Давай навсегда

– Нет.

– Ты даже не дослушала! – начал раздражаться Клюев.

– Мне хватило того, что я услышала, Вадик. Ещё раз повторяю, нет. Ты, в установленное судом время, забираешь сына с дочерью и пытаешься найти с ними общий язык без меня в качестве буфера.

– У меня с ними и так нормальные отношения!

Девушка сложила руки под грудью и обхватила себя за плечи. Этажом выше кто-то приоткрыл подъездную форточку и теперь оттуда тянуло холодным, влажным воздухом.

– Я просто хочу, чтобы дети видели нас вместе как можно чаще, – продолжал бывший муж. – Чтобы они знали, что мы их любим и… – он вдруг шагнул к ней ближе и протянул руки.. – И друг друга тоже…

Соболева резко отшатнулась в сторону, избегая прикосновений. Вместо злости и желания высказать всё, что она думает о его словах и о нём самом, в частности, на неё неожиданно накатила какая-то странная усталость и апатия, от которых захотелось просто лечь спать и не думать ни о чём. Ни о деньгах, ни о работе, ни о бывшем муже и его жалких попытках всё вернуть.

– Вадик, ты головой на батутах ударился? Дети и так знают, что их любят. Что Я их люблю. Поэтому давай без этого, – Яся, вздохнув, взялась за ручку двери. – Если на этом всё, то я пойду. У меня ещё куча дел. Всего хорошего. Потом напишешь, когда захочешь увидеться с сыном и дочерью.

Не дожидаясь ответа, зашла в квартиру и, увидев маму, ждущую её возвращения, попыталась растянуть губы в непринуждённой улыбке, но получилось нечто перекошенное и не очень искреннее.

– И что он снова от тебя хотел? – спросила Алевтина Георгиевна.

По лицу женщины было видно насколько ей не по душе эта ситуация, поэтому Ярослава подошла к родительнице и успокаивающе обняла за плечи. Пока с ней рядом семья она просто обязана держать спину прямо, даже если очень хочется сгорбиться, сжаться в комочек и куда-нибудь спрятаться.

– Ничего серьёзного, мамуль, как обычно. Я отправила его домой.

– Молодец, нечего ему здесь делать. Только одни нервы и расстройства…

– А ты не нервничай. Лучше пойдём что-нибудь приготовим. Я такая голодная, не представляешь!

– Да где уж мне? Я же на работе допоздна не засиживаюсь, – женщина бросила на неё укоризненный взгляд. – Что там без тебя совсем не справятся что ли?

Соболева устало потёрла лицо ладонями. Как оказалось, нет, не справятся. Дела росли в геометрической прогрессии и вместо радости за коллегу, ушедшую в отпуск по уходу за ребёнком, она теперь в основном чувствовала зависть и в шутку сама грозилась уйти в декрет следом.

– Ты же знаешь, мам. Завтра ужин, нужно было кучу всего перепроверить, проконтролировать, исправить.

– А отдыхать когда собираешься?

– Отдыхать? – Яся прикрыла рот рукой, чтобы прикрыть зевок. – Вот приготовлю ужин, поем, поглажу платье, доведу до ума парочку текстов, раз уж дети спят, умоюсь и можно будет отдыхать.

– Ужин я приготовила, так что можешь идти кушать. Платье поглажу, а переводы твои подождут, ничего с ними не сделается.

Девушка с негодованием покачала головой. Не любила она, когда мама тратила на них и так не ахти какую большую пенсию. И дело было не в собственной уязвлённой гордости (хотя это, конечно, тоже) а в том что Алевтина Георгиевна всю жизнь положила для того, чтобы дочь была счастлива и ни в чём не нуждалась. Яся выросла с мыслью о том, что однажды роли поменяются и она обеспечит любимую мамочку всем, что ей будет нужно, но в итоге получилось так, что пока сама Ярослава пыталась свести концы с концами, мама покупала в дом продукты, готовила ужины и сидела с детьми.

– Мам, ну, зачем ты тратилась? Я же сказала, что зайду в магазин и куплю что-нибудь.

– А на кого ты мне ещё прикажешь тратиться? Что за глупости? Мои деньги, что хочу с ними, то и делаю.

– Так же нельзя, мамуль. Я взрослая и… – её пламенную речь прервал новый зевок, который Соболева едва успела прикрыть ладонью. – И должна сама заботиться о себе.

– Хватит спорить с матерью! Ещё раз говорю, иди ужинать, выпей чай с мёдом, чтобы не заболеть, и марш спать! В последний раз повторяю, иначе… – женщина упёрла руки в бока. – Иначе, вообще, тебя завтра никуда не отпущу!

