Страница 11 из 20
Сержант расхохотался, причем не своим обычным, похожим на скрежет пилы по человеческим костям, а почти нормальным смехом.
Билл продолжал, заикаясь от волнения:
– Н-но вы ведь садист, извращенец, животное, негодяй, убийца…
– Спасибо, Билл. Приятно слышать. Я стараюсь вкладывать в работу всю душу и, как и всякий, не прочь дождаться слова похвалы. Роль убийцы достаточно сложна. Наконец-то это дошло даже до такого олуха, как ты.
– Как же… разве вы не в самом деле…
– Молчать! – рявкнул Сдохни, и столько в его голосе было яда и бешенства, что температура тела Билла разом упала на шесть градусов. Сержант вновь улыбнулся. – Ты не виноват, сынок, что с тебя взять? Уж больно ты глуп, да и родом с какой-то захудалой планетки. Общение с армейскими придурками тоже ума не прибавляет, и вообще… Но пошевели мозгами, парень! Военная муштра – слишком серьезное дело, чтобы доверить его любителям. Прочитал бы ты в нашем колледже главку-другую из учебника… у тебя бы кровь в жилах застыла! В доисторические времена сержанты-дрессировщики, или как их там называли, вот те были садисты так садисты! Им позволяли прямо с грязью смешивать рекрутов. Благодаря этим бравым невеждам солдат начинал ненавидеть службу, прежде чем соображал, что ее надо бояться, и дисциплина катилась к чертям собачьим. А потери?! То кого-нибудь зашибут ненароком, то целый взвод утопят во время переправы, то еще что-нибудь в этом роде. Просто слезы на глаза наворачиваются, такие были потери!
– Можно мне спросить, на чем вы специализировались в колледже? – робко поинтересовался Билл.
– Воинская дисциплина, подавление духа и методология воздействия – вот мой курс. Обзорный, четырехлетний, но закончил я его на «отлично», а для парня из рабочей семьи это совсем недурно. Все силы отдавал службе – а проклятые ублюдки запихали меня в эту вонючую посудину!
Он поднял очки в тонкой золотой оправе и смахнул набежавшую слезу.
– Вы ждали благодарности? – несмело спросил Билл.
– Да, ты прав, глупо с моей стороны! Спасибо, что привел меня в чувство. Билл, из тебя еще выйдет хороший солдат. От начальства нужно ожидать лишь преступного равнодушия и халатности, чтобы этим можно было воспользоваться – ну, как делают там, наверху: взятки, хищения имущества, махинации на черном рынке и так далее. Но в лагере я и впрямь здорово поработал и питал наивную, как выяснилось, надежду, что мне позволят заниматься этим и впредь… Ладно, займусь-ка делом: пора устраивать себе перевод.
Он поднялся с койки и убрал коробку с конфетами и очки в запирающуюся на ключ тумбочку.
В минуты сильного душевного волнения Билл начинал соображать медленнее и все качал головой, время от времени даже постукивая по лбу тыльной стороной ладони.
– Видно, вашей карьере сильно помогло врожденное урод… Я хотел сказать, у вас такие красивые зубы…
– Еще бы не помогло, – отозвался Сдохни, пощелкивая ногтем по одному из своих клыков. – Но чертовски дорого! Ты знаешь, сколько стоит комплект искусственно выращенных и хирургически вживленных клыков? Держу пари, что нет! Я три года подрабатывал во время летних отпусков, чтобы сколотить деньжат, и скажу тебе: не жалею. Имидж – вот главное! Изучал я старые фильмы: тогда тоже, по-своему, примитивно, умели из человека сделать скотину. Подбирали таких специалистов, очевидно, по внешнему виду и по коэффициенту умственного развития – чем хуже, тем лучше, но были они настоящими знатоками своего дела. Продолговатые, наголо бритые черепа, усеянные шрамами, мощный подбородок, отвратительные манеры, вспыльчивость – все, что угодно. Я понял, что некоторые предварительные инвестиции могут в будущем обернуться дивидендами. О, это была настоящая жертва, поверь мне! Ты встречал еще подобные клыки? Нет! Причин предостаточно. Конечно, чтобы рвать жесткое мясо, они хороши, ну а дальше? Попробуй поцелуй девушку… Ладно, Билл, проваливай, у меня дела. Еще увидимся…
Последние слова Билл едва расслышал, так как, ведомый хорошо вымуштрованными рефлексами, очутился в коридоре, едва уловив команду. Когда самопроизвольный страх миновал, Билл отправился восвояси тщательно отработанным шагом, несколько напоминающим походку утки с перебитыми коленными суставами. По его мнению, именно так ходили старые космические волки. Он считал себя уже в какой-то мере закаленным ветераном и на минуту даже возомнил, что больше знает об армии, чем армия о нем. Эти наивные иллюзии растаяли как дым, стоило вмонтированным в потолок динамикам откашляться и прогнусавить:
– Слушайте все! Наш старик-капитан Зекиаль издал приказ, которого мы с нетерпением ждали. Идем в бой, ускорение нос-корма, закрепить все на совесть!
