Страница 10 из 100
— Домой когда придёшь? Я приготовлю твоё любимое блюдо — пельмени. Я только что была в магазине и купила свежего мяса...
— Приду поздно вечером, а сейчас еду в Кремль. У тебя всё хорошо?
— Да, — отозвалась трубка. — И я, и Игорёк скучаем по тебе. Сын всё выглядывает в окно, не появится ли во дворе отец.
— Я тоже скучаю... Ладно, Катюша, до встречи!..
До Ставки он доехал быстро. В приёмной его с улыбкой встретил генерал Поскрёбышев.
— С приездом, Александр Михайлович! — весело произнёс он и спросил, не встречался ли Василевский с Жуковым, который уехал на фронт ещё вчера. — Я просил его позвонить, когда приедет в штаб Воронежского фронта, но Георгий Константинович почему-то не позвонил, а Верховный уже спрашивал, на месте ли маршал.
— Да, с Жуковым я виделся, кое-что с ним обговорили... Скажи, Александр Николаевич, у Верховного есть кто-то?
— У него важное совещание, велел не тревожить его, но вас он ждёт, так что можете идти.
— А что за совещание? — поинтересовался Василевский.
— Обсуждают работу военных заводов Урала, выпускающих боевую технику и боеприпасы. Там у Иосифа Виссарионовича нарком танковой промышленности генерал Малышев, нарком вооружения генерал Устинов, нарком чёрной металлургии Тевосян, заместитель наркома обороны командующий бронетанковыми и механизированными войсками генерал Федоренко, некоторые директора заводов.
— Да, публика собралась серьёзная, — задумчиво промолвил Василевский.
Передохнув, он открыл дверь.
— Разрешите, товарищ Сталин?
Тот сидел за столом и что-то писал в своём рабочем блокноте, а услышав голос Василевского, вскинул голову.
— Прибыл начальник Генерального штаба, это хорошо. — Сталин кивнул на стоявшее рядом кресло. — Садитесь и слушайте, вам тоже полезно знать, как работает наша военная промышленность, сколько и чего она даёт Красной армии, а чего, к сожалению, ещё не даёт.
Василевский сказал присутствующим: «Здравствуйте, товарищи!» — и шагнул к столу. На время в кабинете стало тихо, а когда маршал сел в кресло, заговорил Сталин:
— Можно продолжать. Товарищ Малышев, мы вас слушаем. Вы сказали, что в декабре 1942 года будет сдан в производство танк ИС-2. Надо бы скорее дать эту бронемашину Красной армии. Да, а сколько вообще танков и самоходных артустановок даст военная промышленность в 1943 году? Повторите, пожалуйста, эту цифру.
— Более 24 тысяч танков и САУ[5], — чётко произнёс Малышев. Он кивнул на сидевшего против него наркома чёрной металлургии Тевосяна. — Вот если Иван Фёдорович даст нам больше металла, то и танков дадим армии больше.
— Уральские рабочие способны на трудовой подвиг, — подчеркнул Сталин. — Я переговорю с первым секретарём Челябинского обкома партии Николаем Семёновичем Патоличевым и попрошу его изыскать резервы для увеличения производства металла. Кстати, вы по этому вопросу с ним не разговаривали, Вячеслав Александрович?
Малышев почувствовал, как кровь прихлынула к лицу.
— Я там был не раз, встречался и с Патоличевым, — пояснил нарком. — Очень интересная личность. Умён и хозяин своего слова, у него есть хватка. Рабочие его боготворят, сам видел, когда был с ним на заводах Челябинска.
— Что ещё у вас интересного? — спросил Верховный.
— В начале 1944 года мы освоим серийный выпуск танка Т-34-85 главного конструктора Морозова, — сообщил Малышев. — Начнём также выпуск самоходной установки СУ-100.
— На базе танка Т-34, — уточнил нарком вооружения Устинов.
Нарком Малышев добавил, что в 1944 году производство танков и САУ достигнет 29 тысяч, в том числе САУ более 12 тысяч.
— Далеко шагнула наша танковая промышленность, — заметил сидевший рядом со Сталиным нарком иностранных дел Молотов, заместитель председателя ГКО.
— Весьма далеко, Вячеслав Михайлович, — поддержал его генерал Федоренко. — В первом полугодии 1941 года наши заводы дали Красной армии всего лишь 393 танка КВ и 1110 Т-34.
