Тень и искры

– Хочешь, я открою тебе секрет?

– Секрет?

Он кивнул.

– Из тех, которые нельзя выдавать.

– И меня придется убить, если выдам?

Он слегка улыбнулся.

– Я буду очень разочарован, если выдашь.

Я не могла отвести взгляда от медленного кружения итера в его глазах.

– Хотя здравый смысл подсказывает, что этот секрет лучше не знать, мне очень любопытно.

Послышался негромкий смех. Его большой палец поглаживал изгиб моего плеча.

– То, что написано в вашей истории о богах, Первозданных и Илизиуме, не всегда точно. Возраст некоторых Первозданных может тебя поразить.

– Потому что они настолько стары?

– Потому что они сравнительно молоды, – поправил он. – Первозданные, которых ты знаешь, не всегда были у власти.

– Нет? – прошептала я.

Эш покачал головой.

– Некоторые боги ходят среди царств гораздо дольше, чем Первозданные.

Я бы упала, если бы уже не лежала. Это немыслимо. И он прав. Я понятия не имела, сколько лет Первозданному Смерти. Его, как и Колиса – Первозданного Жизни – никогда не изображали на картинах.

– У меня столько вопросов, – призналась я.

– Могу представить. – Он окинул взглядом мое лицо. – Но уверен, что сейчас на твои вопросы нельзя ответить.

Не сейчас? Значит, будет «потом»? Меня охватило предвкушение.

Никогда с таким нетерпением не ждала «потом».

Приятное тепло, вызванное его прикосновениями, остыло, и мне вдруг стало неуютно. Я села, и на этот раз он меня не остановил. Его ладонь соскользнула с моей руки, но ощущение после нее осталось. Я осторожно потрогала затылок. Никаких ран, что хорошо, и болело не сильно.

Я посмотрела на себя и чуть не задохнулась. Там, где нижняя рубашка соприкоснулась с влажной кожей, и без того легкая ткань стала еще прозрачнее. Я видела розовые кружки́ на грудях и затвердевшие от холодной воды…

– Уверена, что ты в порядке?

– Да.

Надеясь, что он не видит румянца, расползающегося по моим щекам, я перевела взгляд на него. Он сидел, прислонившись к камню, о который я ударилась. Вытянутые ноги скрещены в лодыжках. На нем все еще не было рубашки. Неужели он не взял ее с собой?

Эш наблюдал за мной.

– Тебя обеспокоило убийство твари?

– Нет.

Понятия не имела, почему мы вообще об этом говорим. Он решил, что меня это должно беспокоить?

– На случай, если все же беспокоит, – сказал он, – они не были смертными.

– Знаю.

Я потянула край рубашки – она задралась, когда я села.

– Но если кто-то не является смертным, не значит, что его нужно убивать, – добавила я, сознавая, насколько веско это прозвучало.

– Бесподобное заявление, но ты меня неправильно поняла. – Он оперся на валун. Перекатывающиеся мышцы на его руке… здорово отвлекали. – Или забыла, что я сказал. Охотники больше не живые.

– Я помню, что вы сказали, но они все равно чем-то являются. Они ходят, дышат…

– Они не дышат, – перебил он и перевел взгляд на меня. Его глаза были как озера лунного света. – Они не едят и не пьют. Они не спят и не видят снов. Это мертвецы, получившие телесный облик, чтобы служить потребностям бога.

Я слегка вздрогнула от этого описания.

– Может, вы просто придаете мало значения убийству, – сказала я, сознавая собственное лицемерие, если учесть, сколько жизней забрала за три последних года.

– Убийству нельзя не придавать значения, – ответил он. – Оно всегда должно затрагивать тебя, независимо от того, в который раз убиваешь. Оно всегда должно оставлять отметину. А если этого не происходит – такой человек вызывает серьезную озабоченность.

Хотелось бы принять это высказывание с облегчением. Тот, кто убивает не задумываясь, будь он смертным, богом или Первозданным, – ужасен.

Вот почему Эзра побаивалась меня.

Я задумывалась… уже после. Иногда.

– Так вы много убивали? – спросила я.

Он выгнул бровь.

– Такое предположение и вопрос… очень личные и не очень уместные.

