Страница 15 из 75
Столь же загадочные обстоятельства сопровождали и другие удачные и неудачные покушения, исполнителями которых были федаи, мишенями — европейские государи, а заказчики так и остались неизвестны. Одно из первых таких упоминаний относится к 1158 году, когда в военном лагере императора Фридриха I Барбароссы, осаждавшего Милан, был случайно пойман некий араб, пытавшийся убить императора. Среди крестоносцев долго ходил слух, что Ричард Львиное Сердце «заказал» повелевавшему тогда ассасинами Сирии Рашид ад-Дину убийство короля Франции Филиппа II Августа, постоянно конфликтовавшего с Ричардом во время крестового похода. И лишь отъезд последнего из Сирии на родину в августе 1192 года спас французского монарха от почти неизбежной гибели.
Известно также, что германский император Фридрих I Барбаросса заплатил ассасинам 80 тысяч золотых монет — динариев. То ли как выкуп за свою безопасность, как утверждали потом сами ассасины, то ли в уплату тех услуг особого рода, на которых специализировались федаи. А преемник Барбароссы император Фридрих II был даже отлучен от церкви Папой римским Иннокентием II за то, что Фридрих якобы нанял ассасинов убить герцога Баварского. Сам Фридрих II обвинял в покушении на свою жизнь с помощью тех же ассасинов эрцгерцога австрийского.
В 1194 году один из приближенных короля Франции Филиппа II Августа граф Анри де Шампань посетил крепость Масияф — резиденцию тогдашнего главы ассасинов Сирии, Ливана и Египта, добавившего к наследственному титулу «шейха аль-Джебель» — Повелителя Горы, не менее почетное прозвание «Дай-эль-Кебир» (Великий Миссионер). Гостеприимно встретив гостя, хозяин замка пригласил его прогуляться по крепости. Каждую из башен замка охраняло по двое часовых в белых одеждах с алыми кушаками. «Эти люди, — сказал Дай-эль-Кебир, — более послушны мне, чем ваши христианские подданные своим господам».
Шейх сделал едва уловимый знак рукой — и по его сигналу оба часовых на ближайшей башне бросились вниз с многометровой высоты, разбившись насмерть. Еще один знак — и вторая пара федаев поразила себя кинжалами в сердце. А их вожак хладнокровно заметил: «Скажите лишь слово — и по моему знаку любой из моих людей последует их примеру…» Рассказ потрясенного графа о его встрече с аль-Джебелем попал в мемуары графа де Шампане, став потом обязательным эпизодом любой книги об ассасинах.
В 1213 году жертвой федаев пал молодой правитель Триполи граф Раймунд, заколотый в разгар богослужения в церкви Святой Марии в городе Тортозе. Мотивы убийства остались для потомков туманными. Отец убитого, Боэмунд, граф Антиохийский двинулся мстить, осадив ал-Хаваби, один из важнейших замков ассасинов. Тогдашний глава сирийских ассасинов шейх ал-Джабаль, не имея сил отразить атаку крестоносцев, воззвал о помощи к наследственному союзнику — правившему Халебом (Алеппо) эмиру аз-Захиру, чей предок султан Ризван был одним из первых и самых щедрых клиентов федаев. Эмир не только послал на выручку ассасинам свои войска, но и упросил помочь им своего старшего союзника — правившего тогда всей южной Сирией принца ал-Муаззама. Под напором превосходящих сил арабов Боэмунду пришлось снять осаду с замка ал-Хаваби и отступить.
Последним громким успехом ассасинов стали события 1250 года, когда сирийские федаи потребовали выплаты дани у прибывшего на Святую Землю французского короля Людовика IX, еще при жизни получившего за свое благочестие прозвище «Святой». Свои претензии ассасины мотивировали так: «Мы ежегодно получаем деньги от германского императора, египетского султана, венгерского короля и многих других государей, которым хорошо известно, от кого зависит их жизнь». Тогда Людовик вынужден был подчиниться им…
К этому же времени относится история, произошедшая при дворе тогдашнего шаха Персии Фа-ризма. Его визирю — первому министру довелось принять официального посла Старца Горы из Ала-мута. На пышном пиру в его честь перебравший вина посол похвастался визирю, что при дворе шаха Фваризма тогда было немало скрытых исма-илитов. Визирь упросил посла назвать их имена, дав ему свой платок в залог того, что «открывшимся» ассасинам не причинят зла. Посол согласился, взмахнул рукой — и тотчас из толпы придворных отделилось пять человек. Один из них, индус, спокойно сказал оцепеневшему от страха визирю: «В любой из дней я обязан был убить Вас, не боясь уготованной мне кары. Я не сделал этого до сих пор лишь потому, что не получил приказа от начальников».