Спорить с Алевтиной Георгиевной, когда она твёрдо что-то решила и, правда, было бесполезно. Ярослава это прекрасно знала ещё с детства, поэтому, скрепя сердцем, но всё же послушалась.

После быстрого горячего душа, вкусного ужина и маминой душевной компании в сон заклонило в разы сильнее. Откинувшись на спинку стула, девушка грела в ладонях кружку чая с мёдом и с трудом держала глаза открытыми. Стычка с бывшим мужем забрала у неё сил гораздо больше, чем она думала изначально. Да и напряжённая неделя, которая словно слилась в один нескончаемый день сурка, тоже давала о себе знать и теперь организм требовал хотя бы небольшой, но передышки.

– Вот и умница, – Алевтина Георгиевна забрала у неё пустую тарелку с вилкой и, как в детстве, погладила по голове. – Хорошая девочка.

Яся не смогла удержаться от слабой улыбки. В почти тридцать лет слышать как мама называет её хорошей девочкой было забавно, но чертовски приятно.

– Завтра со всем справишься, даже не беспокойся. Ты же у меня самая умная, самая красивая, самая сообразительная, самая…

– Неудачливая? – проснулось в ней самобичевание.

– Ну. скажешь тоже! – женщина бросила на неё возмущённый взгляд и погрозила пальцем. – Всё у тебя удачно, уж поверь мне. И будет ещё лучше, я уверена!

– Думаешь?

– Конечно.

Соболева вздохнула и отставила кружку в сторону. Порой в дни, когда всё наваливалось в кучу, например, как сегодня, ей казалось наоборот, что лучше точно не станет. Что она до конца своих дней будет пытаться удержаться на плаву и не утонуть в бытовых проблемах. Что не сможет обеспечить детям достойное будущее, а маме беззаботную старость. Что из-за последствий неудачного замужества так и не сможет вновь доверять людям. Но потом это уныние вытесняла любовь к семье, себе и делу, которым она занималась, и лёгкая улыбка сама вырисовывалась на губах.

– А знаешь, мамуль, ты права, – решительно кивнула Яся. – Всё у нас будет замечательно.

– Мама всегда права, – хмыкнула женщина. – Мама дурного не скажет.

***

Ярослава присмотрелась к зеркалу. Оттуда на неё смотрела молодая, привлекательная и успешная женщина в красивом платье, подчёркивающим стройную фигуру, и удобных лодочках, прибавивших сантиметров пять в росте. На лице макияж, подчеркивающий глаза, ровный нос и пухлые губы. Волосы уложены в лёгкие волны.

– Какая же ты красивая, Яська. – с восхищением протянула стоящая рядом Наташа.

Соболева покрутилась по своей оси и согласно кивнула. Красивая, да. И цвет платья ей очень идёт. Кремовый. Тёплый. И фасон тоже. Не строгое, но и не коктейльное. Элегантное. То, что нужно для делового ужина.

– Я боялась, что не войду в него, но смотри-ка… – Соболева провела руками по бёдрам, разглаживая ткань. – Село как влитое.

– Ну, ещё бы. Ты в последнее время чуть ли не просвечиваешь.

Татка, конечно, немного преувеличивала. Из-за стресса и нарушенного режима питания с неё просто сошли килограммы, набранные ещё во время летнего отпуска. В грядущие новогодние праздники она ждала их обратно. Потому что мамины салатики и выпечка – это Ясина личная ахиллесова пята, из-за которой её сила воли исчезала в неизвестном направлении, а объёмы в талии и ниже наоборот увеличивались с пугающей скоростью.

– Вот-вот, Наташ! – поддержала Круглову мама, сидящая неподалёку в кресле и любуясь дочерью. – Ест, как птичка! Скоро в обморок голодный падать начнёт!

– Да брось, мам, – рассмеялась Ярослава. – Что-что, а это мне точно не грозит.

Сделав несколько шагов по комнате, девушка прислушалась к ощущениям. Было немного непривычно, но вполне комфортно. В последний раз она надевала платье и каблуки летом, когда позволяла погода и настроение, но осень в этом году выдалась дождливой и прохладной, так что и сентябрь, и октябрь Яся в основном проходила в брюках и обуви на плоской подошве. Особой грусти по этому поводу она не ощущала, но всё равно была рада нарядиться немного иначе, чем обычно. Ведь даже такие, казалось бы на первый взгляд, простецкие мелочи были способны поднять настроение и самооценку.