Страница 5 из 14
А идея была – то, что нужно. Дженикса быстренько вернули в Таллахасси, и Сэмюэль Адамс подробнейшим образом допросил его в своём кабинете во Флориде. Англичанин показал свои расчёты, дал подписку о неразглашении, и отправили его на броненосном крейсере «Мэн» в Гавану с дружественным визитом.
Всё получилось, как по нотам. Команду набрали в основном из негров, офицеров и механиков отпустили в увольнение на берег, и вечером 15 февраля 1898 года крейсер «Мэн» взлетел на воздух. Мощным взрывом оторвало нос корабля, и он мгновенно затонул на виду у сотен горожан.
Президент Мак-Кинли заявил в Конгрессе США:
– Потеря «Мэна» ни в коем случае не была результатом небрежности со стороны офицеров или членов команды. Корабль был разрушен подводной миной, которая вызвала взрыв котлов и носовых складов с боеприпасами. Всю ответственность за гибель наших моряков и боевого крейсера должна нести Испания, так как это случилось в её территориальных водах…
Назавтра была война. Через сто дней Штаты получили Филиппины, Пуэрто-Рико и Гуам. Испания оплатила также расходы США за нападение на саму себя – двадцать пять миллионов долларов. Новой власти на Кубе было сказано: «Станете жить, как скажем, а за это мы дарим вам независимость». Чтобы кубинцы не сомневались, что бесценный подарок американцев сделан от чистого сердца, по всему острову разместились военные форты США.
Президент Мак-Кинли пожимал руку своему спецпредставителю:
– Прими и ты подарок от меня, Сэм. Дворец в Гуантанамо отныне твой. Кокосы, водопады, морские террасы – это самый райский рабочий кабинет на свете. Тебе понравится!
В 1912 году, как раз к восьмидесятилетию Сэмюэля Адамса, ремонт дома был закончен, и он перебрался сюда навсегда. Изредка наведывался в город, играл там в казино, рыбачил с лодки в заливе, много читал. Потом всё наскучило ему, приказал построить у бассейна крытую беседку, поставил в ней телефон, стол, сейф с деловыми бумагами – и началась работа. Как и раньше в Вашингтоне, в новый кабинет стала стекаться информация со всех концов света, отсюда благодушные пожелания от ветерана Белого дома разлетались уже жёсткими приказами.
Старик Сэм выписал из Европы помощника. Случайных людей ни в охране дома, ни среди слуг не могло быть, так что понятно: Майкл – не просто помощник, он его внучатый племянник, заместитель и будущий спецпредставитель. Дядя оплачивал учёбу Майкла в лучших европейских университетах, выбирал ему курсы и предметы, необходимые в будущем дипломату. И теперь решил потихоньку вводить его в курс дела.
– Малыш, тебе родители рассказывали когда-нибудь про нашего героического предка?
Сэмюэль потягивал кокосовое молоко, глядя, как молодой человек выходит из бассейна. Майкл уже успел загореть – он прекрасно сложен, этот широкоплечий голубоглазый блондин. «Совсем как я каких-то шестьдесят лет назад», – с гордостью больше за себя, чем за племянника, подумал старик.
Майкл улыбнулся ему и, вытираясь махровым полотенцем, стал устраиваться в кресле-качалке напротив.
– Нет, дядя Сэм, я с удовольствием послушаю.
– Знаешь ли ты, что наш предок, до того как стать президентом любимой нашей Америки, работал послом в далёкой России? – каким-то надменным речитативом начал ветеран. – Не знаешь? Тогда слушай…
Это было сто лет назад. Осенью 1809 года Джон Куинси Адамс прибыл в Санкт-Петербург, вручил российскому императору верительную грамоту и сразу чем-то понравился Александру Первому. Наверное, честностью, ведь он откровенно рассказал, что имеет инструкцию договориться о вечном мире и дружбе между США и Россией.
Они подружились. Император ввёл его в свет, познакомил со всеми высшими чиновниками. Больше всех американскому послу понравился граф Гурьев, про которого рассказали смешной случай. Когда Гурьева утверждали министром финансов, император лично поднёс ему на целование икону, а граф выкусил из её оклада самый крупный бриллиант и унёс его за щекой.
