Смерть и фокусник

Мы определили время убийства коротким пятиминутным промежутком между телефонным звонком от Флойда Стенхауса и временем, когда Олив ворвалась в комнату. Люди, куда более сведущие, чем я, рассуждали об убийстве в закрытой комнате, но для наших целей позвольте мне изложить несколько основных концепций, применимых к нашей конкретной проблеме. Конечно, вся суть в иллюзии. Вопрос в том, чтобы определить, в чем заключается эта иллюзия.

Пункт первый: дверь вовсе не была заперта, а просто казалась таковой благодаря какой-то хитрости. Возможно, она была подперта снаружи. Это проще осуществить с засовом или задвижкой. Например, мы все знаем способ с кубиком льда, который, будучи помещенным между засовом и защелкой, медленно тает, пока засов не опустится на место после того, как убийца покинет комнату. Аналогичным образом струны или проволока могут быть использованы для закрытия засова снаружи и затем либо перерезаются лезвием, либо сжигаются зажигалкой или чем-то еще. В нашем случае это невозможно, потому что засова нет. Это самый обычный ключ в замке. Аналогично с французским окном: ключ был в замке. Так как же это можно было сделать? Возможно, с помощью магнита? Это требует дальнейшего изучения.

Пункт второй: присутствовал обман относительно времени, и убийство на самом деле было совершено либо до, либо после указанного отрезка. Это, конечно, невозможно в нашем случае по двум причинам. Во-первых, мы знаем, что Рис был жив несколькими минутами ранее, потому что мы слышали его телефонный разговор со Стенхаусом. Стенхаус подтверждает это. И конечно, он не мог быть убит после этого, потому что смерть от лезвия бритвы ни с чем не спутаешь. Единственный способ, которым можно было такое провернуть, – это использовать его голос в записи, чтобы дать понять, что Рис жив, в то время как на самом деле он был убит некоторое время назад. Но у нас есть и записи телефонных разговоров, которые устанавливают время и продолжительность звонка, и показания Стенхауса, которые устанавливают, что Рис был жив в указанное время. И кроме этого, нет никаких признаков какого-либо записывающего оборудования в комнате, которое могло бы быть использовано для осуществления такого трюка. Однако все это – повод для размышлений.

Пункт третий: возможно, убийца вообще не выходил из комнаты? Случались и более странные вещи. И мы все знаем о печально известном деревянном сундуке, в который легко поместился бы человек. Вот только сундук открыла Олив, и было установлено, что в нем никого не было. Комната была пуста. Так куда же он делся?

Это подводит нас к четвертому вопросу: что, если его вообще не было в комнате? Известны случаи, когда убийства происходили в запертой комнате из какого-то внешнего места. Обычно это была смерть от огнестрельного оружия, например, когда пистолет приводится в действие на расстоянии. Я думаю, в частности, о рассказе Мелвилла Дэвиссона Поста – возможно, вы знаете его? Но осуществить такое было бы практически невозможно при том способе, который использовали для убийства Риса. Тут нужно было личное присутствие.

Но пятый пункт предлагает нам потенциальное решение: что если жертву каким-то образом подтолкнули к самоубийству? Это можно сделать с помощью хитрости. Если, например, устроить жертве хитроумную ловушку, чтобы ее задушить или пырнуть ножом. Вспомните Уилки Коллинза и его странную кровать[5]. А что, если это было вовсе не убийство, а странный случай самоубийства, который свидетели приняли за убийство? Человек мог перерезать себе горло бритвой. Если бы он был достаточно зол или безумен, он бы даже смог нанести себе такие повреждения, какие нанесли Рису. Но это порождает еще больше загадок. Если Рис покончил с собой, что случилось с оружием? Мы знаем, что оружием была бритва, а бритвы сделаны из металла. И мы не можем избежать того факта, что комнату обыскали и не нашли ни бритвы, ни следов бритвы.

– Ну вот, – вставил Флинт, – вы изложили суть проблемы. Теперь как насчет того, чтобы предложить решение?

– Принцип бритвы Оккама гласит, что решение, требующее наименьшего количества догадок, скорее всего, будет правильным.

– И какое же это решение?

