Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 13 из 21

И Алексей старался быть сдержанным:

— Спасибо.

Но все-таки не выдержали они официального тона в переговорах. Волнение, рожденное напряжением и радостью, захлестнуло обоих.

— Леша, не забудь снять крышку с камеры.

— Я уже снял крышку.

— «Алмаз-два», я «Заря-один», — включилась в диалог Земля. — Что наблюдаете?

— Кавказ, Кавказ, — кричал Алексей. — Кавказ вижу под собой.

— «Алмаз-два», «Алмаз-два», какие условия для работы?

Пауза была короткой. Даже очень короткой, хотя казалось, что он медлил с ответом. В наушниках смолкли голоса, только сквозь легкий шумовой фон слышно было напряженное дыхание командира.

— Нормальные условия. Начинаю отход…

И тотчас деловито и строго прозвучали слова командира корабля, прозвучали как гимн славе и воле советского человека:

— Я «Алмаз». Человек вышел в космическое пространство. Человек вышел в космическое пространство. Находится в свободном плавании…

Алексей в эти мгновения пытался освоиться в космической бездне. Он глянул вниз, на Землю. Она казалась плоской, только кривизна по краям была окрашена в цвета радуги.

— А Земля все-таки круглая!.. — весело засмеялся он и подался вперед.

И снова — странички из заветной коричневой тетради. Пусть о главном Алексей Леонов расскажет сам.

Выплывая из люка в бесконечный простор Вселенной, я увидел индиговую синеву Черного моря, заснеженные вершины Кавказского хребта, подернутую дымкой чашу Цемесской бухты, а правее — россыпь белых кристаллов сочинских санаториев. Не спеша оторвал от опоры сначала одну руку, потом вторую, отошел сантиметров на двадцать от корабля, вернулся к люку, а затем плавно оттолкнулся от «Восхода-2» и поплыл на всю длину фала, связывавшего меня с кораблем и прикрепленного в трех точках к моему телу.

Возникло необъяснимое чувство абсолютной свободы. Ничто не связывало передвижения в бездонном космическом океане. Находясь на сотни километров над Землей, я не падал вниз, а парил рядом с кораблем, летящим со скоростью около 30 000 километров в час, и сам мчался с такой же скоростью, не ощущая ни сопротивления, ни движения. И только по тому, как быстро менялся земной пейзаж, как скованную льдом Волгу сменили хребты Урала, а затем возникли заснеженные сибирские леса, рассекаемые Обью и Енисеем, можно было судить о скорости, с какой я «шел» по космической тропе. Сделав легкое движение рукой или ногой, можно было завертеться, подобно волчку, или несколько раз перекувырнуться через голову, не ощущая, где верх, а где низ.

Я проделывал все новые и новые движения. Попытался подтянуться к кораблю, взялся за вытянувшийся на всю длину фал и скоро был вынужден руками обороняться от стремительно надвигавшейся громады корабля, весившего на Земле шесть тонн. «Как бы не удариться забралом гермошлема о борт!» — подумал я. Но все обошлось. Подлетев к шлюзу, я ладонями самортизировал удар. Это оказалось легко. Значит, при известной сноровке можно достаточно четко и координированно передвигаться в необычных условиях. Это особенно важно для тех, кому придется монтировать и собирать на орбитах спутники-станции и космические лаборатории.

Попробовал я проделать и ряд движений, присущих монтажникам при сборке. Отвинтил заглушку с киноаппарата, укрепленного снаружи корабля. Куда деть ее? Может, запустить на орбиту? И, размахнувшись, я швырнул ее в сторону Земли. Небольшой предмет, поблескивая на солнце, быстро удалялся и скоро исчез из глаз.

Был проделан и такой несложный, но весьма важный опыт. Слабое усилие при отталкивании космонавта от борта привело корабль к незначительному угловому перемещению. «Восход-2» как бы ушел от меня вперед. Так я проделал несколько раз. Каждое прикосновение «борту корабля снаружи тут же отдавалось внутри звукам и угловым перемещением.

