Страница 15 из 53
– Что помешает Гитлеру ввести войска в эти страны в первые дни войны?
– Ничего. Но тут получается, что захватчик будет Германия, а мы будем уже освободителями. Поддерживать националистов буржуям будет вроде уже и не с руки. Предлагаются и военные меры. Учитывая плохое состояние дорог в этих странах, войска из Польши до нашей границы будут добираться долго. А мы будем им мешать. Активно мешать. Взрывать мосты, например. На плане Писателя указано точки сосредоточения наших мобильных частей, которые будут наносить фланговые удары по передвигающейся группе войск противника. По его мнению, самым опасным может быть высадка частей в портах, которые намного ближе к Ленинграду, чем польская граница. Предлагаются засады подлодок и минные блокады портов Прибалтики с первыми минутами войны.
– Предположим. Плюсы есть, хотя они и не очевидны. Но отсюда идет огромная стрела сюда, тут у тебя вопрос и написано… что тут написано?
– Блокада Ленинграда.
– Значит тут описано, как блокаду избежать?
– Учитывая близость Финляндии, и особенность местности это Писателю представляется возможным, особенно при жестком удержании так называемого Лужского рубежа. Но, главное – это массовая эвакуация промышленности и жителей из Ленинграда.
– Знаешь, Лаврэнтий, а ведь проблема потери территорий очень сложная, да, получается, что у нас будут примерно тридцать миллионов беженцев, которых надо где-то разместить, плюс европейские евреи, плюс ленинградцы… а самые плодородные земли станут полями сражений… Нехорошо получается. Очень нехорошо. – Сталин задумался, сделал пару затяжек, не заметив, что трубка погасла.
– Всю папку по Прибалтике мне доставить немедленно.
– Будет сделано.
– Старая граница и новая граница. Тут что?
– Экономическое обоснование ненужности затрат по устройству укреплений на Новой границе, за счет разоружения и остановок работ на Старой границе. По мнению Писателя, укрепления на Старой границе, которую враг называет «Линией Сталина» необходимо энергично заканчивать. Во-первых, до лета сорок первого ничего толком сделать на новой границе не успеем, лучше иметь одну достроенную линию укреплений, чем две недостроенные. Если войну удастся отсрочить, можно заняться укреплениями и по Новой границе. Но тут, прошу заметить, этот пункт тесно связан с операцией «Пробка на границе». Интересно то, что эта операция может быть основной, но даже в случае ее неудачи, значительно улучшит наше положение. Но обе эти пункта связаны с пунктом «План прикрытия границы».
– И что тут, постарайся быть кратким, Лаврэнтий…
– Самые большие поражения мы потерпели в приграничных сражениях, особенно в Белоруссии и Прибалтике в первые дни войны, потом начались провалы и на Украине. Основная причина в том, что армия Германии была уже отмобилизована, наша – нет. И большое время на мобилизацию. В итоге мы первый год войны старались выиграть время – оттянуть наступление немцев до зимы. Для этого были основания, данные разведки говорили о том, что Германия не готовилась к зимней кампании. Мы разменивали отмобилизованные дивизии на время. Потом подошли кадровые дивизии из Сибири и Дальнего Востока, ситуацию удалось переломить… Но! опережение с мобилизацией – это уже победа. Так было с Польшей. Такой сценарий развивался и у нас. Он считает, что мы смогли изменить ситуацию, потеряв при этом и территорию, и людей. Дивизии, прикрывающие границы, были сосредоточены недалеко от границы, там же большие склады вооружения, боеприпасов, горючего, но они достались врагу! По плану Писателя, земля от новой до старой границы должна стать огромным предпольем перед линией Сталина, на которой кадровые части РККА и будут встречать врага.
– Надо озаботить Шапошникова. Ты прав, Лаврэнтий, нам нужна группа экспертов. Тут без них не разобраться.
– Я подготовил список специалистов.
– Давай сюда, посмотрю. Нет, вот это я не знаю, что это за пункт?
– Операция «Рискованное предложение».
– Я вижу, что она рискованная. Ты тут столько вопросов наставил…
Как ни странно, раздражения в голосе Сталина уже не было.