Спектор по-лисьи улыбнулся.

– Давайте продолжим рассматривать задачу методично. – Он разложил три карты лицевой стороной вниз. Затем перевернул первую карту, которая оказалась королевой червей. – Делла Куксон. Ни о каком мотиве речи не идет. Но она присутствовала на месте преступления, и мы знаем, что она пытается что-то скрыть от нас.

Он перевернул следующую карту – бубновый валет:

– Флойд Стенхаус. Мотив не определен. Но у него не было возможности, потому что мы установили алиби на время убийства.

Затем последняя карта – король бубен:

– Клод Уивер. Мотив также неопределенный. Но у него была возможность, и он уже однажды солгал нам о своем местонахождении в ночь убийства. Ах! Но, конечно, – воскликнул он, доставая из нагрудного кармана пару карт, – я кое-что забыл!

Он положил эти две дополнительные карты рядом с остальными, показав, что это пара джокеров:

– У нас есть наши джокеры: Маркус Боуман и Лидия Рис. Они обеспечивают собственное алиби, но в то же время Олив Тернер сразу бы узнала, если бы кто-то из них был в доме той ночью. Кроме того, мы знаем, что они были на другом конце Лондона в то время, когда все это произошло.

– Вы никогда не думали, – перебил его Флинт, – что Олив Тернер может покрывать Лидию?

– Зачем ей это? Мы говорим не о какой-то старой семейной прислуге. Олив проработала в доме Рисов всего несколько месяцев. У нее не было никакой связи с Лидией, по крайней мере, ничего, что могло бы придать смысл защите от обвинения в убийстве. Нет-нет, Флинт, это наши джокеры. Аномалии. И, конечно, последняя, но не по важности… – Тут он засунул руку в карман брюк и достал последнюю карту и положил ее рядом с джокерами. Она была без масти, просто с оттиснутым знаком вопроса. – Перед нами тот самый безликий посетитель, которого никто с тех пор не видел и не смог опознать.

Затем он взял шесть карт и начал их тасовать.

Глава XI. Человек-змея разоблачен

Когда чуть позже они расстались, Флинт был явно удручен результатами лекции Спектора. Но сам Спектор выглядел неожиданно воодушевленным. Он сказал Флинту, что направляется в «Гранат», чтобы попытаться выудить какую-то информацию у Деллы Куксон. Однако это была лишь полуправда: по дороге он заехал к Рисам, чтобы проконсультироваться с Лидией.

Она расположилась в кабинете покойного отца и сидела за его столом, когда Олив Тернер проводила Спектора внутрь. На ней были очки с толстыми стеклами, и она корпела над увесистой книгой.

– Добрый день, мадам, – поприветствовал ее Спектор, незаметно осматривая комнату. Лужа крови, как он заметил, была прикрыта неприметным мохеровым ковром.

– Мистер Спектор, – отозвалась она, с трудом оторвавшись от книги. – Пожалуйста, присядьте.

Спектор устроился на диване и сказал:

– Я хотел бы узнать ваше профессиональное мнение кое о чем, мисс Рис.

– Продолжайте.

– Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне о «состояниях фуги».

Этого она явно не ожидала. Она на мгновение задумалась.

– Состояние фуги – это фрагментация памяти. Дистанцирование между собой и своим сознанием. С точки зрения человека он может полностью отключиться, а затем прийти в себя в нужный момент.

– Может ли этот гипотетический человек в состоянии фуги делать вещи, которые он не стал бы делать в обычной жизни?’

– Конечно. Пойти куда угодно. Делать что угодно.

– Может ли он совершить преступление?

– О, легко. Он может сделать что угодно. Все на свете.

– Что еще вы знаете об этом недуге?

– Ну, он довольно загадочен. Обычно он связан с защитным механизмом, идущим из детства. Ребенок, вынужденный страдать, придумывает способ отделить себя от происходящих событий, убедить себя, что эти события происходят с кем-то другим. И в конце концов это становится правдой. Его личность – он сам – расщепляется. Он погружается в состояние, подобное трансу, во время которого он не отдает себе отчет в своих действиях.

5

Рассказ «Странная кровать», где герой чуть не погибает в кровати.