Навсегда твоя

– К тому, что запросто избавишься от собственного сына, если я буду доставлять серьёзные проблемы?

– Я уже многое сделал, чтобы добиться положения, в котором нахожусь сейчас, – угрожающе произносит отец. – И не позволю неуравновешенным юнцам, вроде тебя, лишить меня этого.

– Многое? Что именно? По-моему тебе тупо повезло, что твой партнёр попал в аварию и погиб, а ты смог при помощи махинаций присвоить себе его половину фирмы. Тебе, опять же тупо, повезло, что мать Яси заболела и она, желая её спасти, вышла за тебя замуж. Твоё положение, па-па, простая удача, а не заслуга, которой можно хвалиться.

– Везение? – фыркает отец. – На удачу надеются лишь слабаки, сынок. А у меня холодный расчёт. Ярослава и без болезни матери была в плачевном состоянии, и я предоставил ей достойные условия для жизни. Она с радостью согласилась бы выйти за меня. А что касается её отца и фирмы… Ты всерьёз считаешь, что случайная авария не может быть совсем не случайной?

– То есть, – медленно проговариваю я, – его смерть твоих рук дело?

– Именно. Эта фирма родилась благодаря мне, потому что, как ты уже знаешь, я был неравнодушен к жене своего друга, хотел показать ей его ничтожность, что без меня он полный ноль. Но Ромашов, должен признать, обладал хорошей деловой жилкой. Фирма процветала во многом благодаря его решениям, но я помнил, что всё началось с моей благотворительности. Фирма принадлежала мне с самого начала. Мне одному. И в какой-то момент я понял, что с меня достаточно. По-хорошему отдать мне акции он не захотел. Потому я выждал достаточное время, устроил всё так, чтобы ему пришлось написать доверенность на моё имя и подстроил аварию. Он погиб, я выставил его настоящим слабаком перед женой, развёлся сам, а она… Она предпочла жить в нищете, которую, к слову сказать, тоже организовал я. Видишь, мальчик? Никакой удачи не нужно, если есть мозги. Надеюсь, у тебя они тоже есть и ты понимаешь почему я тебе это всё рассказал.

– Потому что ты беспринципная тварь, которой плевать на жизнь собственного сына?

– Ты родился, лишь потому что была такая необходимость. Но я ценил твою жизнь, потому что в тебе текла моя кровь. Давал тебе всё то, что должен давать отец своему ребёнку. Я был уверен, что вырастил достойного человека, сына. Я ошибся. Что ж, и самые великие умы допускают ошибки, тут ничего не поделать. Потому знай, мне проще вычеркнуть из своей жизни эту досадную ошибку, чем пытаться её исправить. А что касается наследника… С этим мне поможет моя молодая жена.

– Ты не посмеешь! – вскакиваю я с места.

– И как ты мне помешаешь, позволь поинтересоваться? Вновь кинешься с кулаками? Ты абсолютное ничто, сын! – тоже резко поднимается он из кресла. – Ничтожество! Ты не способен мне ни помешать, ни вообще что-либо мне сделать! Ну же, набросься на меня! Одно заявление уже лежит в отделении полиции, а второго не понадобится, потому что мой охранник будет защищать мою жизнь. У меня целый зал свидетелей, которые с удовольствием подтвердят, что ты желал мне смерти.

– Сукин сын, – зло усмехаюсь я и отталкиваюсь от стола, на который опирался руками. – Хорошо, па-па, мы ещё посмотрим кто из нас двоих ничтожество. А пока доброй ночи. И советую воздержаться от исполнения супружеского долга. Твоему лицу и так досталось, а тут ещё и ноготки Яси. А они у неё острые, по себе знаю.

С этими словами я разворачиваюсь и выхожу из кабинета. Вновь сдерживаю себя оттого, чтобы броситься в комнату Яси. Ничего, скоро я её увижу и больше никуда от себя не отпущу.

Меня вновь до самых ворот провожает всё тот же охранник.

Представляю, в каком отец сейчас бешенстве. Провоцировал меня, провоцировал, а я сдержался. Чёрт, едва-едва, если честно. И да, страшно, если он решит сорвать зло на Ясе. Хотя должен понимать, что она просто так ему не дастся.

Прости, родная, что не могу тебя забрать прямо сейчас. Обещаю, буду вымаливать у тебя прощения за это всю оставшуюся жизнь, а сейчас нужно ещё немного потерпеть. Ты же справишься, моя девочка? Знаю, что справишься. Ты у меня невероятно сильная. Необыкновенная.

