Страница 92 из 94
Глава 49
Детишек было много — тридцать шесть. Большой класс, насколько я могу судить. Было им лет по тринадцать, и к лекции интерес проявляли не все. Я же слушал очень внимательно, тем более, что экскурсовод, узнав, кто присоединился к группе, нервничал и фактически рассказывал мне. По крайней мере, его испуганный взгляд то и дело обращался на мою скромную, но блистательную во всех отношениях персоне.
Конечно, я не рассчитывал узнать от него обо всех тонкостях создания модификантов, боевых биомеханических машин, поражавших мощью и размерами, а также о корректировках ДНК эмбрионов, как он называл беспардонное вмешательство в замысел Архитектора. Пусть не самый совершенный, однако продуманный и довольно стройный. Исправлять его, на мой взгляд, граничит с кощунством. Как минимум, это весьма самонадеянно. Даже не знаю, почему Архитектор терпит наглость обитателей этого мирка. Разве что ему любопытно, что у них получится. Ну, или он просто потерял к этой реальности интерес и не следит за событиями. Иногда мне кажется, что он и о нас забыл, и всё, что мы на самом деле знаем о делах Небесного престола — результат интриг святош и ангелов. Возможно, Архитектор даже не в курсе, что война снова началась, и светлое (Ха!) воинство подступило к Огненным рубежам. Серьёзно, меня бы это нисколько не удивило. Люди думают, будто Архитектор знает всё, но разве это возможно? Сами подумайте — как⁈
Однако вернусь к делам насущным.
Больше всего меня заинтересовал рассказ экскурсовода о делении производимых людей на касты. Об этом я слышал впервые. Оказывается, высшей кастой считались силовики — здоровые, сильные, ловкие, быстрые, выносливые, прекрасно обучаемые военному делу и приспособленные к нему особи. В том числе фурии и четырёхрукие титаны. На втором месте стояли ценные специалисты, способные выполнять сложные, тонкие работы, требующие особых навыков или проводимые в специальных условиях. Третье место занимала каста рабочих. Тут, опять же, ценились физические навыки и приспособленность к тяжёлым условиям. Например, малое потребление кислорода, устойчивость к низкой температуре, способность быстро адаптироваться к высокому или низкому давлению и так далее. Четвёртая каста — это сфера развлечений. Включая гурий. Последняя, пятая, отводилась обслуге. Соответственно, и ценились особи по-разному. Солдаты стоили в разы дороже, чем официанты. Какими бы ловкими и расторопными они ни были, и сколько бы рук, держащих подносы и кружки, ни имели. Так что родители изо всех сил старались накопить на наиболее ценные на рынке генетические модификации для своих чад. Счастливчики могли позволить оплатить создание солдата, и не пехотинца, а лётчика или пилота бронехода. Впрочем, элитные штурмовики ценились почти так же, как те, кто мог управлять дорогостоящей боевой техникой. Ну, а бедняки едва наскребали на то, чтобы их ребёнок однажды смог претендовать на место лакея в доме аристократа или богача.
Дворяне никаких генетических изменений не имели: это испортило бы голубую кровь и белую кость. Иначе говоря, они лишились бы своей магии. А это куда ценнее, чем любые апгрейды, на которые способны здешние инженеры.
В конце лекции я подошёл к экскурсоводу, чтобы поблагодарить. Его заметно била нервная дрожь, он бледнел, мямлил и кланялся. Но был совершенно счастлив услышать похвалу из уст самого маркграфа и владельца «Биотех. корп».
Когда я вернулся домой, то не успел закончить ужин, как в столовую решительно вошёл Николай и плюхнулся напротив меня. Вид у него был серьёзный и мрачноватый.
— Что стряслось, братик? — спросил я, подцепляя вилкой кусок только что отрезанного бифштекса. — Выглядишь так, словно собираешься объявить войну Бундесрату.
— В некотором роде так и есть, — проговорил он, глядя на меня. — Что мы будем делать с дядей, Макс? Вернее, когда. Я не вижу смысла затягивать то, что всё равно придётся сделать. Чем быстрее мы покончим с… велением долга, тем лучше. Согласен?
— Целиком и полностью, — я отправил бифштекс в рот и принялся жевать, глядя на Николая. Он терпеливо ждал, хоть и было видно, что едва сдерживается, чтобы не поторопить меня с продолжением. Я не стал долго его мучить. — Однако было бы опрометчиво убивать его здесь, где подозрение неминуемо падёт на нас. Мы это обсудили и решили подождать, верно?
Парень кивнул.
— Но сколько ждать-то, Макс? И ты сказал, у тебя есть идея, как всё провернуть. Может, наконец, поделишься? Мы ведь в одной лодке, так?
— Совершенно верно. И я не собираюсь держать тебя в неведении. Однако не станем же мы обсуждать план здесь. Пойдём в кабинет.
— Хорошо, я буду ждать тебя там, — Николай поднялся и, чуть помедлив, добавил: — Не спеши. Не хочу, чтобы ты подавился, глотая непрожёванный кусок.
— Почему? — притворно удивился я. — Моя смерть сразу же сделает тебя маркграфом. И никаких подозрений в том, что ты устранил брата.
— Я уже высказался на эту тему. Мне не нужен титул.
— Но я уверен, что тебе понравилось бы.
— Встретимся в кабинете! — раздражённо бросил Николай и быстро убрался из столовой.
Собственно, пришло время не объяснять, что мы будем делать, а предпринять конкретные шаги.
Когда я вошёл в кабинет, Николай сидел за столом и пялился в потолок, верят в пальцах ручку. При моём появлении он раздражённо бросил её и поднялся, уступая место. Ну, хоть не забыл, что главный. Я сел и сложил руки перед собой. Николай шлёпнулся на диван слева.
— Выкладывай уже, Макс! Хватит томить! Серьёзно! Я не девочка, меня не нужно интриговать.
— Мы выяснили, что у дядюшки имеется слабость, — сразу приступил я к делу. — Это страсть к нашей матери. Из-за неё он родного брата прикончил. Это чувство, с которым он явно совладать не в состоянии. И оно идеально подходит, чтобы добраться до него.
— Каким образом? — насторожился Николай. — Я мать впутывать не хочу!
— И не придётся. Он вообще ничего не узнает. Если ты ей сам не скажешь.
— Уж будь уверен! Не пророню ни слова!
— Вот и правильно. Как думаешь, явится дядя на встречу, если на неё позовёт его наша мать?
— Прибежит.
— А прихватит ли он с собой охрану?
— Не думаю. Но… она же не станет.
— Конечно, нет. Это сделаем мы. От её лица.
— Каким образом?
— Нужны записи её голоса. Вернее, речи. Есть что-нибудь подходящее?
— Конечно, что-то должно быть. Хотя… по правде говоря, не представляю, откуда. Может, просто самим сделать запись?