Страница 28 из 41
У Биттегурна было круглое лицо с крепкими, румяными щеками-яблоками; его характерной чертой были пышные свисающие белые усы. Судя по всему, волосы мигрировали туда с макушки.
– Что, это секрет? – прорычал жрец, делая еще один здоровый глоток вина. – Эх, славно! – ухмыльнулся он, вытирая рот рукавом.
Запах уксуса шибал в нос за десять футов.
– Я Гаррет, – объяснил я еще раз. – Провожу расследования. Ищу людей. Задаю вопросы. Я пришел к вам, чтобы задать несколько вопросов о религиях в Йимбере.
– В Йимбере нет религий.
– Как вы сказали?
– Они теперь все здесь, в Танфере. Тебе какая нужна?
– Я задаю вопросы как раз для того, чтобы выяснить, что к чему.
Он ждал – возможно, надеялся, что я предложу ему взятку. Я тоже ждал.
– Ты собираешься начинать? – спросил он наконец.
– Ну хорошо. Подытожим факты. Вы из Йимбера. Предположительно – эксперт по их религиям. У меня проблемы с религиозными фанатиками из Йимбера. Мой дом наводнен котятами, которых свалила на мою голову какая-то уличная беспризорница, предположительно религиозная принцесса. Сразу после этого она исчезла. Сейчас вокруг моего дома околачиваются громилы, одетые в отвратительные зеленые панталоны. Предположительно работающие на бога по имени Алеф. Когда они не заняты разрушением частной собственности, они на добровольных началах восстанавливают и отделывают стены больницы «Бледсо» – куда замуровывают металлические статуэтки каких-то животных.
– А-Лаф.
– Что?
– Бога зовут А-Лаф, а не Алеф.
– Поправка принята. Это важно?
– Вряд ли… Этот мертвый солдат был последним из подразделения.
Очень образно.
– Посмотрим, может быть, мне удастся набрать пару рекрутов, когда мы закончим, – продолжил он.
Хм, когда ведешь расследование среди безумцев, часто бывает важно найти ниточку, за которую следует потянуть. Сейчас я, похоже, ухватился за целую веревку.
– Это что еще такое? – спросил жрец.
– Что?
– Вот это, что ты крутишь в руках.
– Это камень, которым кто-то пытался меня убить. Расскажите мне теперь об А-Лат.
На этот раз он не стал поправлять мое произношение.
– А-Лат – Королева Ночи. Мать Тьмы. Любовь и смерть, связанные в один мерзкий узел. Ее культ раньше славился храмовой проституцией. Теперь его больше не существует… Можно я посмотрю камень? Он какой-то неестественный.
– Как давно вы оставили Йимбер? Если этот культ уже угас, как тогда получилось, что я оказался по уши в его противниках?
– Я здесь два года. Мои прихожане разбежались, когда люди А-Лафа принялись убивать тех, кто ему не поклонялся. Особенно женщин А-Лат. Последних верховных жриц они замучили до смерти, а священную кошку, воплощение богини на земле, принесли в жертву своему идиотскому идолу в храме А-Лафа.
Наконец-то я получил настоящую информацию. Покойник был прав – терпение всегда вознаграждается.
Все начинало вставать на свои места, в деле появились рисунок и ритм. Танфер, очевидно, был уже вторичной зоной конфликта. А Йимбер наверняка полнился пророчествами и слухами о тайных мстителях, носителях неведомых клятв. Там, должно быть, встречались храбрые бойцы, продолжавшие борьбу даже несмотря на то, что надежды вроде как не было. Одноглазые и левши, потерявшие палец с правой руки. Материал для возвышенных героических сказаний – в масштабах фермерских сообществ, разумеется. Большинство королевских подданных не даст и крысиного хвоста за подобную чепуху. Им хватает своих громовых ящеров, с которых надо сдирать шкуры, и семян, которые надо сажать.
– Дай мне посмотреть эту штуку.
Преодолев минутное иррациональное нежелание, я протянул камень старине ББ.
Жрец хмыкнул и уставился на кругляш. Придвигаясь поближе к свету, отбрасываемому кучкой обетных свечей, он становился все бледнее. В конце концов он вскрикнул, выронил камень, потом снова обрел самообладание и пихнул окатыш обратно мне.
– Держи его подальше от огня. От любого огня. А так делай с ним что хочешь.
– А?
