Ништяк от космоса

***

К дому Лёха возвращался уже довольно поздно. Его старенькие часы, барахлившие последние пару месяцев, докладывали, что уже почти двенадцать. Отовсюду на улице доносились оры, крики и звяканье бутылок. Ох, как бы Лёха хотел щас накатить, конечно, три, а то и пять стопок. Но сегодня только четверг. Может, завтра он позволит себе чуть больше, чем вчера, но явно не сегодня.

Этажи сменяли друг друга, пока Лёша монотонно взбирался по лестнице. Сегодня он не был «во все оружия», а ещё сегодня Герасимов никак не ожидал повторения вчерашнего сценария, с одной лишь поправкой – в этот раз знакомая незнакомка не лежал на лестнице плашмя, а ждала его, сидя у двери.

Они оба замерли, столкнувшись взглядами. Рыжая девушка резко подскочил на ноги, посмотрев на Лёху максимально странно (столько всяких чувств и эмоций было в этом взгляде), и вдруг закричала:

– Ну ты и урод! – её голос дрогнул. – Я у тебя куртку забыла! Телефон забыла! Я даже обувь, блять, не надела! – в подтверждение собственных слов, она задрала ногу, демонстрируя грязную пятку. – Ты, сука, человек или валенок?! – крик преобразился в кашель, который девчонка попыталась утрамбовать в собственный кулак. Её щёки полыхали, а взгляд выглядел несколько ошалевшим. – Жесть, я за тобой до самого метро бежала, потом тут ждал, – он громко выдохнула и добавила: – Не делай людям добра больше никогда, чудовище.

Алексей молчал. Довольно долго молчал, прежде чем сделать шаг по лестнице вверх, а затем бессовестно заржал. Его размазало по стене от смеха из-за нелепости ситуации. Он подавился воздухом, тоже закашлялся и, кажется, даже пустил слезу, настолько ему стало весело.

– Да ты охуел, – она снова закричала и быстро спустилась к гогочущему Лёхе, сгребая того за ворот. Девушка был гораздо ниже, худей, но злости в ней явно больше. – Хули ты ржёшь! Хули ржёшь? Не ржи, твою мать! – тряся Лёшу за одежду, потребовала она.

– Ёмаё, – насмеявшись от души, Герасимов кое-как нашёл в себе силы, чтобы успокоиться. – Ты сделала мой день. Я даже представить себе не мог, что кто-то сегодня облажается сильнее, чем я, – сбавив громкость своего гогота, Герасимов издал последний смешок, а затем вдруг резко стал серьёзным. – Лёха.

– Даша, – процедила незнакомка, отпуская чужой воротник с напускным пренебрежением. – И я желаю тебе самой страшной и долгой смерти, Лёша.

***

Дашу пустили в дом. Её и вправду потряхивало от холода, но слабенький укол совести Лёха ощутил только щас, после того, как знатно проржался. Мерзлячка обулась, укуталась в свою куртку и даже надела штаны, после чего молча прошла в хозяйскую спальню. Лёха сперва не догнал прикола и решил проследовать за девушкой.

– Ты чё-то попутала? – спросил Герасимов, наблюдая за тем, как она сгребла его одеяло и зарылась в него с носом.

– Я спасаюсь от пневмонии, – пояснила Лёше Даша, будто это было очевидно.

– Это, конечно, охуенно, но, может, не знаю, пройдёшь уже нахуй отсюда?

– Я из-за тебя чуть не погибла, – Даша крайне бодро возмутился для умирающего человека. – И я тебе, кстати, заплатила за кров вчера. Счастливым билетом, – пояснила наконец она.

– Во-первых, мне похуй, – шутки-шутками, но Алексей не был готов к гостям. Он вообще не любил видеть в доме чужаков, ещё и таких наглых, ещё и двое суток подряд, ну, ночей.

– Во-вторых, можешь забрать, – кинув в ноги гостьи скомканный билет, он продолжил: – Эта бумажка не принесла мне ни рубля. А теперь, прошу, – Лёша шагнул в сторону, освободив дверной проём. Он едва сдерживался, чтобы не вышвырнуть эту нахалку повторно, но совесть, даже при большом желании, не позволила бы ему повторить данный трюк. – Лучше выйди сама.

Даша проверил лотерейный билет, чтобы убедиться в правдивости слов Лёши.

– Понятно, – коротко заключила она. – Значит, я не тот тебе дала! – вытянув из кармана куртки ещё один свеженький билет с точно такой же космической картинкой, Даша протянула его Герасимову и очаровательно улыбнулась.

