Навсегда твоя

– Мы оба не были против! – рычит он. – И если бы я знал…

– Что? Не целовал бы меня? Не ласкал? Слава, это всё ещё я! Девушка, которую ты знаешь всю жизнь! Хотя бы попробуй меня понять!

– Понять? Мне понять то, что ты столько времени скрывала свои настоящие чувства, а как мы переспали, стала предъявлять на меня свои права? Это ты предлагаешь мне понять?

– О… Так я предъявляю права, выходит.

– Я… я думал, что ты не такая, как всё остальные девчонки. Выходит, ошибался.

– Выходит, – горько усмехаюсь я. – Уходи, Слав.

– Не-е-ет, – нервно смеётся он. – Не надо, Ясь. Не делай меня подлецом. Из нас двоих обо всём знала ты! И если бы ты сказала раньше…

– Проваливай! Убирайся из моей квартиры! Ты, Слав… Ты просто трус. Вот и всё.

– А ты… – резко приближается он ко мне, сжимая руки в кулаки. – Ты, Ясь…

– Ну же… Смелей.

– Глупая и наивная девчонка, которая думает, что секс с парнем – это начало пресловутого и фальшивого "вместе и навсегда"!

– Вера в настоящую любовь не делает меня глупой и наивной, – выплёвываю я ему в лицо. – Зато твой отказ от неё подтверждает то, что я сказала раньше.

– Настоящая любовь? – обхватывает он одной рукой мой подбородок, впечатывая мою спину в комод, а второй рукой сбрасывает с себя полотенце. Прижимается всем телом ко мне, с силой впивается в мои губы.

По моему телу проходит разряд тока, мысли в один миг испаряются, а внизу живота скручивается тугой ком. Это его абсолютная власть над моим телом, разумом, душой…

Слава отрывается от моих губ и прижимает к уху:

– Желание. Я хотел тебя и взял тебя. Никакой речи о любви.

Нутро прошивают такой силы боль и ярость, что я отпихиваю Славу от себя и кричу:

– Убирайся! Уходи сейчас же!

Но он и не думает шевелится. Просто смотрит на меня смешанным взглядом, словно сам не знает, что ему думать или делать. Но я знаю, что он чувствует. Знаю. Страх. Страх потерять друга и обрести любовь. И из-за своей трусости он готов идти на мерзкие поступки.

Но я ему не позволю унижать меня. Обесценивать мои чувства.

Остервенело подхватываю его одежду и выхожу из спальни.

– Ясь?

Не обращаю на него внимания, в коридоре подхватываю его обувь и куртку, открываю дверь и выбрасываю все его вещи на лестничную площадку.

– Ты что делаешь? – появляется он рядом уже с полотенцем на бёдрах. Пусть забирает себе. Пускай подавится им!

– Прощай, Слава.

– Ясь, ты совсем сдурела? Серьёзно устраиваешь скандал, как какая-нибудь истеричка?

– Пошёл вон! – ору я. – Нам больше не о чем с тобой разговаривать, ясно?

– Ладно! – выплёвывает он, буквально вылитая за порог. – Только помни, что это ты всё испортила! Ты, а не я!

– Запомню, не переживай, – бросаю я и захлопываю дверь перед его лицом.

Следом раздаётся удар. И ещё, и ещё. Слава никогда не умел держать себя в руках. Никогда не умел быть хладнокровным и рассудительным. Такой всегда была я. Но и моему терпению когда-нибудь бы пришёл конец.

Как сейчас.

Господи, как же больно!

– Милая…

Я резко поднимаю глаза на маму, стоящую на пороге зала с распахнутыми объятиями и через секунду бросаюсь в них, отпуская рыдания на волю.

Глава 13

Наши дни…

Я аккуратно касаюсь губами лба Митюши и выпрямляюсь. Счастье – видеть его сладкий сон, его беззаботность и невинность. Моё маленькое чудо. Помню, как была напугана, узнав о беременности, но буквально сразу поняла, что судьба преподнесла мне подарок. А у неё на каждого свои планы, мой – именно такой. Если бы был шанс всё изменить – отказалась.

Я всей душой люблю этого маленького человека, который заменил всё то, что я потеряла.

Без него я бы просто не выжила.

– Ясь…

Едва слышный шепот от двери заставляет меня вздрогнуть, как от грома.

Он не сдастся, верно?

Это же Слава. Самый упрямый из мужчин в моей жизни, если ему вздумалось чего-то добиться. Мне не переубедить его, не уберечь от очередных разочарований. Впрочем, я намереваюсь очень стараться, чтобы это сделать.