— Очень мало, — сердито произнёс Сталин. — Хотя нарком обороны маршал Ворошилов рисовал нам радужную картину, даже как-то мне напевал: «Броня крепка, и танки наши быстры, и наши люди мужества полны...» Этих самых мужественных бойцов и командиров Красной армии мы крепко подвели. Вот и верь людям на слово.
Верховный перевёл взгляд на наркома Устинова, который шептал что-то на ухо директору военного завода.
— А что нам ещё скажет генерал Устинов? — спросил Сталин.
Устинов резво поднялся с места, кажется, он даже растерялся.
— К тому, о чём я вам доложил, товарищ Сталин, мне добавить нечего, — промолвил он.
— Дмитрий Фёдорович, — добродушно продолжал Сталин, — в прошлом году за организацию и освоение новых видов артиллерии и стрелкового оружия вы были удостоены звания Героя Социалистического Труда, и мы вправе ждать от вас новых трудовых высот, не так ли?
— Если желаете, я готов доложить, что из вооружений мы получим в ближайшее время на наших военных заводах...
— Подготовьте, пожалуйста, для меня справку, сейчас у нас осталось мало времени, — заметил вождь. — Вот с фронта прибыл товарищ Василевский, и нам с ним надо решить ряд неотложных вопросов. Может, у кого-то есть к товарищу Василевскому вопросы? Нет? — Верховный взглянул на маршала. — У вас есть что сообщить?
— Я, к сожалению, не слышал, о чём тут шла речь до моего прихода, но одну просьбу я могу высказать наркомам.
— Говорите! — Сталин тронул усы.
— Прошу вас, товарищи, усилить контроль за качеством выпускаемого вооружения и боеприпасов, — подчеркнул маршал. — И самолёты, и танки, другое оружие порой поступают в войска с дефектами, или, проще говоря, с браком. А ремонтировать вооружение на фронте, устранять заводские недоработки, поверьте, очень тяжело...
Совещание у Верховного наконец закончилось. Закрывая его, Сталин призвал наркомов на местах «изыскать ресурсы и срочно принять меры для улучшения работы военной промышленности».
— Хочу предупредить, что впредь за срыв или невыполнение плановых заданий, а также за брак будем строго спрашивать, — твёрдым голосом произнёс вождь. — Для нас 1943 год — год суровых испытаний, и мы обязаны дать Красной армии самое лучшее и современное вооружение, чтобы и самолёты, и танки, и орудия — всё, что производит военная промышленность, — были лучшими, чем те, которыми располагает гитлеровская Германия.
Когда люди начали расходиться, Сталин бросил Василевскому:
— Вас прошу остаться...
Кабинет Верховного опустел, в нём стало тихо, слышно было, как тикали настенные часы. Сталин подошёл к краю стола, налил в стакан боржоми и выпил. Взглянул на маршала.
— Хотите боржоми?
— Нет, спасибо. Я готов доложить обстановку на фронтах.
— Хорошо. — Сталин сел на своё место. — Начнём с Воронежского фронта. Кстати, генерал Ватутин принял дела?
— Принял, и я при этом присутствовал. Николай Фёдорович за работу взялся с жаром. Мы с ним побывали во многих соединениях фронта. Бойцы и командиры его боготворят... А вот генерал Голиков обиделся, — вдруг слетело с губ маршала.
Верховный резко сдвинул брови к переносью, глаза у него заблестели — так было всегда, когда что-то выводило его из себя.
— Мы не красные девицы, чтобы обижаться, — громче обычного сказал он. — Народ вручил нам свою судьбу, и мы обязаны воевать так, чтобы изгнать со своей земли немецко-фашистских захватчиков. И роль командующего фронтом в этом политическом деле очень велика...
В это время зазвонила «кремлёвка». Сталин, сняв трубку, изрёк:
— Слушаю вас.
Звонил ему председатель Госплана СССР, член Государственного Комитета Обороны Вознесенский. Под его руководством разрабатывались мобилизационные народно-хозяйственные планы на 1941-1942 годы. А с 1943 года он стал членом Комитета по восстановлению народного хозяйства в районах, освобождённых от фашистов. Вознесенский также занимался вопросами производства вооружения и боеприпасов.
5
САУ — самоходная артиллерийская установка.