Носорог

— И на него совершенно не влияет проходящий поток, — заключил Бран. — В магии эмоций наш Грым — полный ноль, абсолютно к ней нечувствительный.

— Да уж, — ошеломлённо проговорил Падди. — Никогда не думал, что от полной бездарности в какой-то из ветвей искусства тоже может быть польза.

— Да ну? — грифельная доска вновь покрылась ровными строчками. — Приключение на корабле тебе напомнить? Ошейники, а, Падди?

— А это здесь причём? — нахмурился хафл.

— Менталистика, друг мой, — я ощерился. — Магия эмоций, как называют её мои маленькие гости, в вашей сумасшедшей классификации должна относиться именно к менталистике.

— Да нет, бред! — помотал головой Падди и нахмурился. — Ведь бред же, да?

— Нет, — в один голос звонко отозвались хеймиты и захихикали.

— Грым… ну, хоть ты-то… — хафл ожесточённо потёр пальцами виски и жалобно воззрился на меня. Я в ответ пожал плечами. Мол, извини, друг, но что есть, то есть. Падди прекрасно всё понял и выдохнул: — Дела-а… Впрочем… Ладно, оставим пока классификацию и теоретизирования вообще. Лучше ответьте, зачем вам понадобилось раскачивать мои эмоции? Вы ведь явно не «голодны», так?

— Так. Нам и силы Грыма вполне хватает, на всех четверых, между прочим… — кивнула Агни. — А с тобой был эксперимент. Через неделю открытие, нам нужно знать границы применения своих умений к существам разных рас, чтобы сошедшая с ума толпа посетителей не разнесла заведение по брёвнышку. Грым такому не обрадуется.

— Могли бы и предупредить, — обдумав ответ хеймитки, буркнул Падди.

— Тогда была бы нарушена чистота эксперимента, — легкомысленно пожала плечами Агни.

— А это нехорошо-нехорошо! — пискнула Лима.

— Понимаю, — со вздохом кивнул хафл. — На Дайне тоже экспериментировали?

— Нет, — отозвался Луф и заговорил неожиданно серьёзным тоном. Ну, для хафла неожиданно. Я-то уже попривык немного к своим новым знакомым, представляю примерно, чего от них можно ожидать. А вот для незнакомого с ними Падди такой разрыв шаблона… хех! — Силу, конечно, тянем потихонечку и от неё тоже, но раскачивать эмоции даже не пробовали. Орчанке это сейчас просто противопоказано. У неё ментальный слой нестабилен… разум мечется от полной апатии до нервного срыва — то любовь ко всему окружающему, то злость до скрипа зубов. И всё сейчас, немедленно. Что было вчера-позавчера, она даже вспоминать не хочет. Да и о том, что будет завтра, и будет ли это «завтра» вообще, Дайна в принципе не задумывается. Словно по течению плывёт. Куда вынесет, туда вынесет… Сложно с ней. Грым говорил, она долгое время провела в подавляющем ошейнике, да ещё и сработанным каким-то криворуким идиотом. Мы её поддерживаем потихонечку. Латаем, что можем… но это надолго.

— Собственно, мы с ребятами договорились, что они помогут привести Дайну в порядок, а я, в обмен, позволяю им жить в моём доме и питаться силой эмоций посетителей, — проскрипел я. — А помощь с открытием заведения — это для них так… чтоб скуку развеять, ну и перед Дайной оправдаться за постоянное присутствие поблизости.

— Думаешь, они справятся лучше, чем хороший менталист? — приподнял бровь Падди.

— Думаешь, у меня есть лишних две тысячи либр на хорошего менталиста? — на этот раз я не стал утруждать свои непослушные связки, и вновь накорябал ответ на грифельной доске.

— М-да, извини… не подумал, — кивнул хафл. — А если вскладчину, с ней вместе?

— Ты же слышал Луфа, — отозвался я. — Она в принципе сейчас не способна задумываться о будущем, понимаешь? Я пробовал поговорить с ней о визите к менталисту. Даже нашёл такого через знакомого доктора. Бесполезно. Фыркнула, махнула рукой и всё. Ей и так нормально. А то, что с ума сойдёт… так не сейчас же.

