Вдох. Сердце Севера

Черт. Права. Он почему-то решил, что вытянет их обоих. Жёстко ошибся.

— Как она? — трёт лицо руками.

— Напилась успокоительных и спит, — Агот возвращается на спинку дивана и говорит уже тихим голосом, — я не знаю, как ты будешь исправлять наделанное, Аксель. Но даже если вы решите оставить все это, сначала поговори с ней нормально.

Глава 19. "Помоги"

Засыпая на кровати в приюте, Сания надеялась, что у неё будет время прийти в себя и зализать раны. Но у мирозданья были свои планы. Чьи именно молитвы были им услышаны?

По началу ей казалось, что всё. Это конец. Последняя битва. Последний рывок. Но именно в этом самом страшном и чёрном дне зарождалось нечто светлое и прекрасное. Долгожданное. То, во что она не верила и противилась.

Но пока она стояла босиком на улице и холодный ветер задувал под штанины и колыхал край туники. Вот только холод — последнее, что она чувствовала.

Перед ней стоял мужчина с привычными светлыми волосами и голубыми глазами, но в зрачках полыхал самый настоящий огонь. Это было жутко, неестественно, доводило до такого животного ужаса, что хотелось выть и пятиться назад.

Но сзади был приют и перепуганные дети.

— Да как ты посмела, — мужчина говорил тихо, не напрягая голосовые связки, но его голос расползался повсюду и мурашки в страхе разбегались по телу.

— А не охренел ли ты, дяденька, вламываться к нам в спальню без стука и предупреждения? — выкрикнула ему Сания.

— Я пришёл за ребёнком! — заорал мужчина, запуская в окно, где виднелись мордашки подглядывающих детей, огненный шар.

Сания выпускает из пальцев сеть, подпрыгивает вверх и в сторону и ловит шар в неё, тут же разворачивается, сделав круг вокруг себя, и, сильно размахнувшись, возвращает его мужчине.

— Женщина! Уйди с дороги!

— Да ты псих! Напыщенный самовлюбленный говнюк! Здорово быть единственным огневиком на весь Север, да? Да я не отдам тебе ребёнка!!!

Мужчина лишь скрипнул зубами и промолчал. Но в девушку и в стены посыпался град из огненных шаров. Не успевая их всех ловить, Сания создала вокруг себя защитный купол, расширяя его максимально, насколько хватило сил.

— Сания! — из дома к ней выбегают дети, напуганные лопающимися стёклами и ударами в стену. Прижимаются к ногам.

Они все ещё в пижамах, но одежда мальчиков обгорела, а волосы и ресницы подпалены. Этот придурок завалился рано утром, пока все спали, и начал шмалить огнём по всей комнате. Слава Богам, что Сания лежала рядом с малышом Ролли.

Мужчина перестаёт раскидываться шарами и направляет столп огня в неё. Девушка сужается щит, чтоб он был только вокруг неё и детей, но даже это даётся тяжело. Огонь ревёт, перекрывая все внешние звуки, опаляя даже сквозь защиту, горячим дыханием облизывая кожу, и дети начинают заходиться в истерике.

— Все в дом! — кричит Сания, когда под напором сама начинает скользить назад.

По краям манжет уже пляшут задорные искорки, то и дело опадая на кожу и оставляя маленькие красные следы. Но это было не самым страшным. Страшным было то, что её тащило назад и сил препятствовать этому не было. Щит трещал и сквозь прорехи прорывались языки пламени, лишь чуть-чуть не доставая до лица и волос. Нога уперлась во что-то твёрдое и через полсекунды она уже всей спиной опиралась о стену.

Бежать больше некуда.

Было жалко не себя. Она достаточно повидала и сама наворотила грязи в этой жизни. Дети. До спазма в груди было обидно за детей, которые только-только обретали себя. Губы зашептали слова давно слышимой молитвы, которая сейчас ярко вспыхнула в мозгу.

«О Всевидящий, ты видишь все, ты слышишь все, ты знаешь все. Твоё имя велико и власть твоя безгранична. Ты един во всех своих проявлениях и я, раба твоя, признаю власть твою. Молю тебя, Всевидящий, защити этих детей. Стань ветром для них и отгони все напасти. Стань солнцем для них и согрей их юные души. Стань землёй для них, чтобы твёрдо стояли на тебе. Стань водой и виноградником для них, чтобы они могли пить и есть…Пожалуйста…Всевидящий…Молю».