Разворачиваюсь к нему лицом и вижу в его глазах всю ту же боль. Сердце запинается, а он отталкивается от косяка, на который опирался плечом, и идёт ко мне. В горле пересыхает, грудь сдавливает собственная боль. Как же я устала быть сильной. Устала быть хладнокровной. Безумно хочется спрятаться на его груди и побыть слабой и напуганной девочкой.

Я закрываю глаза, когда его тёплая ладонь ложится на мою щёку. Слова? Сейчас я не способна говорить. Я даже мыслю с трудом. Я даю слабину и просто чувствую. Я же не железная, в конце концов.

Открываю глаза – Слава ощупывает моё лицо напряжённым взглядом, на губах неровная улыбка, скованная, словно он боится меня спугнуть.

А что, если он тоже страдал все эти годы? Что, если каждую минуту жалел о своём поведении, тосковал по мне, хотел вернуться? Что, если он не сразу понял свои настоящие чувства, а потом стало поздно?

Поднимаю, казалось, безвольные руки и оплетаю ими его талию, щекой касаясь его груди. Слава тяжело выдыхает и обнимает меня в ответ, губами касаясь моей макушки.

Мы стоим так бесконечно долго.

Мой Слава. Мой такой дурацкий Слава.

Господи, как же я по нему скучала. По своему другу. По мужчине, которого любила всю свою жизнь. Он – моё сердце и душа. Всегда ими был. Навсегда останется.

– Прости меня, Ясь, – горячо шепчет он в какой-то момент. – Прости за недавние слова, и за давние тоже. Прости меня за всё. Я невозможный дурак. Прости и скажи, что ещё не всё потеряно.

На последних словах я вздрагиваю. Невыносимо. Нечестно. Невовремя.

Мне нужно взять себя в руки и вновь стать сильной. Я должна.

– Умоляю… Скажи…

Нет-нет-нет.

Я сама не замечаю, как жмусь к нему ещё сильней, при этом отрицательно качая головой. Не хочу его отпускать, не хочу возвращаться в реальность, не хочу быть той, кто его погубит. Не хочу.

Безумно тепло в его объятиях.

– Ясь, одно слово, и мы всё исправим. Я знаю – мы сможем. Вместе мы сможем всё. Только не молчи, моя родная, скажи, что ещё не поздно.

Мой голос дрожит, когда я выталкиваю из себя то самое одно слово:

– Поздно.

Слава мгновенно перехватывает меня за плечи, чуть отстраняет от себя, чтобы заглянуть в глаза:

– Зачем ты это делаешь, Ясь? Кому, что доказываешь? Я вижу, что нужен тебе.

– Дело не во мне, Слава.

– А в ком? В моём отце, да? В нём?

– В тебе… – выдыхаю я, а горло душат слёзы. – Всегда дело было только в тебе. Ты не готов. Ты остаёшься всё тем же нетерпеливым мальчишкой, который эгоистично готов отказываться от прочих чувств, кроме ненависти к собственному отцу.

– Нет. Всё не так, Ясь. Я изменился. Я многое успел понять.

– И… готов любить? А не пользоваться, как уже было? Помнишь, ты хотел меня, и ты меня взял? Уверен, что на днях было не тоже самое? У конюшни? Скажи мне, почему я должна тебе верить, если за ужином ты вёл себя, как самый настоящий Казанова и мерзавец?

– Всё не так. Я увлёкся, я не хотел обидеть тебя.

– Вот об этом я и говорю.

– Нет, постарайся понять… Ты вышла замуж за моего отца, у тебя ребёнок от него. Я не был подготовлен, это было настоящим ударом. Я не понимал почему ты так поступила, сразу после нашей близости… Но я помню в каком вы тогда были положении. Возможно, тебе пришлось? У тебя не было другого выхода, потому что я тебя бросил, верно? В самый сложный период твой жизни меня не оказалось рядом… Я виноват, Ясь. Я чертовски перед тобой виноват. И я готов…

Тут он опускается на колени, обхватывая мою талию руками.

– …молить о твоём прощении. Яська, – утыкается он лбом в мой живот, стискивая пальцами мою блузу. – Ясь… Родная моя, прости. Прости меня идиота. Пожалуйста. Ты тоже мне нужна. Всегда была нужна…

Нет… Зачем он так?

– Слава… Не говори… Ты не должен…

– Не должен сходить с ума от ревности? – поднимает он глаза на меня. – Не должен мучаться угрызениями совести? Не должен гореть изнутри от невозможности прикоснуться к тебе? Поцеловать?