Чудо для Долохова

Татьяна Тихонова

Чудо для Долохова

Комиссия

За сеткой метров на сто вперёд тянулся искусственный газон из серой пробковой травы, дальше виднелись белые дома, похожие друг на друга как близнецы-братья. Пустынно. Холодный ветер гонял мусор по полю.

Человек в комбинезоне медперсонала стоял очень близко к сетке, напротив бота. Так близко, что можно прочитать фамилию на пластиковом шильдике.

Лицо землянина казалось спокойным, тёмные глаза сонно изучали бот. Чёрные волосы забраны в хвост, борода грубо острижена. Руки засунуты в карманы, и казалось, что никакая сила не сможет их оттуда вытащить.

Бот, покружив над тротуаром по ту сторону сетки, сел.

– До-ло-хов. Долохов, космические войска, хирург, не вижу, совсем мелко. Это ужасно. Мертвецы, а выглядят как живые, разве только кажутся сонными, – проговорил задумчиво один из пассажиров, Лукин, высокий, лет сорока семи, в форме полковника космической полиции. – Зачем нас всех собрали? Разве то, что здесь произошло неделю назад, можно назвать убийством? Эти люди объявлены мёртвыми. Или я чего-то не знаю?

Остальные слушали Лукина. Знакомы они были шапочно, каждый мог только догадываться, какими сведениями владеет другой. Их собрали, чтобы найти виновника убийств в резервации мёртвых. Поэтому на первой же встрече переругались. Земляне считали, что надо сначала решить – мёртвые они или живые, эти ларусы.

– Искать убийцу мёртвых само по себе абсурдно, – говорил Грассе, – но закон один для всех, и раз уж ларусы существуют, значит, имеют-таки право на существование, а значит, требуется защищать и их.

– Живых защищать, да, а мёртвых похоронить бы, – мрачно сказал Лукин.

– У вас нет родственников там, – парировал один из ториан.

– Вы правы, у меня там никого нет, – хмуро согласился Лукин и замолчал, было не по себе от этого дела.

Прочитано множество показаний очевидцев, но одно запомнилось больше всего. «Моника Д., 21 год, место проживания Земля: «Было так красиво. В светящемся ночном небе будто распустился огромный цветок. Цветок рос, в середине его появилось что-то большое. Просто огромное. Надвинулось чёрным. Я закричала: «Это звездолёт, откуда он здесь взялся?!» Меня никто не слушал. Было много народа, шумно. Звездолёт без огней. Разве так бывает? Чёрный и похожий на огромного кита. Он развернулся боком. Бок красиво осветился множеством вспышек. Люди закричали ещё сильнее. Все думали, что это фейерверк. Тут упала Ли-Джей, потом Минт… А звездолёт развернулся и исчез, цветок ещё долго висел в небе, потом сжался в точку и погас…»

Пятеро, в чинах и гражданском, подошли впритык к ограждению. Грассе был близок к полуобморочному состоянию. Два вооружённых крепыша в полицейских комбезах из охраны застыли позади всей компании с отрешённым видом.

– Где же произошло убийство? Господи, ну почему он здесь стоит, нельзя что-нибудь сделать, чтобы он ушёл? – подполковник полиции Пьер Грассе второй вопрос произнёс совсем тихо.

Пожилой генерал в комбинезоне космодесанта достал кожаный мешочек с иридийской жевательной смолой, сунул в рот малопривлекательный чёрный кубик и сказал:

– Вчера один из местных предупредил, что их злить нельзя. Неадекватны. Говорят, сетка не спасает порой, и они сбегают, если раздражены. Сетка под напряжением, так что советую не подходить близко.

– Оставьте, Грант, мы не дети, право. Хоть и не у всех за плечами марш-броски, бег по пересечённой местности и пилотирование беспилотников, – насмешливо отмахнулся стоявший рядом с ним торианец Бле-Зи, представитель корпорации.

Майор Грант прикрыл глаза и зевнул. Этот захват беспилотника с Юноны стоил ему немало нервов. Ну пилотировал он его, пилотировал. Сидя под его брюхом в капсуле-присоске, а потому что нет кабины. Поспорили, вот и пилотировал.