Жить американцу приходилось в реально непривычных условиях. Он потом мемуары оставил, где написал: «Здесь официальные лица тратят намного больше, чем позволяет их жалованье, многие никогда не возвращают долгов, их источники дополнительных доходов у нас считались бы бесчестными. Жить экономно тут считается непристойным».
В первые дни не обходилось без конфузов. Как-то русский император увидел Джона К. Адамса без перчаток и удивился так, «словно застал на паркете босого человека». В мемуарах Адамс так и записал: «Дворец был рядом, и мы с секретарём пошли пешком. Только появились, а все уже за спиной шепчутся: “Пеш и бос, какой ужас!” Оказывается, перчатки и варежки (зимой) – это обязательно в Российской империи. Пришлось купить и нам в ущерб семейному бюджету».
– Ничего себе! – воскликнул Майкл, перестав качаться в кресле. – А я думал, мои предки всегда были богаты!
– Малыш, они были президентами, имели власть, но не стремились стать богатыми, – всё так же медленно и чеканно поучал старый Сэмюэль молодого помощника. – Вот ты хочешь стать миллионером? Мечтаешь разбогатеть на бирже? Признайся – грешен?
– Конечно, дядя Сэм!
– Об этом мечтает большинство, люди работают день и ночь, думая только об одном – поскорее повесить себе на шею табличку «У меня есть миллион». И с ней они идут на биржу и тут видят, что у каждого второго на груди написано «У меня два миллиона», а у некоторых вообще «Три миллиона», «Четыре, скоро будет пять»…
Старик хотел ещё что-то добавить, но зазвонил телефон.
– Я должен вас учить, что ли?! – с минуту послушав, повысил голос дядя Сэм. – Дайте ему денег!
На том конце, видимо, сказали, что пытались. Дядя Сэм отчеканил:
– Если я говорю «дайте ему денег», значит, надо дать столько денег, что он ни смог бы отказаться!
Он положил трубку, что-то черкнул в блокноте и продолжил:
– Деньги и власть – разные вещи, малыш. И власть, поверь, дороже денег. Торговать на бирже скоро смогут и роботы. А люди останутся. Что бы ни случилось на Земле, кто-то всё равно уцелеет. Пусть погибнет миллиард или даже два, но те люди, которые сейчас управляют всем и всеми, так и останутся наверху…
– А русские послы у нас так же бедствуют, как прадед Джон Адамс? – молодому помощнику захотелось вернуть разговор в прежнее русло.
– Не сказал бы! – улыбнулся дядя. – Не прошло и двадцати лет с той истории, как в Вашингтон прибыл посланник из России, барон Александр Бодиско. И что удивительно – они встретились! Наш предок уже успел послужить родине в президентском кресле, потом был избран в палату представителей и уже в качестве депутата бывал в доме барона Бодиско. Тот жил на широкую ногу – и это мягко сказано. Каждый день приёмы, торжества, бесконечные праздники. Газеты писали: «Кто в Вашингтоне имеет самый большой дом, угощает лучшими обедами, устраивает великолепнейшие балы, развлекает чаще и лучше других? Ответ один: это русский посланник». Кстати, его все любили, называли «дядя Саша»…
– Да кто он такой? Откуда взялся? – удивился племянник, снова замерев в кресле-качалке.
– Он сын банкира и имел, конечно, немалый капитал. Но была ещё одна причина: он влюбился. В соседскую девочку шестнадцати лет. Посланнику огромной империи шестой десяток стукнул, и он носит её книжки-тетрадки из школы – ты можешь в это поверить?
– Разве это морально, дядя?
– Он делал всё корректно, пристойно. Сватался официально, с богатыми подарками. И не уставал при этом повторять, что Соединённые Штаты – единственный друг, на которого Россия может положиться. Короче, на его свадьбе был почти весь политический бомонд США, а президент даже устроил в Белом доме большой обед в честь молодожёнов.
– Дядя, ты, похоже, одобряешь такой мезальянс?
– Мне бы не хотелось, чтобы ты когда-нибудь так же безрассудно потерял голову. Она нужна нам для иных дел, малыш. Признаюсь, всегда женщины интересовались мною, а не я ими. Вот и ты живи так же. Сами придут и всё дадут. Кстати, та пара жила счастливо, пятеро детей у них было. Когда «дядя Саша» умер, впервые в истории прервали заседание Конгресса: сенаторы ушли на похороны. Мне тогда было столько же лет, сколько тебе сейчас, и я тоже ходил на кладбище.