И в тот момент, когда силы кончились и слабеющие руки упали вдоль тела, разрушая уже и так слишком тонкий для защиты щит, её на мгновение опалило огнём и все тут же закончилось.

Первой мыслью было то, что смерть оказалась не такой уж и страшной. Она то представляла себе долгие минуты мук в огне, а тут пшик и все. Вокруг стояла звенящая тишина, которая казалась лучше любой музыки. Все ещё боясь открыть глаза, она тихонько выдохнула. Все. Конец. Замечательно.

— М-м-м-м-А-а-а-а!!! — раздается громкий детский вопль, полный боли. Детский!

Сания распахивает глаза и застывает в ужасе от увиденной картины. Лейв, её маленький защитник, самый смелый мальчик, старший брат для остальных шестерых ребятишек, видимо выбежал из дома, пока она тут прощалась с жизнью и встал на пути огня. Родная стихия не могла причинить ему физический вред, но её было так много и она таким интенсивным потоком проходила через его только-только раскрывшееся для нее тело, что начала выжигать каналы в теле. А вот это уже было невыносимо больно. Выжечь каналы у мага все равно, что вырвать все кровеносные сосуды у человека. Он просто не выживет.

Собрав остатки сил Сания бросается вперёд, беря разгон и накрывая себя маломощным куполом, чтобы плечом врезаться в торс мужчины. Он не отступил, но пошатнулся, и этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь его от ребёнка.

— Дрянь, — шипит на неё и влепляет размашистую пощёчину, от чего девушка отлетает на шаг и падает на землю.

— Как ты посмела, — наступает на неё, нависая сверху.

Сания пытается отползти назад, с большими от страха глазами наблюдая за тем, как мужчина открывает рот и оттуда выглядывают языки пламени.

— Достаточно. — Девушка видит только перевитую венами руку, которая обхватывает шею мужчины и моментально сковывает её коркой льда. Огневик закашливается от неожиданности и что-то хрипит, — дальше говорить будешь со мной.

Голос Акселя полон силы и звериной ярости. Протягивает девушке свободную руку и рывком поднимает на ноги. Хочет что-то сказать, но та вырывается и бежит к распластанному на чёрной выжженной земле телу мальчика.

— Лейв… — шепчет сквозь слезы, упав на колени перед ним, — Лейв, миленький мой…

Мальчик дышит с хрипом, натужно, словно с трудом приподнимает грудную клетку. Одежда сгорела, волосы, ресницы, брови тоже, и на уровне солнечного сплетения медленно расползалась уродливая тёмная медуза со множеством щупалец.

— Нет…нет… — понимая, что это очень-очень плохо, прижала неожиданно легкое тело мальчика к себе, как будто так могла спрятать от беды, — нет…пожалуйста…нет… — молила себя, его, Всевидящего.

Слезы текли не прекращаясь и чувство бессилия просто выворачивало наизнанку. Так уже было в её жизни. Когда со всей её силой и умением она оказалась бессильной букашкой, раздавленной в жерновах судьбы и случая. Эстель… Нет, такое не должно повториться.

— Аксель!!! — выкрикнула в воздух, даже не смотря на мужчину и не пытаясь найти его глазами.

Оттого не видела, что сейчас между ним и огневиком шёл жестокий бой, где лёд шипел от огня, а огонь замерзал в причудливые статуи.

— АКСЕЛЬ!!! — стараясь утереть слезы, громче позвала она, — ПОМОГИ!!!

«Помоги». И «люблю». Два слова, которые могут менять ход истории. И если начальной целью Акселя было собственноручно добить этого сукина сына, то после истошного и просящего вопля план развернулся.

Зовет.

Нужен.

Оставив уже потрепанного Снорра подоспевшему отцу бросился к Сание. Зареванная, она прижимала к груди худое тело мальчика.

— Помоги ему, — смотрели на него полные надежды и страха глаза, — пожалуйста, помоги… — умоляла она, захлебываясь слезами, — пожалуйста… — так, будто он мог ей отказать. Это было больно, рвало сердце в клочья, но ты заслужил это, Аксель. Определённо заслужил.

Он мягко разжал её вцепившиеся в тело юнца ладошки.