Страница 12 из 18
Леша: Я помню, как отец говорил, что мы в России кормим республики, а те, в свою очередь, кричали, что хватит нам власти России: сами с усами. И как только решили что-нибудь изменить в стране, чтобы вновь стало хорошо, вдруг оказалось, что менять надо почти все. Руководящая роль партии достала, на предприятиях стали вводить хозрасчет, госприемку, выбор директоров – эдакий лозунг «Фабрики – рабочим!» – ага! Ситуация от этого как будто улучшилась. Плюс ко всему этому кошмару – гласность, которая показала, что и у нас самолеты падают, и маньяки по улицам ходят.
Наталья: Вот-вот. И если наш капитализм научился выходить из подобных ситуаций, то СССР не имел иммунитета к этому вирусу, который и убил его. Сделать так, как в Китае, у нас не получилось бы: слишком сильно мы разленились при Брежневе. А так, как в восточной Европе – мы слишком огромные. Вот и получили другую крайность, наложенную на наше социалистическое прошлое. Ведь сейчас почти так же никто не думает, куда исчезают прибавки пенсии. А у самых догадливых задача стоит другая: как повлиять на правительство, чтобы перестали воровать у тех же самых пенсионеров, которые еле-еле концы с концами сводят – все опять рассчитывают на то, что эти два дяденьки из Кремля все разрулят.
Леша: Ну да, заняться им больше нечем! Они сами с тебя в первую очередь имеют. А ты и рот разинула. Верить никому нельзя. Особенно, этим клоунам.
Юля: Да какая, в общем, разница, кто там сидит? Горбачев со своей Перестройкой, эти два проворовавшихся клоуна, или еще кто-нибудь. Лучше уж точно не будет. Хуже – да.
Леша: Знаешь, Юль, как это называется? Это называется «Ёк-макарёк, ни хрена себе замесик получился…» (Подмигивает).
Алексашка: Юлька права. Не важно. Это же тот момент, когда начал зарождаться технический прогресс, тогда только начал появляться Интернет, мобильные телефоны, гаджеты.
Наталья: Ага, и жить стало проще.
Алексашка: Конечно, проще. Как бы мы жили сейчас без сети и мобильных телефонов? Это же средства связи, самая что ни на есть необходимая вещь, когда-либо изобретенная человеком! Интересная книжка, не правда ли?
Леша: (Не отрываясь от книги). Да, очень интересная. Не думал, что настолько.
Алексашка: Благодаря Интернету открылись новые горизонты и наконец, настал рассвет человечества в области науки и техники.
Наталья: Или закат самого человечества.
Алексашка: Что ты имеешь в виду?
Наталья: Нет, ничего.
Алексашка: А почему тогда «закат»? Объясни! Что, плохо с Интернетом? Плохо с компьютерами и телефонами?
Наталья: Нет.
Алексашка: Объясни тогда, почему «закат»?
Леша: Она имеет в виду, что раньше люди больше общались в реальном мире, а не виртуальном.
Алексашка: Но у нее же нет реального мира. Есть какое-то абстрактное понятие чего-то бессмертного.
Наталья: Я имею в виду, что раньше не было телефонов, Интернета. Все ходили друг к другу в гости, дружили дворами, любили до гроба. Если подвиги, так до конца и во имя чего-то.
Юля: Любви.
