Страница 33 из 37
Все это было. Было. До той страшной ночи две тысячи второго года. Он ехал домой после трехмесячного отсутствия. Его направили в Ирак. Теперь он возвращался, он спешил домой, стараясь успеть к новогодней елке. Машину занесло на повороте. Навстречу несся тяжело груженый фургон с надписью "Кока-кола" и дурацким Санта Клаусом в красном колпаке, сжимающем в руке бутылку коричневого пойла.
Очнулся Петр в реанимационной палате. Медсестра почему-то очень заволновалась. Через несколько минут прибежал врач, а еще через несколько часов появился Константин Львович Переделкин. Генерал Конторы, его шеф и покровитель.
Потянулись длинные недели выздоровления. Петр находился в одной из небольших секретных больниц, принадлежащих Конторе, в Подмосковье. Его только поражало, что за первые недели выздоровления его ни разу не навестила жена, ни разу никто не позвонил. Только еще один раз навестил генерал, когда Петр еще был в полусознательном состоянии и не имел сил задавать вопросы. Генерал сокрушенно покачал головой и ушел так, как будто понимал, насколько Петру было плохо.
Этот разговор с генералом Петр не мог вспоминать без боли. Не мог до сих пор. Прошло уже больше семи лет, а боль никуда не уходила. Прошло больше месяца. Петр еще не мог разговаривать, он еще только делал попытки заговорить, руки еще не слушались его, но было ясно, что пациент оживает. Тогда генерал пришел к нему в сопровождении неизвестного человека в штатском. Сначала Переделкин очень сильно мялся… Так бывает, когда человек должен сказать что-то очень важное и что-то очень-очень плохое. Это действительно было важно. И это действительно было очень-очень плохо. Даже сейчас он может воспроизвести каждое слово из этого очень длинного монолога генерала Переделкина, восстановить каждую его фразу, каждую интонацию, повторить, где и как он делал ударения. Но чего Петр до сих пор не понимал, то КАК и ПОЧЕМУ с ним могло это произойти. Наверное, сама судьба, Фатум, определяла все его действия. Его судьба, Фатум, вела его по той узкой дорожке между гранями небытия, которую люди называют жизнью. Но ведь, куда ни кинь – всюду не-жизнь! И что остается человеку, как не принимать подарки Фатум, какими бы горькими они не оказывались на вкус.
А генерал сообщил Петру, что его официально нет уже в живых. Ни как предпринимателя Александра Федоровича Горбового, ни как сотрудника в отставке Конторы Петра Евгеньевича Корчемного. Его давно готовили к важной и сверхсекретной миссии, должны были предложить сразу же после прилета из Ирака. В их планах тоже стояла автокатастрофа. Нет… нет… это не их рук дело. Просто так сложились обстоятельства… И… Константин Львович взял ответственность на себя. Он понимал, какую реакцию это вызовет у Петра, но… если бы ты не выжил, так и было бы… а раз выжил… послужи еще интересам ДЕЛА. Это была самая хреновая вербовка в его жизни. Генерал не сомневался, что Петр примет его предложение. Знал, что ответственность Петра перед Отчизной пересилит личные чувства… а жена… а сын… пусть их горе будет настоящим. Зато какой будет радость, когда они снова обретут мужа и отца… А насчет Жанны ты не сомневайся, мы ее в беде не оставим. Она через твою фирму будет получать хороший пенсион. И сына мы не оставим. А вот вернешься лет через десять…
Петр почувствовал, как его руки сводит судорогой от боли и невысказанной тоски. Ему хотелось выть в такие минуты, ему хотелось послать все к чертям – и генерала с его предложениями, и всю эту работу, все… все… все…
Сергей зашевелился на заднем сидении. Петр сделал несколько приседаний, отжиманий, еще присел, закурил. Потом повернулся к Сергею, который смотрел на него недоумевающим прямым взглядом.
– Сергей, просьба, говори что-нибудь, рассказывай. А то я чувствую, что засыпаю прямо за рулем.
Сергей кивнул. Петр сел на место водителя и включил зажигание.
Глава двадцать третья
Жизнь Амели
Египет. Лагерь у Ком-Омбо.