Я вздохнул. Ситуация с соседкой-орчанкой начала беспокоить меня довольно давно… было что-то странное в её импульсивности, сменявшейся временами полной апатией. Да и лёгкость, с которой она принимала положение ведомой в наших взаимоотношениях, тоже казалась мне чересчур… просто чересчур. Пожалуй, только оказываясь в своей мастерской, Дайна становилась именно такой, какой и должна была быть, если бы не это дурное происшествие с пленением! За работой орчанка просто преображается. Глаза горят, эмоции бурлят, но бурлят правильно. В такие моменты она естественна. Планирует с прицелом на будущее, не боится вспоминать о прошлом, будь то времена её учёбы или службы на «Ласточке». Но стоит ей выйти из мастерской, и всё, передо мной словно оказывается совершенно другой… разумный. И это было чертовски неправильно! До одури, до боли неправильно.

Но всю тяжесть положения я осознал, лишь когда вывезенные мною из Пампербэя, хеймиты разложили увиденную ими проблему Дайны по полочкам. Вот когда я пожалел о том, что так поторопился с приобретением недвижимости и открытием «Огрова». Даже подумывал о том, чтобы продать свою часть участка и дом, чтобы оплатить лечение орчанки, но… Фари отговорила. Мудрая мелкая предложила не торопиться и принять помощь хеймитов. А уж если не получится… В любом случае, работающий кабак будет стоить куда больше ещё не открывшегося заведения. И я согласился.

Часть 5. Не влезай, убьёт

Глава 1. Бьют волны, а мне не больно

Лейс Леддинг тяжко вздохнул и, проводив взглядом выходящего из его кабинета помощника, принялся за чтение принесённой записки. Дважды прочитав переданное помощником послание и положив его рядом с письмом, полученным утром от прикормленного клерка из землеустроительного стола, толстяк неожиданно рявкнул и, смяв послание братьев Ротти, брезгливо швырнул скомканный листок в зев потушенного камина. Спалив его одним коротким, но метким огненным плевком, он агрессивно потёр короткими пальцами лицо, да так, что широкая веснушчатая физиономия туврского праттера[40] почти моментально сравнялась цветом с его морковной шевелюрой.

Отняв ладони от лица, хозяин кабинета тихо выругался на хохготте и, хлопнув ладонью по столу, решительно поднялся с кресла. Беситься он мог долго, но руганью дела не поправить, по крайней мере, в тиши кабинета точно, а значит, Лейсу придётся наведаться к этим упёртым, тупорылым… б-бр-ратьям и донести до них всю степень своего неудовольствия лично. Глядишь, и удастся вбить в головы франконских свинособак немного ума, пока те не наломали слишком много дров! Если, конечно, он не опоздает… а шанс на это есть, и немалый.

Застегнув на выпирающем пузе блестящие надраенной медью пуговицы любимого франконского сюртука, праттер не спеша, но и не мешкая, спустился по лестнице и, кивнув на ходу почтительно посторонившемуся подавальщику, покинул пратт через чёрный ход. Оказавшись на заднем дворе, Леддинг призывно свистнул, и рядом тут же материализовались два огромных, чернющих как ночь, вирден-худа, при виде хозяина радостно замолотивших по воздуху обрубками хвостов. Тот не стал разочаровывать их ожидания и, ласково потрепал псов по холкам, отчего гладкошёрстые гиганты запрыгали вокруг словно игривые щенки. Впрочем, их хозяину хватило одного взгляда, чтобы изменённые древней магией псы угомонились и, вывалив из зубастых пастей фиолетовые языки, выжидающе уставились на Леддинга.

— Рауф, — коротко бросил им праттер и двинулся к выходу со двора. Миг, и чёрные гиганты уже вышагивают рядом со своим хозяином, оберегая его не хуже иных телохранителей. Да, собственно, эти псы и были его телохранителями.

Ну, не по чину обычному праттеру держать охрану, по крайней мере, заметную. Это привилегия дворянства, но никак не обычного дельца из Граунда. Собаки же… они собаки и есть. Опять-таки, не химеры же, за содержание которых в городе, да без соответствующего разрешения, можно и штраф схлопотать. А то, что пара вирденов почти любую боевую химеру на ленточки за минуту размотает, так это особенность породы, к тому же, мало кому известная… за пределами Граунда, по крайней мере. Так уж вышло, что здешние любители быстрой наживы уже успели свести знакомство с собачками Леддинга и желанием его продолжить не горят, и друзьям-товарищам не советуют.