…Что можно сказать о красках космоса? Они намного ярче, конкретнее земных, ближе к спектральным цветам. Ночная сторона Земли абсолютно черна.

Великолепен трехцветный ореол леммой атмосферы, отделяющий планету от усыпанной звездами черноты окружающего пространства. Он складывается иг трех основных цветов: красного — у поверхности Земли, затем последовательно палевого и голубого, переходящего черев фиолетовый в черноту космического пространства.

Когда светит Луна, различимы залитые ее голубовато-зеленым светом облака. Очень хорошо видны города, похожие на остывающие костры.

Краски дневной, освещенной солнцем стороны Земли почти подобны обычным, окружающим нос «земным» цветам. Они только смягчены голубой вуалью атмосферы. Облака, почти белые, с голубыми полутонами и пенями от них на поверхности планеты, выглядят объемно, материально. При незначительной облачности хорошо видны детали рельефа, складки гор, реки, леса, крутые города.

В космическом полете выход вызвал у меня не опасения, а интерес, любопытство. Момент отрыва от корабля не сопровождался какими-либо особенно острыми ощущениями и переживаниями. Но это еще не значит, что психологический барьер не возникнет у человека, ни разу не прыгавшего с парашютом.

Время летело быстро. Хотелось побыть вне корабля подольше. Но программа есть программа, и командир предупредил:

— Пора возвращаться.

Последний взгляд со стороны на космический корабль, летящий на фоне сверкающих созвездий. Он выглядел гораздо величественнее и красивее, чем на Земле. Над корпусом корабля возвышаются радиоантенны, а на тебя, повисшего в пустоте, глядят умные объективы телекамер. Глубокая тишина, а в ушах словно слышится таинственная, неземная электронная музыка. Глядел бы и глядел на это чудо, сотворенное разумам и руками советских людей!

Беляев контролировал работу систем, вел радиопереговоры с «Зарей» и не спускал глаз с Леонова. Он только единожды потерял Алексея из виду, когда тот нырнул под корабль и вышел лэ поля зрения наружной телекамеры. Павел Иванович слышал, как Алексей задевал ботинками за корабль, как шарил руками по стенке, и был весь в напряжении, хотя ничем не выдавал своего волнения.

— Леша, пора возвращаться! — предупредил он после прохождения контрольного времени.

Но Алексей словно не слышал его слов. Он оттолкнулся от шлюза и снова удалился от корабля. Пришлось повторить команду.

Возвращение — тоже непростая операция. Как-то она прейдет? Сможет ли человек после нахождения в безопорном пространстве вновь подчинить все свои движения строгой координации? Как выдержит испытание скафандр? Не застрянет ли космонавт в люке?..

Проходят минуты, и Алексей вплывает в кабину, втягивает камеру и смотрит на командира с немым вопросом в глазах.

— Молодец, Леша!..

«Восход-2» приближается к восточным границам СССР. Беляв докладывает «Заре»:

— Задание по выходу в космическое пространство и возвращению космонавта в корабль выполнено полностью. Параметры в кабине находятся в пределах нормы. Дальнейшие работы идут строго по программе полета…

Четвертый виток, пятый, шестой… Их число возрастает с четкой периодичностью — 90,9 минуты. В момент, когда «Восход-2» вновь появился над территорией Советского Союза, космонавты передали радиограмму:

«Докладываем Центральному Комитету Коммунистической партии Советского Союза, Советскому правительству: самочувствие экипажа отличное, системы корабля работают нормально, порученное задание выполняется в соответствии с программой, полет проходит успешно. Большое спасибо за оказанное нам доверие».

От имени Центрального Комитета КПСС, Президиума Верховного Совета СССР, Советского правительства и всего советского народа Леонид Ильич Брежнев сердечно приветствовал отважный экипаж и поздравил космонавтов с выдающимся подвигом.

«Восход-2» продолжал полет. Седьмой, восьмой, девятый виток… Спят города. Спят люди. Но в Центре управления полетом у пультов и аппаратов связи продолжается космическая вахта. Сюда поступают данные телеметрии, доклады «Алмазов».