За километр было видно, как у Лёши нервно задёргалось веко. Точь-в-точь, как оно дёргалось у его сестры, когда та рассчитывала координаты перед ударом. Лёша выхватил у Даши билет из руки и стёр цифры. Ничего. Пустота. Отшвыривая лотерейный в сторону, Лёша гневно посмотрел на закутавшуюся в одеяло девушку. А та и бровью не повела, протягивая Лёхе ещё один билет, но и тот оказался пустым. А затем ещё один. И, о Боже мой! Нихуяшечки.

– Так, ты начинаешь меня раздражать, чучело, – Герасимов подошёл к ней впритык и начал пытаться выковырять девку из-под одеяла. Та как начала кричать, брыкаться, драться, орать об изнасиловании и ментах. Ну охуевшая, подумал Лёша. Последний аж запыхался, временно сбавив темп их борьбы. – Да ты с дуба рухнула!

– Ещё одну ночь, – перехватив запястья Алексея, взмолилась Даша, состроив максимально несчастную рожу. – Пожалуйста. Мне нельзя ночью на улицу, меня ж там отпиздят, изнасилуют.

– А мне ли не похуй? Вызови себе тачку, принцесса, если боишься побоев.

– Я дам тебе ещё один билет, – сказала Даша, чуть отстраняя от себя хозяина квартиры, но не переставая крепко цепляться за чужие руки. – Точно выигрышный! Только ты сотри его завтра, не сегодня. Прошу. Я из-за тебя проторчала весь день под дверью, согласись, это твой косяк.

И, в принципе, подумав и попугав Дашу ещё немного, Алексей согласился. Нехотя. Очень и очень, блять, нехотя. Хотя у него было несколько условий. Во-первых, Даша спала в гостиной на диване, а во-вторых, уходила до того, как Лёха заметит её худощавые конечности с утра.

На том они и порешали.

Глава 3.

– Можно, блять, меня не отвлекать? – Герасимов пнул ногой соседствующий табурет и смерил гневным взглядом Дашу, которая слишком громко дышал. Ну да, такой вот сучка, специально сидела и дышала, раздражая его. Разве Лёша на китайском говорил? Разве с каким-то акцентом неправильным? Обычно, если честно, на районе его взгляд в стиле «не подходи, ёбну» срабатывал безукоризненно. Ну, типа, всякие утырки брали жопу в руки и тут же меняли локацию, а девушки уж подавно, но с этой мегерой это не сработало. Она, мало того, что не спрятался в самом дальнем углу после пары таких взглядов, так ещё и на кухне с ним засела, зависала тут и дышала. Раздражала.

– Может мне ещё невидимой стать? – пыталась выёбываться эта рыжая манда.

– Да, пожалуй, – решив, что на этом разговор окончен и последнее слово осталось за ним, Лёша отхлебнул какое-то пойло из своей кружки и продолжил читать.

Да, прикиньте, он умел это делать. Правда, многие слова понимал с трудом. Читал Алексей распечатки с рабочими аббревиатурами, чтоб быстрее втянуться в рутину и понять офисный сленг. Ему не хотелось слишком долго зависать в лохах. Мужская гордость, всё такое. Подобные старания обычно окупались в жизни, ну, Лёха в это как минимум верил.

Однако. Стоило Герасимову увлечься, как сбоку вновь зашумела вода. Ладно, первый раз он стерпел. Потом загремели ложки, вилки, кружки и тарелки. Лёха поднял башку со скрипом и принялся хмуро глазеть Даше в спину. В такую раз ударишь – наверняка сломаешь. Останавливать девушку Лёша не стал только потому, что мыть посуду не входило в список его хобби, а поэксплуатировать навязчивую гостью подобным образом казалось Лёше хорошим решением. Тем более, что это произошло внезапно, по доброй воле. Только вот Лёха не мог нормально сосредоточиться, особенно когда эта девука полезла изучать его холодильник своими загребущими ручонками.

– Я в тебя щас плюну, – положив распечатки на стол, предупредил её Лёха. – Ты нарочно меня из себя выводишь? Хочешь по ебалу получить? Или тебя лучше в ванной притопить, как котёнка? Ты хули тут расхозяйничалась, а?

Даша развернулся к нему, вынимая из морозилки покрывшийся ледяной коркой кусок залежавшегося мяса.

– Жрать хочу, – сказала она с откровенным наездом. – У меня весь день по пизде пошёл. Я осталась на холоде и в голоде из-за такого засранца, как ты, – хватаясь за сердце, Даша вымученно вздохнула. – А я, к слову, больной человек!