И не слишком-то честно… или мне так кажется? Ведь дважды аукционист спешил объявить победителем человека моего советника. Но ему мешали, накручивали цену в самый последний момент, а все одно победил господин советник. И кого! ЦРУ, Ми-6, китайцев, Ватикан, даже Моссад с весьма ограниченным бюджетом присутствовало при этих играх. Обе масонские ложи, два частных коллекционера. Они-то и держались больше всего. Кто стоит за ними? Это надо разузнать, и как можно скорее. Нас должны заинтересовать все силы, которые что-то знали про этот архив. И что они знали?

Перечитав все материалы, генерал Переделкин стал смотреть распечатку. Да! Это был шифр. Вне всякого сомнения, это был хитроумный шифр, который с налету расшифровать было очень и очень трудно, если вообще невозможно. Шифровальщики прошлого, особенно, если это были умные люди, а в уме господина Казота генерал уже не сомневался, умели создавать такие хитрые комбинации шифрующих принципов, до которых нам, не их современникам, было невозможно добраться.

Что там по описаниям? Шестьдесят две страницы незаконченной рукописи мистического содержания с рисунками. Значит, именно эта рукопись стала предметом охоты всех этих агентов? А почему наши это прошляпили? Впрочем, за всем-то не уследишь, хотя такую редкость… А… что там думать. Надо теперь понять, что же там могло быть зашифровано, и в этом ключ.

А когда есть шифр и понимаешь, о чем идет речь, то легче вычислить, как к этому подобраться. И тут генерал одернул себя, все-таки неожиданность находки делала весь процесс ее обнаружения особо приятным.

Тут прозвучал негромкий сигнал программы о том, что пришел искомый документ, поиск писем еще не был завершен. Но заказанная ранее подробная биография господина Казота пришла. Это был крайне интересный документ, интересный еще и потому, что программа вылавливала все упоминания про Казота, склеивала фрагменты, давала перекрестные ссылки, моменты, которые вступали в противоречие, тут же выделялись. Константина Львовича заинтересовало то, что в период, когда Казот сделал свое предсказание, он сильно изменился. Из легкомысленного журналиста, автора глупых книг он превратился в ученого-мистика. Его отличные знания математики стали основой его новых исследований. Как и большинство ученых того времени Казот обладал познаниями в самых разных областях, но никаких научных трудов Казот не публиковал. И это было еще более странным, в то время любое найденное знание становилось предметом публикации и общественным достоянием. Но такая секретность ученого наводила на серьезные размышления. И что дальше? И тут генерал стал читать про обстоятельства смерти Казота. Получалось так, что революция и революционеры практически не интересовались аристократом-отшельником. Казот погрузился в исследования, в политической жизни роли заметной не играл, казалось, у него были все шансы так и не познакомиться с гильотиной. На него пару раз приходили доносы, но революции было не до господина Казота. Вплоть до одного дня, когда сам Робеспьер приказал арестовать и казнить господина Казота. При этом Неподкупный потребовал, чтобы приговор был приведен в исполнение незамедлительно, да еще и проследил за этим, так что в Консьержери Казот не задержался. В тюрьме, где казни ожидали порою месяцами, он задержался всего на полторы суток, так чего же испугался господин Робеспьер? Что заставило злого гения революции так мгновенно расправиться с таким мало опасным противником? Что? Почему-то казалось, что ответ на эту загадку истории поможет расшифровать тайну архива Казота.

Пришла и справка о том, как архив Казота попал в аукционный дом. Еще одна интересная деталь. Архив принадлежал известному коллекционеру древностей, еще не слишком пожилой человек скончался от сердечного приступа на фоне относительного здоровья и благополучия. Есть такой медицинский термин «внезапная сердечная смерть» – она поражает мужчин цветущего возраста на фоне идеального здоровья и того же благополучия. Наследников у господина коллекционера не нашлось. Его коллекцию выставили на аукцион. Странная, точнее, весьма и весьма странная история, да еще и с душком.

Пока генерал обдумывал эту ситуацию, пришло сообщение, что программа закончила поиск. Из всех писем Казота ранее публиковалось не более десятка. Программа сумела обнаружить сканы и публикации шести. Причем один документ был и сканирован, и опубликован. Константин Львович начал с него. Сначала прочитал публикацию. Ничего интересного. Потом вернулся к отсканированному документу. Он был написан размашистым быстрым почерком. Но документ оказался вполне читаемым даже для генерала. Знание французского было приятным коньком Константина Львовича. И тут он обратил внимание на одну строку, которая по какой-то случайности не попала в опубликованный документ.

«Меня постоянно посещают дурные мысли и предчувствия. Пытаюсь математически обосновать свои предчувствия. Они сбываются! Храни нас Бог».

А в опубликованном тексте было:

«Меня постоянно посещают дурные мысли и предчувствия. Они сбываются! Храни нас Бог».

В скане видно, что фраза о математическом обосновании перечеркнута. Достаточный повод, чтобы ее не публиковать. Вот только не верится мне, что ее перечеркнула та же рука, которая писала эти строки.

С этим выводом Константин Львович Переделкин пришел еще к одному, не менее фантастическому, умозаключению: именно математическое обоснование возможности предвидеть какие-то события стало тем крючком, на который клюнули не только спецслужбы различных стран, но и другие игроки глобального масштаба. И игнорировать такую находку Переделкин права не имел. Он составил докладную с изложением своих мыслей, сформировал файл справочных материалов, посмотрел, достаточно ли убедительно звучат формулы выводов, остался доволен: еще может писать убедительно, отправил пакет документов по защищенному каналу в зашифрованном виде. Вспомнил, что время-то обеденное, и быстрым шагом отправился на кухню.

Глава тридцать девятая

Бегом из Москвы

Москва – Егорьевск. Автомобильная трасса. 01 апреля 2010 года.

Длинная кишка шоссе казалась загруженной автотранспортом по самое не хочу. День был будний, но время – почти час пик. В такое время лучше всего затеряться где-нибудь на стороне и не думать о дороге, уткнуться в даль, бескрайнюю даль русской равнины, лесные посадки, чередой плывущие вдоль трассы успокаивают и создают видимость полного умиротворения. Ничто так не успокаивает, как вид мирной спокойной равнины. Но Павлу все равно было неспокойно. Он не знал, сумел ли проскочить через паутину, которую ему сплел невидимый враг.