Страница 15 из 20
Дверь открылась, и в палату вошли солдаты. Билл искал среди них привычные лица, но видел лишь бывших сварщиков и незнакомцев. Потом вспомнил.
– Задница Браун изжарился! – закричал он. – Тэмбо сварился! Сплина выпотрошило! В живых не осталось никого!
Он нырнул под одеяло и душераздирающе застонал.
– Не годится герою так себя вести, – укоризненно произнес врач, вытаскивая его на подушки и поправляя одеяло. – Ты герой, солдат! Твое мужество, находчивость, боевой дух и снайперская меткость спасли корабль. Защитные поля вышли из строя, машинное отделение было разрушено, артиллеристы перебиты, управление потеряно, вражеский крейсер уже готовился нанести смертельный удар, когда ты, словно ангел мщения, раненый, истекающий кровью, из последних сил произвел один-единственный залп, который разбил неприятеля и спас «Фанни Хилл», «гранд-даму» нашего флота. – Врач протянул Биллу листок бумаги. – Сам понимаешь, это цитата из официального рапорта. Лично я считаю, что тебе повезло.
– Вы просто завидуете, – хмыкнул Билл. Он уже начал вживаться в образ.
– Не строй из себя психоаналитика! – закричал врач, но тут же жалобно всхлипнул: – Я всегда хотел быть героем, а в результате обхаживаю их на задних лапках… Ладно, снимаем бинты.
Он освободил левую руку Билла от растяжек и начал разматывать бинт. Солдаты тесным кругом обступили постель и, затаив дыхание, наблюдали.
– Что с моей рукой, доктор? – Билл внезапно заволновался.
– Поджарилась, как отбивная. Пришлось ее отрезать.
– Тогда это что?! – в ужасе вскричал Билл.
– Другая рука, пришитая. Их после битвы осталось знаешь сколько? Потери личного состава – сорок два процента, так что я только и делал, что резал и шил, поверь на слово.
Исчез последний слой бинта, и солдаты в восхищении заахали:
– Какая прекрасная рука!
– Пошевели-ка пальцами!
– И чертовски красивый шов у плеча – смотри, какие стежки аккуратные!
– Мускулистая, логичная – не сравнить с той щепкой, что у него с другой стороны!
– Да, и длиннее, и темнее… Прелестный оттенок кожи!
– Это рука Тэмбо! – взвизгнул Билл. – Уберите ее!
Он шарахнулся в сторону, однако рука последовала за ним. Его вновь уложили на подушки.
– Счастливчик ты, Билл, такая лапища досталась, да к тому же еще и от дружка!
– Он бы тебе все отдал!
– Теперь память о нем будет…
Рука и в самом деле была неплохая. Билл наклонился и пошевелил пальцами, подозрительно приглядываясь. Действует! Он стиснул руку ближайшего солдата, да так, что тот скорчился от боли, когда затрещали кости. Потом Билл присмотрелся внимательнее и заорал:
– Костоправ несчастный! Ветеринар! Славная работка, нечего сказать… Это же правая рука!
– Ну и что?
– А то, что отрезал ты левую! Теперь у меня две правые.
– Просто левые кончились. Я же не волшебник! Стараешься изо всех сил, а в ответ слышишь одну брань… Скажи спасибо, что не пришил тебе ногу. – Он злорадно ухмыльнулся. – Или еще что-нибудь…
– Это и впрямь хорошая рука, Билл, – заверил солдат, растиравший свою ладонь. – Тебе здорово повезло. Теперь ты можешь отдавать честь любой рукой, больше никто на это не способен.
– Верно, – произнес Билл. – Я и не подумал… Мне действительно повезло.
Он попробовал: локоть его левой правой руки подпрыгнул вверх, и пальцы замерли точно в полудюйме от виска. Солдаты щелкнули каблуками и отдали ему честь. Тут дверь распахнулась, и в палату просунул голову офицер:
– Вольно, вольно… Старик желает нанести неофициальный визит.
– Сюда идет капитан Зекиаль!
– Я никогда еще его не видел!
Солдаты расщебетались, как птички, и занервничали, словно девственницы перед обрядом дефлорации. В палату вошли еще три офицера, и наконец санитар ввел десятилетнего идиота в капитанском мундире и со слюнявчиком.
– Бе-е-е… Пливет, лебята! – просюсюкал капитан.
– Капитан приветствует собравшихся, – кратко перевел первый лейтенант.
– Это тот, в кловатке?
– Особенно сердечно капитан желает приветствовать нашего героя.