Глухой, наполненный сердечной болью стон прокатился по кубрикам гигантского корабля.
В сортирах воздух гудел от шуточек и сплетен, касающихся цели первого полета «Фанни Хилл», однако ничего общего с действительностью они не имели: их по приказу командования распространяли тайные агенты полиции. Единственное, что можно было сказать с уверенностью, так это то, что корабль, похоже, и в самом деле куда-то полетит, потому что корабль, очевидно, готовили куда-то полететь. Даже Тэмбо, укладывающий в кладовке запасные предохранители, вынужден был с этим согласиться.
– Хотя, с другой стороны, – добавил он, – возможно, что это всего лишь операция по дезинформации шпионов. Мы делаем вид, что куда-то полетим, а на самом деле туда полетит другой корабль.
– Куда – «туда»? – спросил Билл с раздражением, потому что придавил ноготь на указательном пальце.
– Ну куда-нибудь, какая разница? – Все, что не имело непосредственного отношения к его вере, Тэмбо оставляло равнодушным. – Зато мне доподлинно известно, куда попадешь ты.
– Куда же? – замер Билл, заглотнув приманку.
– Прямехонько в ад, если не будешь спасен.
– Опять за свое… – простонал Билл.
– Вот погляди, – тоном искусителя шепнул Тэмбо и запустил знакомую райскую картинку: золотые врата, фигурки на облачках, рокот тамтамов…
– Ну-ка, кончай свое дерьмовое спасение! – гаркнул предохранительный первого класса Сплин, и картинка исчезла.
Что-то слегка дернулось у Билла в желудке, но он принял это ощущение за очередной сигнал тревоги, посланный запаниковавшими внутренностями, которым постоянно мерещилось, что их намереваются уморить голодом. Сложнейшая, чудесная система по перевариванию и усвоению пищи все никак не могла переварить и усвоить простой факт: она обречена на жидкостную диету.
Однако Тэмбо прервал работу и склонил голову набок, будто прислушиваясь, а затем осторожно ткнул себя кулаком в живот.
– Летим, – решительно заявил он. – Причем на межзвездной тяге.
– Значит ли это, что мы вламываемся в подпространство и вскоре жуткие судороги скрутят каждую клеточку наших организмов?
– Нет, старыми подпространственными двигателями уже не пользуются. Множество кораблей пробилось в подпространство с этими жуткими судорогами, но ни один из них до сих пор еще не выбрался обратно. Я читал в «Солдатской правде» статью какого-то математика, что в расчеты вкралась ошибка; время в подпространстве действительно течет иначе, но иначе быстрее, а не иначе медленнее, и те корабли могут вернуться черт знает когда, если вообще когда-нибудь вернутся.
– Значит, мы в надпространстве?
– Ничего подобного!
– Так, может, нас разложили на составляющие атомы и занесли в память гигантского компьютера, которому стоит лишь вообразить, что мы находимся в каком-то определенном месте, и раз – мы уже там?
– Ого! – присвистнул Тэмбо, и его брови поднялись чуть ли не к самой линии волос. – Для деревенского увальня зороастрийца у тебя довольно странные идеи! Ты не выпил, часом? Или, может, курнул чего?
– Ну скажи! – взмолился Билл. – Если ни то ни другое, тогда что же? Чтобы драться с чинджерами, нам нужно пересечь межзвездное пространство, и как это мы сделаем?
– Да вот так! – Тэмбо огляделся, нет ли поблизости предохранительного первого класса Сплина, и сложил руки лодочкой. – Представь себе, что это корабль в космосе. Когда включается разбухательная тяга…