– Писатель говорит о Битве за Британию, когда Германия постарается задавить Британию своей авиацией, чтобы обеспечить прорыв через Пролив.
– Господство в воздухе как начало вторжения на Остров?
– Так точно. Писатель советует предложить Германии пятьсот-семьсот самолетов. При этом самых современных на то период бомбардировщиков и истребителей. Нюанс – не говорить о том, что есть уже более современные. Главное, товарищ Сталин, пообещать, но не давать. Тянуть переговоры. Просить установки крекинга нефти, оптические заводы, что-то такое, что немцы удавятся, но не дадут. Не надо очень сильно портить отношения с бриттами, они ведь планируют нанести удар по нашим нефтепромыслам. Пусть британский лев на нас не тявкает…
– Авантюра… Я думал, к нам пожаловал Толстой, а у нас тут Ильф и Петров в одном флаконе, так…
– Это действительно авантюра, товарищ Сталин, но многообещающая. Но и последствия могут быть также неожиданными.
– Нэт, это не наш путь, Лаврентий. Но провести такую операцию на уровне разведки, закинуть слухи, идеи, это может оказаться делом полезным… Продумай это.
– Будет сделано.
Лаврентий Павлович прибавил еще один пункт к почти бесконечному списку заданий, которые он себе сегодня обеспечил.
– Обучать войска! И вот тут одни восклицательные знаки! Почему?
– Я разделяю мнение товарища Писателя о низком уровне подготовки РККА. Заметьте, что этот пункт связан с делом военных. Предлагается вернуть максимум репрессированных военных в части. При этом тем, кто был репрессирован незаконно, вернуть звания, понизив в должности на одну ступеньку. При переаттестации и успешных показателях возвращать на свои должности, давать возможность роста. Тем, чья вина доказана, но не слишком большая, понижение в званиях и должности на две ступеньки. Будут справляться – возможность роста, но не такая быстрая.
– Это неправильно, Лаврентий. Совершенно неправильно! Нам надо вернуть тем, кто репрессирован без оснований их звания и должности, без каких-то там ступенек вниз-вверх, что это за ступеньки такие, а? Пусть работают! Тем, чья вина невелика, вернем звания, должности чуть поменьше дадим, будем присматриваться. Это будет правильно. По социалистической справедливости будет.
Тут Берия чуть усмехнулся:
– А еще Писатель советует помиловать несколько ПОЦев, если они у нас там, в лагерях остались.
– Это что за одесский акцент прорезался у Писателя. А? Проверил, Ларэнтий, он, случайно, не обрезанный?
– Нет, товарищ Сталин, не обрезанный. Это он так назвал Полководцев Особой Ценности, которые у нас могут еще быть в лагерях.
– Что-то мне подсказывает, что товарищ Утесов поймет товарища писателя не настолько однозначно, а?
– Думаю, совсем не поймет, товарищ Сталин…
– Вот… Юмориста ты нашел, Лаврэнтий…
– Так Писатель говорит, что юмору у вас учился, товарищ Сталин…
– Слабак пока что… но потенциал просматривается… Нэт… слабак…
– Кого-то персонально упоминал?
Берия переждал, когда легкая улыбка исчезнет с лица вождя и продолжил:
– Список большой, товарищ Сталин.
– Вот как, значит, Лаврентий мы еще не всех расстреляли? А нам говорят, что всех уже…
– Особо упоминает фамилии Рокоссовского, Горбатого, Лисовского, Магера, Душенова…
– Посмотрим… Я думаю, что надо поступить как-то не так. Может быть, имэет смысл кратковременные курсы устроить, чтобы посмотреть, кто из них на каком уровне командирском, после курсов аттестовать… и вообще, есть у нас план переаттестации и введения генеральских званий, может быть, под это все подвести. Думаю, полезно будет посовэтоваться с товарищем Тимошенко. Что еще?
Берия заметил про себя, что вождь и учитель собирается советоваться не с Ворошиловым, а с Тимошенко. Симптом тревожный для Ворошилова, следовательно, вариант со скорой сменой наркома обороны становится очень даже реальным! Но в раздумья впадать не было никакой возможности: