Разорванная цепь

– А сегодня у меня точно фарт пошел. Я-то больше играю, Люська, жена моя, работает у станции метро, там автоматы стоят, вот, она мне сбросит весточку, мол, на третьем автомате давно выигрыша не было. Я приезжаю, занимаю удобную позицию и начинаю бомбить. У Люськи глаз-алмаз: выигрываю в раза три больше, чем просаживаю. Сегодня, опять же, не пустым еду, а тут ты голосуешь. Деньги должны идти к деньгам, я так это понимаю, ежели есть у тебя фарт в денежных делах, так, значит, деньги к тебе идти будут. Верно я говорю?

Павел в ответ кивнул головой. Таким водителям собеседник не нужен, им нужен слушатель. Много наговоришь в игральным автоматом? Вот так-то. А тут живой человек, пусть и не слишком разговорчивый, зато не перебивает. Ценность!

– Вот, а то был со мной случай такой: я мимо Киевского вокзала ехал, ко мне мужичонка сел такой – деловой, шустрый, в очках, с дипломатом. Я его на точке высадил, поехал себе, приезжаю домой, смотрю на заднее сидение – а там дипломат, он его на выходе оставил. Что делать? Туда ехать? Поздно уже, я до дому почти час оттудова ехал, делай что хочешь, ну, я дипломат его открыл, а что было делать? Надо какие-то концы найти, а там денег – полный дипломат! У меня аж дух перехватило. Все в пачках по сотке, в банковской упаковке. Не знаю, сколько может в такой дипломат поместиться – не пересчитывал. А в кармашке нашел паспорт и визитку, а на визитке телефон, я по этому телефону и позвонил, говорю, мол, ничего в машине не оставляли? Мне и говорят, мол, ехать тебе парень туда-то и туда. Приехал, а там пара парней стоит из таких, которых лучше не встречать. Один говорит, хорошо, что сам нашелся, а то если бы мы тебя искать начали. Понимаю, что нашли, молча протягиваю дипломат, тот дипломат открыл, деньги пересчитывать не стал, так, глазом проверил, что все на месте. Вытаскивает две пачки и мне бросает, так я новую машину взял. Эту, она хоть и отечественная, да лошадка рабочая, и салон просторный, иномарке не уступит. А у тебя, видать, день был тяжелый. Да это ничего, сам знаю, иногда гульнешь, а тебе либо морду расквасят, либо одежду порвут, либо и то, и другое – как повезет…

– Верно, нам во двор вот того дома…

– Вижу, сейчас сделаем, как в лучших домах Лондона и Парижа.

Он ловко вырулил к нужному мне месту, остановил машину, с форсом открыл дверцу.

– С вас…

Павел вытащил купюру.

– Достаточно?

– Понял. Я вас не видел, никого никуда не подвозил.

– Верно. Более чем верно.

И Павел направился к дому, в котором жил друг его детства, Михаил Корбут.

Глава двадцать вторая

Мишка, Мишка, где твоя сберкнижка?

Москва. Хамовники. Олсуфьевский переулок, дом 6 строение 1, кв.28. 29 марта 2010 года.

Этот старый дом на Олсуфьевском переулке запоминается сразу – массивный, мощный, довоенной постройки, он притягивает взгляд крепостью стен и выгодным расположением. Наверняка, этот дом имеет какую-то свою историю или маленькую московскую тайну. Я бы назвал его престижным, хотя любой дом на Хамовниках был престижным, место тут такое. Когда-то этот дом занимали высокие чины из министерства путей сообщения, но потом министерские чиновники сменились, в дом пришли другие жильцы, но порядки, установленные еще при министерских владельцах, остались. В подъезде было тихо и опрятно. Да, дом был не из самых новых, но публика здесь жила довольно серьезная, к порядку привыкшая, и такие ребята, как Корбут, могли оказаться жильцами такого дома только с негласного согласия самых авторитетных жильцов подъезда. Тут не было внешнего шика сталинских многоэтажек, скупой рациональности хрущевок, разноцветной псевдоэстетики современной городской архитектуры, зато консьерж на первом этаже был, пропускал всех приходящих через себя, делая пометки в толстом гроссбухе. Меня, оказывается, запомнили, то, что Мишаня общался с мальчиками, для консьержа секретом не было, поэтому он на меня смотрел явно с неодобрением, проигнорировав уничижительный взгляд домашнего стража стал двигаться по широкой лестнице, второй раз подряд поражаясь тому, что в московском общественном доме может быть так чисто, и так спокойно. Консьерж свое дело знал, в подъезде действительно было чисто и тихо, влажную уборку сделали только что, еще высыхали влажные следы на лестничной площадке, спокойствие на несколько мгновений вновь охватило меня, я не ждал от судьбы еще какого-то подвоха: казалось, что все, чем могла судьба напакостить, все уже произошло. Увидев знакомую дверь, позвонил один раз, второй, третий. Мишка не открывал, может быть, он был в душе и не слышал? Я перезвонил через две-три минуты, если бы господина Корбута не было дома, консьерж сказал бы мне эту новость на входе, что-то явно не складывалось. Я подумал, что стоит попробовать набрать Мишку по телефону, вспомнил о мобильном, полез в карман. Вид моего устройства связи огорчил окончательно: задняя панель была всмятку, но, самое главное, всмятку был и экран, вряд ли его телефонная книга оживет. Я вытащил из телефона чип, оставалось попробовать позвонить по карточке с телефона-автомата, но я не помнил, чтобы тут рядом таковой имелся, во всяком случае, не возле такого дома, где телефон имелся в каждой квартире. Позвонил еще раз, получалось, что я вновь в незавидном положении. Неужели у Мишки гость? Вот невезуха… И тут я обратил внимание на его дверь. Нет, дверь была закрыта, я даже подергал ручку. Хорошая китайская бронированная дверь, которую обыватели называют консервной банкой, все равно оставалась бронированной дверью, а смутило меня… знаете, меня смутили несколько свежих царапин в районе замка. И, вроде бы ничего страшного, но все-таки…