Он медленно свернул кожаный мешочек, положил в нагрудный карман, хлопнул по нему. Отметил, что Бле-Зи спокоен и расслаблен, как, впрочем, и все эти штатские. Стоит очень удачно возле поребрика, разделявшего широкое, ровное полотно тротуара и мягкую полосу искусственного почвогрунта перед сеткой…

Грант вдруг резко выбросил руку вперёд. Бле-Зи отшатнулся, шагнул, носком щегольского тонкого сапога-донза зацепился за поребрик, полетел руками вперёд. Грант удержал его.

– Всякое бывает, знаете ли, Бле-Зи, – протянул он сочувственно, – споткнулся, упал. С кем не случается. А сила тяжести – штука коварная.

– Ну что вы, в самом деле, Грант, себе позволяете, эти ваши армейские шуточки! – прошипел Грассе раздражённо, но отошёл подальше от Гранта.

Тот расхохотался. И сунул ещё одну жвачку в рот.

– Странная ситуация, вы не находите? – сказал Лукин, по-прежнему не сводя глаз с человека за ограждением. – Он нас слышит? Обсуждать убийство в присутствии возможного убийцы или того, кто знает убийцу, согласитесь, странно.

– Действительно, – поддержал его Грассе, отходя от сетки. – А не может этот вирус оказаться внутри живого существа? Может, месье Грант одержим.

– Так и быть, – огрызнулся Грант, – объявляю сезон охоты на Гранта, чем будете меня брать?

– Пять кубиков Ларус-3 достаточно, – меланхолично ответил Бле-Зи, – вы будете нашим агентом в резервации.

– Тогда он будет уже не наш агент, – к компании подошёл, неуклюже переваливаясь, головастый малый с невыразительными, смазанными – будто на него натянули чулок – чертами лица. За плечами его виднелись нервно подрагивающие крылья, кожистые, голые, как у летучей мыши.

Вок остановился, поднял крылья, потянулся ими вверх, отведя назад плечи, сложил их в обратном порядке, и сказал:

– Вообще удивительна эта пассивность ларусов, они всё время словно что-то выжидают, выслушивают… а может, наращивают чью-то численную массу? Может, кто-то собирается нарушить мир? И эти… будут весьма полезны у нас в тылу. Думаю, вы понимаете, что там, – он кивнул головой на человека в белом комбезе, – теперь нет наших.

– Перестаньте говорить банальности, – буркнул Кру-Бе, до сих пор молчавший.

Кру-Бе, ещё один представитель Торы, известная в своём роде личность, заведовал службой, занимавшейся «тихой» разведкой.

«Парапсихология, телепатия и прочая муть, – подумал недовольно про себя Грант. – Ну вот, началось…»

Грант выругался и отошёл за спину Грассе. Он не любил «тихую» войну.

Вок уставился в глаза человеку в белом комбезе.

«Началось, – подумал Долохов. Ничего хорошего от рукокрылого ждать не приходилось. – Бить будет… Воки всегда бьют, оказавшись внутри».

Его оглушил визг в ушах.

Сильный внутренний удар под дых.

Долохов едва заметно дёрнулся вперёд.

Искры и огненные мухи запрыгали перед глазами.

Но этим всё и кончилось. Боли не было, от толчка Долохов только чуть качнулся, намечая движение.

А вок ждал ответ.

Ответа не было.

«А хотелось бы ответить… чёрт возьми… – думал Долохов, мысли вязкие едва текли. – Будто не человек перед ним».

Однако тот, кто жил теперь в Долохове, лишь смягчил удар. Приказа двигаться долоховским рукам, ногам, губам не было… хоть бы выругаться вслух, плюнуть… ничего. Болото, топь непроходимая внутри, тонешь, а трясине под ногами конца и края нет.

Долохов пошевелился, это было всё, на что хватило его возмущения.

Глаза всех по ту сторону ограждения уставились на него.

«Ну, конечно, у меня должна сейчас отвалиться рука или хотя бы палец, – подумал он, видя их взгляды и раздражённо чувствуя реакцию паразита на своё движение, словно тот присматривал за ним, лениво приоткрыв глаза. – Есть ли у этой твари глаза… а зачем они ей. У неё есть мои».

Долохов злился.

Он пытался несколько раз уйти от сетки, но не слушающееся больше нутро будто пригвоздило его к комиссии. Долохов стоял и слушал. Лишний раз паразита он злить не хотел. Потом как бревно лежишь днями, неделями. Наказывает, что ли? Но лазейку Долохов нашёл. Паразит любопытен. К тому же, он ещё будто рос.