Они подъезжали к лагерю почти к позднему вечеру. Огромное египетское солнце уже сходило за горизонт, а такая же огромная, непривычно огромная луна уже светила в вечернем небе. Луна была молодая. Сергей, уже немолодой человек, уставший, весь в пыли, ожидал всего, чего угодно, например, что лагерь уже свернут и дальше надо будет вызывать кого-то на себя. Но лагерь был. Лагерь жил своей особой жизнью походного бивуака. Охранники по периметру кинулись наперерез машине, Петр резко притормозил. Сергей увидел совершенно незнакомые лица. Он еще не понял, что случилось, но решил все просто. На глупый вопрос охранника: "Вы кто?" он ответил по-русски: "Конь в пальто!". Вышел из машины, не обращая внимания на вооруженных людей, вытащил с заднего сидения девочку, буркнул опешившим наемникам: "Врача! Что стоите, фак вас так и так". Его быстро поняли. Один из охранников побежал к палаткам, второй выхватил из рук Сергея нелегкую ношу. Сергеев обрадовался этому облегчению – он сильно устал и тащить груз, даже если это спасенная девушка, ему не слишком-то светило.
Из палатки, услышав поднявшийся шум, выскочило несколько человек. В первом Сергей узнал Мэта Колли. И несказанно этому удивился. Что Мэтти делает в этих проклятых Богом песках? Увидев Сергея, лицо Мэта вытянулось до неузнаваемости…
– Мистер Сергеефф… А мы вас уже хоронили… как вы живы… Это вери гуд… И Амели с вами… как вы спаслись? Что случилось?
– А тут что за бардак?
– Так вы не в курсе?
– Курсе чего? Хватит юлить, давай к делу, Мэт.
– И чтобы у молодого человека мысли пришли в порядок, Сергей ткнул компьютерного гения пальцем в солнечное сплетение. Не очень так сильно, но эффект получился приятным: Мэтью стал глотать воздух ртом, чуть согнулся, но быстро пришел в себя и затараторил, почти не делая между словами пауз.
– Таквашвертолет наобратномпути ктотосбилракетой. Кактольковыневышли насвязьвасискать всебросились. ПриехалмистерДюиссон сниммногонародуия. Онивсевылетели ищутместокатастрофы.
– Успокойся. Почему решили, что сбили?
– Пилот успел передать, что его сопровождают два Миража, поблагодарил. Но мы никаких Миражей не высылали. И сразу после этого связь оборвалась.
Отрапортовал Мэт но уже нормальным темпом.
– А могли бы и выслать. И пилот был бы жив, и Ханса в госпиталь бы доставили.
Сергей был мрачен, чернее тучи. Все-таки он принял правильное решение… Уж слишком от этой операции воняло, с самого начала…
– СЕРЖ! Ты жив! – Сергей услышал и обернулся. К нему с дальнего конца лагеря бежала Николь.
– Господи… ты здесь… что ты, как ты… Дорогая моя, любимая…
Сергей притянул к себе женщину и прижал к себе, не обращая внимания на особую грязь одежды. Николь, которая была вся в белом, еще крепче вжалась в Сергея, обхватила его руками так, что он несколько секунд не мог сделать и вдоха…
– Я думала, что ты погиб… Я упросила мистера Дюиссона, они тебя искали…
И не закончив мысли, Николь залилась слезами. Сергей как мог утешал жену, понимая, что его еще ждет рассказ о бурных приключениях на африканском континенте.
– Так как вы спаслись, мистер Сергеефф?
В семейную идиллию вставил нос Мэт, нисколько не заботясь ни о правилах приличия, как нормальный бесцеремонный тупой компьютерщик, пусть и гений. Правда, задавая вопрос, Мэт держался от Сергея на расстоянии больше вытянутой руки.
– Мэтти, я просто боюсь летать по воздуху. Мы с девочкой сели в машину и приперлись посуху. А теперь свалил. Андестенд ми?
Мэт понял, что ему надо отвалить. Но Сергею не удалось побыть с Николь наедине. В небе загудело, это появился Сикорский Х2. Из кабины выскочил мистер Дюиссон в сопровождении Невилла и Юнга. Он бросился к палатке, в которой врач должен был осматривать дочку. На этой палатке стоял большой красный крест. Невилл бросился сопровождать его, а генерал направился прямо к Сергею.