И тогда я уперся, и нажал посильнее. Дверь после легкого сопротивления поддалась. Замок был сломан, его только лишь немного заклинили снаружи, чтобы не открывался. Первым моим побуждением было бежать, но куда? Холодно, мне нужна была одежда. И деньги! Их было в самый обрез, придется экономить, а как экономить, если ты не представляешь, какие расходы тебе еще предстоят?. Кроме того, я хотел попросить Мишку, чтобы он поговорил еще раз с Растопшиным, чтобы все-таки передать эти чертовы бумаги кому надо, чтобы мое преследование прекратилось. Маленький шанс, но все-таки шанс! И вот ради этого шанса я и полез в Мишкину квартиру.

Это было малосимпатичное зрелище. Настолько неэстетичное, что сразу же затошнило и я вырвал прямо в коридоре, так стало сразу же плохо. Мишка лежал на полу в гостиной, он был голым и руки его связаны. На теле – множество ран, резаных, рваных, я понял, что его пытали, прежде чем убить, кровь залила всю комнату – они перерезали горло. Странно, что не было засады, возможно, передали, что я в метро и те, кто меня ждал, поехали туда, в таком случае, мне неожиданно повезло.

И вот стою я над трупом Мишани, понимаю, что это я, это моя вина, ноги подкашиваются, руки дрожат, но тут мысль в голове: они могут вернуться! И я понимаю, что не до сантиментов, что действительно надо действовать. И тут же хватаю себя на мысли, что действовать – это значит стать мародером, но и выхода другого не вижу. Мне нужно спасаться, хоть какая-то фора у меня есть, пусть сутки, пусть немного больше. Они еще вернутся сюда, ну что же, надо воспользоваться моментом, больше ничего не остается сделать. Если я сбегу… консьерж все равно меня видел и опишет во всех подробностях… Нет, никакого резона нет в том, чтобы паниковать еще больше, чем я паниковал до этого. Наверное, запасы адреналина в моем организме истощились, одновременно поражался своему цинизму и расчетливости, но пошел в спальню – там было неубрано. Халат валялся сбоку – видно, Миша услышал какой-то шум, но одеться не успел, а если бы и успел, толку от этого было бы не больше, чем от каменного надгробья в Петропавловской крепости.

В ванной привожу себя в порядок – смываю грязь и пот, душ не принимаю – все время настороже. Но все-таки осмотром ран оказался доволен, кровь остановилась, признаков воспаления пока еще не было. Обезболивающие… Надо посмотреть, что у него в аптечке. Нахожу несколько анальгетиков и полувыпотрошенную пачку таблетированных цефалоспоринов. Антибиотики широкого спектра действия могут пригодиться. Теперь об одежде: все, что на мне было запачкано кровью, идет в мусорный пакет. Ничем не примечательный серый костюм, свитер-гольф черного цвета и длинный черный плащ стали основой моего нового имиджа. Туфли были большими, пришлось подложить бумагу, но это ненадолго. В сумку бросил свитер и джинсы, сумку тоже реквизировал у Мишки, сюда же пошел бритвенный набор и зубная паста, щетку куплю в первом попавшемся киоске. Почему так сильно стучит сердце?