Иду вдоль соснового леса, расположенного с другой стороны дороги от территорий особняков, ещё минут десять. Дышу полной грудью, предчувствуя скорую победу. Вот он мой шах и мат, на руках. Всё скоро закончится, и мы с Ясей… Больше никаких переживаний, потерь и лишений! Потрачу всё своё время, делая её счастливой. Она забудет, как страшный сон, жизнь с моим отцом.

Лев замечает меня издалека и тут же заводит машину. Занимаю пассажирское сидение, и детектив сразу же трогается с места.

– Ты отлично сработал, Слав, – говорит он через минуту. – Всё записано в высоком качестве, каждое сокращение мышц его подбитой рожи. Звук чёткий, слышан каждый скрип его кресла. Признание своей вины, угрозы жизни – мы засадим его на несколько лет. И очень далеко. Будь уверен.

– Я и уверен, – хмыкаю я.

Шах и мат, па-па.

Глава 28

Яся…

Я стою у кроватки проснувшегося сына, когда дверь с громким стуком о стену открывается.

– Ты! – ревёт Свят, надвигаясь на меня. – Мелкая тварь! Вздумала насолить мне? Мне?!

Он вновь с размаха бьёт меня по лицу, отчего я падаю на пол, а Митя начинает плакать. Многострадальная скула и так саднила болью, а сейчас и вовсе горит огнём, но я не произношу и звука, переживая лишь о малыше.

– У тебя ничего не выйдет, ясно? – холодно произносит мужчина, расправив плечи и, кажется, взяв себя в руки. – Ты сейчас же позвонишь своему прихлебателю и скажешь, чтобы он убрался из моего офиса без каких-либо претензий на мои деньги!

Коля.

Господи, какое счастье, что он взялся нам помогать!

– Нет, – насмешливо произношу я, отрицательно качая головой. – Половина фирмы принадлежит мне, и вам с этим ничего не поделать.

– Ты так уверена? – хищно сужает он глаза, а затем отвлекается на звонящий телефон. Не глядя на экран берёт трубку: – Да?.. Какая, к дьяволу, полиция?! – взрывается он, вновь теряя контроль.

И тут до меня доносится далёкий звук сирены.

С ума сойти…

Мужчина тоже слышит звук, смотрит на выход из спальни, а затем снова на меня. Клянусь, в его глазах всего на секунду проскальзывает животный страх, но в следующий миг они вспыхивают от ярости.

– Мелкий ублюдок, – выплёвывает он, не понятно к кому обращаясь, и быстро покидает спальню.

Звук сирены приближается с каждым частым ударом моего сердца. На глаза почему-то наворачиваются слёзы. Может, из-за боли? Или из-за того, что я боюсь поверить в то, что сирена означает что-то хорошее? Что, возможно, сейчас всё закончится?

Но как?

Что полиция может предъявить этому монстру?

Впрочем, их появление в любом случае играет мне на руку. Я могу убраться из этого дома, пока Свят занят полицией.

Поднимаюсь с пола, кидаюсь к сыну, вытираю слёзы с его щёчек, целую в макушку и шепчу:

– Тише, мой маленький, тише. Всё хорошо.

Бросаюсь к комоду с его одеждой и достаю первый попавшийся под руку костюмчик для прогулок, подхватываю сына на руки, опускаю на свою кровать и торопливо переодеваю малыша. Затем спускаю его на пол и мчусь в гардеробную. Отыскиваю в ящиках спортивный костюм и кроссовки, торопливо переодеваюсь сама.

Брать с собой ничего не буду. Мне достаточно добраться до Николая, а там мы что-нибудь придумаем. Я как-никак теперь владелица половины фирмы мужа.

Слышу чей-то голос и взвизг Мити и спешу обратно в спальню. Неужели, Свят вернулся? Или прислал кого-то, догадываясь, что я попытаюсь сбежать? Неужели, у меня ничего не выйдет? Нет, я не справлюсь с очередей неудачей! Просто не смогу!

Я ошибаюсь.

Я не справляюсь с другим.

Когда я вижу того, кто с Митей на руках находится в комнате, меня накрывает такой силы волна облегчения, что я, неспособная более держаться на ногах, сползаю по стене на пол и взрываюсь рыданиями.

Голова не соображает, глаза застилает пелена слёз, размывая очертания родного человека.