Визирь умолял своего гостя о пощаде и клялся, что не будет преследовать выдавших себя федаев… Но об этом происшествии узнал сам шах Фаризм и повелел казнить всех пятерых скрытых ассасинов: «Пятеро слуг были брошены в костер, но и сгорая заживо, они славили судьбу за то, что их сочли достойными принять муки во славу великого Старца Горы»[9]. А через несколько дней после расправы над ними шах нашел в своих личных покоях записку от Старца Горы с требованием переслать в Аламут выкуп в десять тысяч золотых монет за каждого из умерщвленной пятерки. И шаху пришлось это исполнить.
Однако к 1250-м годам организацию ассасинов в Персии вконец ослабили внутренние распри. Носивший тогда титул Старца Горы Мохаммед III Ала-ад-Дин — сын отцеубийцы Хасана III, правившего с 1210 по 1221 год, был убит в 1255 году в замке Ширкут по наущению своего сына и наследника Рукнад-дина Хуршаха. Тогда же Хуршах, едва сделавшись новым Старцем Горы, велел приближенным заколоть убийцу, а его семью приказал публично сжечь на площади. Но, обезопасив себя от внутренних врагов, Хуршах не смог противостоять внешним врагам, имевшим невиданную на арабском Востоке силу и жестокость. Это были монголы, прошедшие по Персии в 1256 году «огнем и мечом».
В отличие от прежних властителей Персии сельджуков, монголы не боялись подполья ассасинов, которого при них просто не существовало. Ассасины уже не могли опереться на сеть своих тайных агентов в городах и деревнях, которые были стерты завоевателями с лица земли вместе со всеми их обитателями. И умение федаев внедряться во вражеский стан, терпеливо подбираясь к его повелителям на расстояние удара кинжала, при монголах стало бесполезным. Искусный ассасин еще мог убедить новых завоевателей Азии в своей преданности им, но он не вправе был претендовать на более высокое положение, чем место рядового воина, крайне далекое от монгольских ханов, приближавших к себе лишь кровных родных-степняков…
В конце 1256 года многотысячное войско под командованием Хулагу-хана, одного из любимых полководцев Батыя, осадило бывшую до того неприступной крепость Аламут, где укрылся Старец Горы Рукнад-дин Хуршах. Осада крепости длилась несколько недель — все это время монголы непрерывно обстреливали ее из камнеметных машин, закидывали горшками с горящей нефтью и нечистотами. Наконец, 15 декабря 1256 года Старец Горы сам открыл ворота Аламута, сдавшись на милость победителям. Войска Хулагу-хана грабили крепость три дня, а затем сожгли и разрушили все ее постройки, какие только смогли. (В октябре 2000 года иранские археологи начали раскопки руин Аламута, уточнив его точное расположение и размеры. Как оказалось, фортификационные сооружения крепости были расположены на вершине горы высотой в 2160 м над уровнем моря и имели общую площадь в 3,5 тыс. кв. м.).
Перебив большинство рядовых защитников Аламута, монголы с уважением отнеслись к их предводителю. Рукнад-дин Хуршах был отправлен в монгольскую столицу Каракорум, причем Хулагу-хан даже распорядился дать в жены Старцу Горы монгольскую девушку. Однако когда Хуршах под усиленным конвоем монголов был доставлен в Каракорум, правивший там великий хан Мэнке, получивший после кончины Батыя в 1255 году всю полноту власти, приказал на всякий случай казнить главу незнакомой ему секты. Вместе с Хуршахом было уничтожено большинство членов его семьи — так что в Персии не осталось никого, кто был бы вправе претендовать на лидерство над немногими оставшимися там ассасинами-исмаилитами. Лишившись всякой опоры на родине, большинство уцелевших членов организации переселилось в Индию. Многие историки считают, что именно ассасины, используя свои тайные знаки и умение убивать, создали в Индии общество «тугов» («душителей»), просуществовавшее до середины XIX века (истории тугов посвящен следующий очерк этой книги — «Слуги черной богини Кали»).