– Э-э… чего-то еще, но я позабыл…
– Кроме того, капитан желает сообщить отважному воину, спасшему наш корабль, что ему присвоено высокое звание предохранительного первого класса, каковой чин автоматически продлевает срок службы на семь лет, а также что немедленно после выписки из госпиталя он должен отправиться первым же доступным транспортом на имперскую планету Гелиор, чтобы из рук самого императора получить орден Пурпурного дротика и почетную Звезду туманности Угольный Мешок.
– Я хочу пи-пи…
– А теперь неотложные дела призывают капитана на мостик. Примите его самые теплые пожелания!
– …Не молод ли наш Старик для своего поста? – поинтересовался Билл.
– Есть и моложе, – отмахнулся врач. Он искал иглу потупее, чтобы сделать Биллу укол. – Не забывай, все капитаны – члены аристократических семейств, а даже самой многочисленной аристократии не хватает на галактическую империю. Приходится довольствоваться тем, что есть.
Врач нашел погнутую иглу и насадил ее на шприц.
– Ну хорошо, молодой так молодой. Но не слишком ли он глуп для такой работы?
– Берегись, паршивец, так ты и на его величество замахнешься!.. Возьми двухтысячелетнюю империю, скрещивай аристократию только между собой, поощряй рецессивные гены и врожденные дефекты – и получишь такую публику, что любому клиенту психушки до нее далеко! Видел бы ты капитана прежнего моего корабля…
Врач содрогнулся и злобно воткнул в Билла бракованную иглу. Билл взвизгнул и с тоской поглядел на сочащуюся из дыры кровь.
Потом дверь закрылась, и Билл остался один, перед голой стеной и туманным будущим. Предохранительный первого класса – это хорошо. Однако дополнительные семь лет службы – это плохо. Билл пал духом. Потянуло почесать языком со старыми дружками, но затем ему пришло в голову, что все они погибли, и дух его пал еще ниже. Билл хотел приободрить себя, да не мог найти подходящего повода, пока не вспомнил, что он может сам с собой обмениваться рукопожатием. Это обстоятельство его несколько развлекло.
Он лежал в пустой палате и пожимал себе руку. А потом заснул.
Часть вторая
Носовой отсек космического челнока был выполнен в виде гигантского иллюминатора из специального армированного стекла, за которым клубились мчащиеся навстречу облака. Развалившись в противоперегрузочном кресле, Билл любовался величественным зрелищем. Челнок мог вместить двадцать пассажиров, но сейчас здесь было всего трое солдат. Билл старался не смотреть слишком часто на сидевшего рядом артиллериста первого класса. Выглядел он так, словно им самим стреляли из пушки. Лицо с единственным глазом, налитым кровью, было почти целиком пластмассовое, хитросплетение блестящих поршней, проволочных тяг и электронных датчиков заменяло ему четыре отсутствующие конечности, а знаки различия и погоны были приварены прямо к металлическому каркасу, выполняющему функцию грудной клетки. Третий пассажир, коренастый сержант-пехотинец с бандитской рожей, плюхнувшись в кресло, моментально захрапел.
– Ух ты! – воскликнул Билл. Челнок пронзил последний слой облаков, и над ним засверкал золотой шар Гелиора, столицы империи десяти тысяч солнц.
– Вот так альбедо! – прокаркал из глубин своей пластиковой физиономии артиллерист. – Аж глаз режет!
– Еще бы! Планета, покрытая чистым золотом, представляешь?
– Нет, не представляю. И не верю. Слишком дорого получилось бы. Но я запросто могу представить себе планету, закатанную в анодированный алюминий.
Приглядевшись внимательнее, Билл убедился, что это и в самом деле совсем не золото. Настроение снова упало. Ну и пусть не золото! Зато могущество и слава неподдельные! Гелиор всегда был и будет имперской планетой, недремлющим, всевидящим оком Галактики. Сюда стекались донесения обо всем, что происходило на каждом корабле, и вся эта информация классифицировалась, кодировалась и вводилась в компьютеры. Гелиор решал судьбы целых цивилизаций и сдерживал мерзкие поползновения агрессоров. Это была планета, абсолютно покоренная человеком: моря, горы и континенты покрылись безудержно разрастающимся многоэтажьем, а население Гелиора посвящало свою жизнь одной лишь цели – могуществу, власти. Сверкающая поверхность верхнего уровня была сплошь усыпана огнями космических кораблей самых разных размеров, а темное небо искрилось огоньками уже стартовавших или дожидающихся посадки. Изображение неумолимо увеличивалось… Вдруг резко сверкнула вспышка, всех ослепившая, и все исчезло.