– Позволишь пламени коснуться его – будешь потом жалеть всю жизнь. А она, скорее всего, продлится после этого не дольше минуты – если боги тебя очень любят.
Мне не понравилось, как это прозвучало.
– Ты ведь небось и знать не знаешь, что за чертовщина у тебя в руках? – спросил он.
– У меня в руках зеленый камень, которым кто-то пытался вышибить мне мозги. Я начал носить его с собой, потому что, когда я кручу его в руках, я становлюсь спокойнее, расслабляюсь и начинаю мыслить яснее.
– Твои руки теплые, ему это нравится – поэтому он делает так, что тебе хорошо.
У меня теплые руки? Расскажите это Тинни!
– Как насчет небольшого намека?
– Он похож на яйцо, так? Это потому, что это и есть яйцо.
– Что? – Мысль старины Гаррета порой бывает быстрее ледника.
– Дружище, к тебе попало яйцо птицы Рух. Уж не знаю, зачем кому-то понадобилось вышибать им тебе мозги, но…
– Отлично придумано! Ну конечно, если камень в форме яйца, значит это и есть яйцо! А потом из него вылупляются малютки-булыжники.
– Рух. Огненная птица. Спалит твой дом вместе с тобой за полминуты, если яйцо коснется огня и она вылупится.
– Огненная птица? Я всегда думал, что огненная птица – это феникс.
– Без разницы. На твоем месте я бы сейчас бегом побежал на улицу и проверил, далеко ли я смогу зашвырнуть его в речку. Там в грязи ему будет хорошо и прохладно.
– Но птицы Рух большие! Они могут унести мамонта.
– Преувеличение. В окрестностях Йимбера есть четыре вида, и самые большие унесут разве что ягненка или средних размеров собаку. Людям кажется, что птицы крупные, потому что люди так спешат побыстрее оказаться в укрытии, что у них нет времени рассмотреть внимательнее. Самые маленькие птицы Рух ненамного больше воробья – порхают взад-вперед, как колибри. Это твое яйцо – от птицы, которую называют райским фениксом. Она похожа на фазана в клоунском наряде.
– Как попугай?
– Ярче. Они пестрые, как шлюхи. Из-за этого на них так много охотятся – ради перьев.
– Как же это возможно – охотиться на птицу Рух да еще вытаскивать из нее перья?
– А как в том анекдоте: осторожно.
Я окинул его недоверчивым взглядом. Он увел меня в сторону от расследования в области сравнительного религиоведения.
– Моя мать иногда говорила о чем-нибудь: «редкое, как яйцо птицы Рух». Или еще «как жабий мех» или «куриные зубы».
– Яйца птицы Рух попадаются чаще, чем куртки из жабьего меха, но они все же не валяются под ногами. Особенно большие. Чтобы разорить гнездо феникса, нужно редкое сочетание: отчаянная храбрость и откровенный идиотизм.
– Кажется, я знаю пару подходящих парней…
– Вот-вот. Среди А-Лафовых пономарей полно храбрых идиотов, но дьяконы – это те парни, которые говорят им, что делать, – не стали бы терять людей из-за такой ерунды. У тебя здесь настоящее чудо, друг мой. Представить не могу, как они раздобыли это яйцо. Разве, может быть, когда грабили храм А-Лат – у нее их было навалом.
Старый ББ прервался, чтобы оросить свои трубопроводы доброй полупинтой вина.
– А я думал, что тот мертвый солдат был последним из своего племени.
– Ты же не побежал захотеть… не захотел побежать… В общем, у нас в строю новое подразделение. Выдержано в бочонках с прошлого Седонина дня.
– Чего?
– Седонин день – посвященный Имнамику. Это было позавчера… Парень, говорю тебе, если бы это было мое яйцо, я бы выскочил наружу и закинул его как можно дальше. Пусть себе лежит где-нибудь там, в холодной-холодной глине…
Я не обращал внимания на его болтовню, которая на сто процентов состояла из абсолютной чуши. Но это навело меня на некоторые мысли…
– А что, если бы я захотел убить кого-нибудь, напустив на него огонь?
Лицо ББ еще больше побагровело.
– Слушай, проныра, у меня не так уж много денег, но я не из тех, кто…
– Я вовсе не собираюсь никого убивать! Просто хочу выяснить, отчего они умирают. Это еще одно дело, которым я интересуюсь, – пылающие люди.