Наталья: Да, любви. Ведь сейчас люди любить разучились. Они научились зарабатывать деньги, покупать красивые и ненужные вещи, убивать время, вести блоги в Интернете, скачивать нетрадиционное порно, пожимать друг другу руки, лицемерить, питаться фастфудом, ярко одеваться и ходить без головных уборов. Они научились пить, трахаться друг с другом, говорить ни о чём, изображать истории из идиотских фильмов, делать аборты, не выполнять обещания, забывать, искренне лгать, заводить котов или собак, менять номера телефонов, быть успешными и быть неудачниками. А самое смешное в другом: они разучились любить. Просто любить, доверять друг другу, ценить, уважать. Без уважения и доверия нельзя сказать, что ты любишь этого человека. Вон набери в своем Интернете слово «любовь»: сколько значений тебе выдаст эта машина? Миллиарды! А значение доверия и уважения – в разы меньше. Любовь – это не трах и не сопли в обнимку с мишкой и музыкой в наушниках, от которой становится тошно: где весь смысл заключается в том, что все плохо, и нужно пойти удавиться, и еще при этом не забыть посоветовать другу. Любовь – это святое. Это когда у тебя мурашки бегут от одного только взгляда, когда неловкое прикосновение заставляет вздрагивать тебя и прощаться, не отпуская до кончиков пальцев. И когда твой любимый человек приходит уставший домой, а ты ждешь его с вкусным обедом и весь вечер выслушиваешь его рассказ о том, какой дебил его шеф. Или смеешься над его дурацкими шуточками. Когда уважаешь его выбор и ценишь его время, знаешь каждое его движение и чувствуешь, когда нужно посидеть в тишине, а когда, наоборот, заговорить. Быть всегда в курсе того, что он ел, как и во что он одет – не дай Бог, он простудится. Сидя рядом и держа градусник над его головой, отвечать на его вопрос ласково и нежно: «Нет, любовь моя, ты скоро поправишься». И бежать на кухню за горячим чаем и бульоном. Поддерживать кружку и кормить его с ложечки, если он даже не будет в состоянии вынуть из-под одеяла свои ручища и взять самостоятельно уже приготовленную горячую пищу.
Юля: Неужели бывает такая любовь?
Наталья: Нет, не бывает. Это и есть настоящая любовь. Людям стоит иногда напоминать себе об этом, смотря на свою вторую половинку. Что ценнее и дороже в жизни может быть только любовь.
Ринат:(Сверху). Эй вы, романтики хреновы, вы сюда лясы точить пришли или играть? Пленочка-то мотается, на все ваши разговоры не напасешься батарейки.
Наталья: Ринка, ну что за жаргон? Мы и так играем.
Алексашка: Ты опять свое всевидящее око включил?
Леша: Потом он будет показывать нам весь этот отснятый щит и указывать на наши огрехи.
Юля: А что тут плохого? Я вот благодаря этим играм и его видео-экспериментам учусь следить за собой, правильно говорить, потому что мне стыдно смотреть на себя со стороны, когда я несу какой-нибудь бред или пошлость. Может, я вообще в театральный пойду.
Оля: (Сверху). Ты? На театральное? Не смеши! Ты же хромая.
Наталья: А ты дура блондинистая! Такт, вежливость у тебя вообще отсутствуют – ничего, терпим же.
Юля: Наташ, ничего. Я не обижаюсь.
Наталья: Ей давно пора мозги промыть, если они у нее еще есть.
Юля: Не надо. Она не со зла. Просто сказала, не подумав. С каждым бывает.
Ринат: Девоньки, не ссорьтесь.
Леша: Ринка прав, харе вам отношения выяснять. Давайте дальше. Такая темка интересная. Лямо-о-ор.
Юля: Ладно. На чем мы остановились? А! Так, зачем новое летоисчисление-то вам?
Алексашка: Да вот, продолжительность жизни резко упала. Поэтому меня и удивило ваше появление, вы слишком взрослые для этого поколения.
Юля: А насколько?
Леша: Ровно наполовину. Поэтому и сократили год так же. Сто восемьдесят дней. Лето и осень – один год, зима и весна – второй.
Наталья: Ну а почему тогда вас наш возраст удивляет? Нам же еще не пятьдесят.
Алексашка: У нас до стольких уже не живут. Максимум до 20 лет. Не дольше. И то большая часть не доживает до семнадцати-восемнадцати.
Юля: А как же деторождаемость?
Алексашка: Ну как? Сейчас те, кто заводит семью очень рано, подают заявки на инкубатор. Редко кто вынашивает сам. Либо платят деньги старшему поколению – они рожают.
Юля: А старшее поколение – это как раз от семнадцати до двадцати?
Алексашка: Ну да. Им-то уже все равно, жизнь уже прожита.
Наталья: Хм.
Алексашка: Ой, уже пятый час, скоро должен прийти мой друг, я вас с ним познакомлю.
Леша: Скажите…
Алексашка: Алексашка.
Леша: Скажите, Алексашка, а у вас это все книги?
Алексашка: Да, часть пришлось продать, потому что Ринке, моему парню, понадобился новый коммуникатор. А книги стоят пылятся, вот мы и подумали – а так хоть какая-то польза. Я до сих пор не понимаю.