– Конечно, шпионить за моими неупоминаемыми местами – тоже очень личное и неуместное, так что мои вопросы и предположения не могут быть большим оскорблением.

Он мягко изогнул губы.

– Я не шпионил за тобой и готов поспорить, что ты это уже знаешь. Однако ты сама смотрела на меня, когда я выходил из озера.

У меня запылала шея.

– Не смотрела.

– Ты так мило лжешь, – промурлыкал он, и, помогите мне боги, это была ложь.

Я выпрямилась и скрестила на груди руки.

– А почему вы вообще здесь? Вполне могли уйти, когда обнаружили, что я в порядке.

– Я мог уйти, но, как уже сказал, было бы бестактно бросить человека, лежащего без сознания.

– Разве мне не повезло, что попался такой вежливый извращенец?

Эш рассмеялся, негромко и чувственно.

– А ты почему не ушла, льесса?

Глава 12

Ну…

Проклятье.

Я выдохнула.

– Хороший вопрос.

– Или бессмысленный.

– Как так?

Он подвинулся ближе, и меня окутал свежий цитрусовый аромат.

– Потому что мы оба знаем, зачем остались здесь. Я интересую тебя. Ты интересуешь меня. Потому мы и остались.

С языка рвались отрицания, но я предвидела, как буду жалко звучать, если попытаюсь их озвучить.

Что я здесь делаю? С ним?

Мой взгляд упал на его губы, и у меня внутри все перевернулось. Я быстро отвела глаза. Но сердце все равно зачастило. Я здесь, потому что когда еще смогу открыто поговорить с богом, обладающим довольно мягким характером? Когда мне вообще доводилось говорить так открыто с кем-либо? Все разговоры омрачались тем, что я подвела королевство.

Но он – бог. И даже если бы не был им, нельзя сказать, что я его хорошо знала. Я была едва одета, и Эш вынуждал меня держаться с опаской. Я понимала, как веду себя неразумно и опрометчиво, что выйдет мне боком.

Я взглянула на Эша. Он смотрел на меня, прикусив губу. Мое сердце бешено заколотилось, и я могла думать только о том, что сегодня странный день.

– Почему вы заинтересовались настолько, чтобы остаться? – спросила я.

Он вскинул темные брови.

– А почему нет?

– С чего бы смертной оказаться предметом интереса жителя Илизиума?

Он наклонил голову.

– Я начинаю думать, что ты мало о нас знаешь.

Я пожала плечами.

Ветер подхватил прядь его волос и швырнул на лицо.

– Мы находим смертных очень интересными – ваш образ жизни, правила, которые вы создаете, чтобы управлять, а порой и ограничивать себя. Насколько неистово вы живете – любите и ненавидите. Смертные нас сильно интересуют. – Он повел плечом. – А ты? Ты интересуешь меня, потому что, похоже, говоришь все, что приходит в голову. И, кажется, тебя мало волнуют последствия.

Я сдвинула брови.

– Не уверена, что это комплимент.

Он усмехнулся.

– Комплимент.

– Придется поверить на слово.

На его лице снова появилась едва заметная улыбка. Некоторое время он молчал, а потом удивил меня, заговорив:

– Ты спрашивала, много ли я убивал. Только когда приходилось. Много ли? Уверен, для некоторых – много. А для других? Возможно, для них убийство – все равно что глазом моргнуть, но мне ни одно убийство не доставило удовольствия. – Его голос звучал сурово. – Ни одно.

Хотя его ответ застиг меня врасплох, было ясно, что он не любит говорить об этом. Я поерзала и сжала колени.

– Простите.

– Извинение?

– Я… мне вообще не следовало об этом спрашивать. Это не мое дело.

Эш уставился на меня.

– Что?

– Ты такая противоречивая.

Он поймал мой взгляд и отвел глаза в сторону. Прошло несколько долгих мгновений. Молчание не казалось неуютным – может, потому что я привыкла держаться тихо.

– Помню, когда убил в первый раз. Помню, как меч ощущался в моей руке – словно он стал вдвое тяжелее. Все еще вижу выражение его лица. Я никогда не забуду, что он сказал. «Давай». Так и сказал. «Давай».

Я сжала колени крепче.